Правда, меня могут упрекнуть в том, что случай не один из восемнадцати, не имеющий к ним отношения. Что правда, то правда.
Случай — это знаменитый советский вратарь, голкипер Лев Яшин. Он тоже приехал для протезирования культи бедра. Трудно описать его слёзы, когда он сделал первые шаги на новом протезе.
— Я столько сделал для славы Советского Союза. Почему же мне дома не смогли сделать такой протез?
Как-то Лев сказал, что мечтал купить кожаную куртку. Моим пациентом был Виктор, хозяин фабрики кожаных изделий «Виктори» в Бней Браке. Приехали. Виктор, уроженец Западной Украины, увидев живого Яшина, потерял дар речи.
— Куртка? Вот ряды готовых изделий. Выбирайте.
Лев выбрал.
— Сколько я должен уплатить?
— Уплатить? Яшин должен уплатить? Как вы могли меня так обидеть?
Реакция была примерно такой, как у восемнадцати советских инвалидов войны в Афганистане.
Сижу я, значит, в очереди к окулисту. Сижу, значит. Подошла моя очередь. Но врач выглянул из двери и пригласил какого-то типа, который за мной. Сижу. Вышел тот тип. Захожу. Сажусь. Врач спрашивает меня, кем я работаю. «Пенсионер я уже», — отвечаю. А он спрашивает, кем я работал. «Ну, электриком». «Вот, — говорит окулист, — хорошая профессия». Зря я, значит, не стал электриком, а врачом. Недавно купил новую квартиру. Переделывал в ней электричество, так электрик содрал с меня десять тысяч долларов. Ну, я, значит, спросил его: «Так что, доктор, вы намекаете на то, что я должен компенсировать?». Замолчал.
Трёх гостей из Америки Борис и Марк с жёнами на двух автомобилях повезли на Хермон. Выехали почти на рассвете, пока дороги не забиты. Переднюю машину вёл Борис. Марк следовал за ним.
Говорят, ничто так не дисциплинирует водителя, как впереди идущая полицейская машина. Это был именно тот самый случай. И всё же…
У перекрёстка со знаком «Стоп» полицейский автомобиль, как и положено, остановился. А Борис нажал на акселератор, не останавливаясь, объехал полицейскую машину и проскочил перекрёсток. Полицейский помчался вдогонку, включив сирену, перегнал и остановил Бориса. Марк подъёхал в тот момент, когда Борис, стоя перед капитаном полиции, доставал документы. Марк стал между Борисом и капитаном:
— Дай мне поговорить с ним. — Не ожидая разрешения полицейского, Марк по-русски обрушил на друга лавину ругани, обильно сдобренную матом.
Капитан с опаской прикоснулся к плечу Марка:
— Ты только не бей его. — И уже Борису: — Надеюсь, ты больше не будешь нарушителем. — Капитан сел в автомобиль и уехал.
— Чего ты накинулся на меня? — Обижено спросил Борис.
Нет необходимости описывать реакцию пассажиров обоих автомобилей.
Состоятельный американский турист, прогуливаясь по Тель-Авиву, заглянул в антикварный магазинчик. Ещё до того, как обратил внимание на продавца, углублённого в чтение увесистой книги, изумленный взор его вонзился в валявшуюся на полу рядом с продавцом тарелку. Коллекционер фарфора, он тут же оценил её невероятную стоимость и понял, что сможет приобрести тарелку почти даром, если такая ценность валяется на полу. Ещё бы! Что смыслит этот простак, этот старый еврей в чёрной кипе, уткнувшийся в Тору, даже не обративший внимания на единственного покупателя в лавке? Понимает ли он, что такое Севр, Три короны, Мейсен, Медичи, Александр Первый, не говоря уже о китайском и японском фарфоре? Главное — правильная тактика. Не показать заинтересованности.
Турист медленно прохаживался вдоль полок. Наконец выбрал фарфоровую статуэтку, максимальная стоимость которой, как он правильно прикинул, не более пяти долларов.
Со статуэткой в руке он подошёл к столику, за которым сидел старый еврей.
Хозяин магазина, оторвавшись от книги, лениво посмотрел на статуэтку и сказал:
— Пятьдесят долларов, сэр.
Американский турист, не произнеся ни слова, уплатил. Старый еврей спросил:
— Вы хорошо рассмотрели статуэтку? Нет дефектов? Дело в том, что купленный товар не подлежит возврату.
— Всё в порядке. У меня нет никаких претензий. Всего доброго. — Турист направился к выходу, но внезапно остановился у самой двери.
— Да, кстати, у вас валяется тарелка. Я мог бы её взять для моей собаки. Разумеется, я уплачу.
— Тарелка, сэр, не продаётся.
— Почему?!
— Видите ли, уважаемый сэр, эту тарелку уже пытались купить для своих собак не менее пятидесяти таких же уважаемых покупателей.
Красивая супружеская пара. В таких случаях говорят: они созданы друг для друга. Пути знакомств и сочетаний действительно неисповедимы.
Её он в парке впервые увидел, выгуливая свою болонку. Стройная красивая женщина тоже выгуливала собаку — пойнтера. Во второй или в третий день они стали молча раскланиваться. Пойнтер рвал поводок, стараясь приблизиться к болонке. Сука кастрирована. У хозяина никаких опасений или возражений. На хозяйку темпераментного пойнтера он смотрел с таким же вожделением, как пойнтер на болонку. Но рафинированный интеллигент, не лишенный комплексов, он не представлял себе, как можно приблизиться к такой красивой незнакомке.
Однажды утром, ещё не заметив хозяйки, он увидел стремительно мчащегося пойнтера с волочащимся поводком. Кобель нерешительно остановился перед ним. Застыл, словно делая стойку. Не обнаружив препятствий, подошёл к болонке. Они познакомились, обнюхивая друг друга. Но дальнейшие попытки сближения болонка решительно отвергала.
Подошла хозяйка пойнтера, попросила прощения и подобрала поводок. Разговорились. Так началось их общение. Оказалось, что её интеллект и ум не уступают красоте и обаянию. Выгуливание собак превратилось в не назначаемые свидания.
В то утро постоянно огрызающаяся болонка благосклонно приняла ухаживание пойнтера. Он тут же обнял её сзади, чуть ли не скрестив лап на животе любовницы, и овладел ею.
Хозяин болонки смутился. Но уже через мгновенье остолбенел, услышав:
— Не пора ли нам последовать их примеру?
Придя в себя, он выдохнул:
— Я мечтал об этом с того момента, когда впервые увидел вас.
— Я знаю. Поняла при первой встрече. А позже поняла, что у вас нет решительности моего Рекса. Так что кто-то должен быть инициатором.
Как видите, собаки тоже могут посватать.
К тому времени я работал в Израиле уже около года. Огорчение, которое доставлял мне мой бедный с ошибками иврит, компенсировалось условиями работы. Но что удивительнее всего, угнетавшее меня ивритское косноязычие, казалось, оставалось незамеченным моими пациентами. Их отношение ко мне было таким же, как то, к которому я привык в Киеве. От сердечных слов и букетов цветов до бутылок марочного виски. Откуда им было знать, что виски я не люблю. В Киеве знали мой вкус. А может быть, дело просто в том, что в Киеве не было виски.
В двенадцать часов я закончил амбулаторный приём. Автомобиль мой припаркован у тротуара напротив книжного магазина. По старой привычке подошёл к витрине. Немедленно внимание моё остановил капитальнейший том «MEDICINE An Illustrated History».
Зашёл в магазин. С трудом поднял эту очень тяжёлую книгу. Как ни как 615 страниц мелованной бумаги. Да ещё при таком размере. Потрясающие иллюстрации! Загорелся немедленно. Но…
Цена 125 американских долларов. Я был относительно новым израильтянином, поэтому просто не сообразил, что 125 долларов значительно меньший процент моей заработной платы, чем 30 рублей киевской, которые, не задумываясь, уплатил за менее капитальный и несравнимый в полиграфическом отношении том «Левитан». Короче, ушёл без покупки. До самого вечера этот том оставался у меня перед глазами.
До самого вечера. А вечером я снова увидел эту книгу. Ко мне домой пришёл пациент, лечение которого благополучно закончил примерно месяц назад. Как он узнал, где я живу?
— Доктор, — сказал он, — я тебе так благодарен, мне так хотелось отблагодарить тебя! И вот сегодня, мне кажется, представилась небольшая возможность. По делам я поехал в Иерихо. До встречи оставалось пятнадцать минут. И тут в витрине книжного магазина я увидел эту книгу. Мне кажется, она тебе понравится.
— Но я не могу принять такого дорого подарка.
— Почему дорогого?
— 125 долларов.
— Откуда ты взял? Где это такая цена?
— В Рамат-Гане.
— Да? А в Иерихо у арабов всего лишь 75. Но даже если бы 200? Какое это имеет значение? Ты знаешь, как я тебе благодарен?
— В котором часу ты купил эту книгу? — Почему-то спросил я.
— Могу сказать тебе с точностью до одной минуты. За пятнадцать минут до встречи, значит в двенадцать часов пятнадцать минут.
Именно в это время я держал в руках желанный том в книжном магазине в Рамат-Гане.
Количество моих необычных встреч уже давно зашкалило за все возможные вероятностные пределы. И сейчас, сидя рядом с женой в последнем ряду мемориала Красной армии на берегу Средиземного моря в Нетании, вполуха слушал речи официальных лиц, посвящённые дням Москвы в Израиле. У грандиозного памятника собрались ветераны Красной армии, в среде которых, вероятно, я был самым молодым, и приехавшие из Москвы ветераны Советской армии, воевавшие в Афганистане и в Чечне. Скука исчезла мгновенно, как только мужской хор Сретенского монастыря запел (а капелла) песни времени Отечественной войны. Это действительно были молитвы!
Солнце уже погрузилось в море. Ветераны поспешили к автобусам. Опекавший меня интеллигентный и симпатичный представитель правительства Москвы ввёл нас в роскошный ресторан гостиницы «Рамада», когда уже за всеми столами почётные гости держали в руках бокалы или рюмки. За одним из столов осталось три свободных места. Их заняли моя жена, представитель правительства Москвы и я. Напротив меня сидел мужчина средних лет с Золотой звездой Героя Российской Федерации. Разговорились. Он депутат Московской городской думы, бывший полковник, воевавший на Кавказе. Я тоже воевал на Кавказе. Но, то была другая война. Кроме нас с женой, за столом из десяти человек ещё одна израильтянка, заместитель мера Ашкелона. Все остальные — москвичи. Член правительства Москвы представил меня. Тут же с рюмкой в руке ко мне подскочил относительно молодой человек: