Деятели «Мир сейчас» стали рыться в документах, пытаясь доказать, что земля эта не принадлежит государству и что государство не имело права разрешать здесь строительство поселения.
Они командировали поисковиков в Иорданию. Вот для чего необходимо не нуждаться в деньгах. Там они выяснили, что задолго до Шестидневной войны король Хусейн раздал приближённым людям землю на этой горе, хотя она не была собственностью короля Хусейна. Но ведь король есть король.
Никто из одáренных людей не начал строительства на недосягаемой горе. Никому она не понадобилась. Никто после 1967 года, после Шестидневной войны, не предъявлял своего права на эту землю. Но деятели «Мир сегодня» стали настойчиво разыскивать так называемых хозяев этой земли. Никого из одáренных королём Хусейном, естественно, не нашли. Стали разыскивать наследников. Ты понимаешь, сколько денег стоили такие поиски? Но есть деньги, есть. А вот с наследниками труднее. Но одного из них всё-таки нашли в двадцати километрах от его предполагаемого владения. Ничего он не знал об этом владении. И даже узнав, не проявил к нему особого интереса. Судиться с государством, обладая весьма сомнительными доказательствами? И на какие шиши? Но деятели «Мир сейчас» его заинтересовали и убедили в необходимости борьбы, которую он поручит им, а сам не должен будет ударить пальцем о палец и не потратит на это ни одной агоры. Ещё какого-то наследника нашли где-то в Аргентине. Короче, представители «Мир сегодня» набрали необходимый материал, чтобы предъявить иск государству Израиля за незаконную экспроприацию частной собственности. И подали иск в Высший суд справедливости. Понимаешь, не в мировой суд, даже не в областной суд, а сразу в Высший суд справедливости. А ты спрашиваешь, для чего деньги.
А в Высшем суде высший судья по своему мировоззрению не очень отличается от той самой дамы, не ставшей депутатом Кнессета, о которой ты уже слышал. Так что справедливость Высшего суда справедливости в таком вопросе ты уже можешь предположить. Тем более что никакого юридического нарушения при этом не было допущено, так как те самые люди в генеральной прокуратуре государства не стали защищать позицию государства. Постой! Идея! Мы ведь решили завтра поехать в винодельню. Всё. Прекращаю трёп. Завтра продолжим разговор на местности.
— По-моему, ты нарушаешь правила гостеприимства. Начал рассказывать. Заинтересовал меня. И вдруг прекратил на кульминации.
— Не переживай. Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Компенсация тебя удовлетворит. Кроме того, дай получить удовольствие от тарани. Давай помолчим. Косточки всё же мешают беседе. Пей. Можно было бы напоить тебя лучшим пивом, тоже израильского производства, но чего стоит само название — Макаби!
Утром следующего дня, как только дороги стали более свободными, они поехали в винодельню.
Солнечное ноябрьское позднее утро.
— Сейчас мы с четвёртой дороги повернём на восток, на пятую дорогу. А по ней уже до шестидесятой, почти до самого места. Как видишь, пробки рассасываются.
Американский гость рассмеялся:
— Забавно. У вас пятая дорога и у нас пятая дорога. И пробка у вас на пятой почти такая же, как у нас на пятой на въезде в Лос-Анджелес.
— Да? А я помню, когда дорогу только проложили, по телевидению выступил депутат Кнессета от Рабочей партии, тогда в оппозиции, и обвинял правительство в преступной трате денег на никому не нужную дорогу. Сейчас он продолжает быть депутатом, но уже от «Кадимы», которая тоже в оппозиции. Ненужность дороги тебе заметна. Но ты не знаешь, что эта стратегическая дорога называется Хоце Шомрон — Пересекающая Самарию. Дорога от Средиземного моря до Иордана.
Гость внешне не отреагировал, любуясь пейзажами. Израильтянин рассказывал о поселениях, мимо которых они проезжали. Элькана. Баркан. В их создании активное участие принимали свеженькие репатрианты семидесятых годов из Советского Союза.
— Кстати, первым мэром Ариэля, который ты видишь на возвышенности справа, удивительно красивый город, жаль, нет времени сейчас заехать, был тоже новый репатриант из Советского Союза. А вот там, слева, в нескольких километрах севернее арабский город Шхем. Ты понимаешь, арабский город, на окраине которого гробница Иосефа. Арабский город… Ты понимаешь? Арабы впервые появились в этих местах через три тысячи лет после прихода праотца Яакова со своим семейством.
Водитель замолчал, сжав баранку двумя руками. Гость, друг израильтянина в течение многих десятков лет, знал, что в моменты такого молчания его не следует беспокоить. Они проехали почти километр, не промолвив ни слова.
— Шхем. — Снова заговорил израильтянин. — Знаешь, как впервые упоминается этот город в Торе? «И прошёл Аврам по земле сей до места Шехэма… И явился Господь Авраму и сказал: потомству твоему отдам Я эту землю». В Торе дальше написано, как спустя годы в Шхем пришёл внук уже Аврама, ставшего Авраамом. «И пришёл Яаков благополучно в город Шехэм, который в земле Ханаанской… И купил участок поля, на котором раскинул шатёр свой… И поставил там жертвенник, и назвал его Эйл-Элоэй-Исроэль». Арабский город…
— А память у тебя, кажется, не стареет.
— Ну, не говори. Вот сейчас мы с тобой приедем в Шило. Вряд ли смогу цитировать Тору. Но содержание расскажу.
Автомобиль съехал с главной дороги и стал подниматься в гору. Въехали в поселение Шило. Утопающие в зелени небольшие дома. Пастораль. Ощущение покоя. Археологические раскопки девятнадцатого века до нашей эры, железного века, византийского периода. Гора, с вершины которой на западе можно видеть Средиземное море, а на востоке — чуть ли не рядом, горы Моава, расположенные в Иордании.
Израильтянин рассказал, что именно сюда Йеѓошуа бин Нун пришёл, перейдя Иордан, что именно здесь он разделил землю между коленами Израиля, что именно здесь был установлен Ковчег Завета, что именно здесь находилась столица до того, как столицей стал Иерусалим. Он видел, что его гость больше реагирует не на рассказ, а на то, что видит. И, хотя он молчал, нетрудно было прочитать его мысли.
Израильтянин подумал, что, возможно, значительный процент жителей северного Тель-Авива, которые из своих роскошных квартир выходят только для того чтобы полететь в различные заграницы, стоя на их месте, отреагировали бы так же, как американский гость, и отказались бы от согласия отдать Шило террористам.
Из посёлка они поехали в промышленную зону. На улице ни единой души. Спросить, где винодельня, не у кого. Но большое количество бочек во дворе однозначно подсказало, что длинные строения это и есть винодельня. На всей территории они разыскали только одного человека, молодого еврея в вязаной кипе, представившемся им виноделом Аароном. Он объяснил, что через два часа привезут виноград и тогда придут люди и начнётся работа. А пока он повёл их на дегустацию.
Идея повезти гостя в винодельню возникла у израильтянина, когда он услышал от него об изумительных винах Калифорнии. Друг разбирался в винах, тем более что дегустация вин, как и поэзия, была его хобби. А дома оказались только марочные коньяки, виски и пиво. Естественно, тут же можно было купить неплохое вино в магазине по соседству. Хлебобулочные и кондитерские изделия, молочные, мясные и рыбные продукты, не говоря уже о фруктах и овощах в Израиле, пожалуй, самые вкусные и здоровые. Но вино? Кто знает, сравнимо ли оно с калифорнийским? Поэтому стоило показать ему отборную продукцию Израиля на месте изготовления, а заодно — «оккупированную» Самарию.
Начали они с Каберне-Савиньон 2008 года. По тому, как гость закатил глаза, израильтянин понял, что приехали они сюда не напрасно.
С Аароном гость общался по-английски. Он удивился тому, что вино нежнее и ароматнее калифорнийского, которое славится. Даже по интенсивности цвета оно отличалось. На дне бокала не вино, а просто удивительной красоты рубин. И крепость максимальная для сухого вина — четырнадцать с половиной процентов содержания алкоголя.
Винодел объяснил причину такого качества. Винодельня нечто среднее между промышленным производством и домашним предприятием. Оно производит всего лишь сорок тысяч бутылок вина. Причём, готовят его из сорока сортов тщательно отобранного винограда. Это, можно сказать, рукоделие, а не производство. Искусство. Виноградники вокруг Шило. И поблизости. Но доставляют сорта не только из находящегося рядом округа Биньямин, а даже из Галилеи и Голан.
Затем последовало Мерло. Реакция гостя была такой же. Ещё эмоциональнее он отреагировал на нежнейшее белое Шардоне с необычным букетом. Аарон улыбнулся:
— Посмотрели бы вы, как его делают и из какого винограда.
Но когда гость попробовал красный Шираз 2010 года!
— Это же невероятно! Такого вина не то, что в Калифорнии нет, но такого вина не бывает!
— Вы правы, сэр. До этого момента вы действительно не могли пить ничего подобного. Не бывает за вино одного названия одного года двух золотых медалей. А наш Шираз в этом году на выставке вин в Париже получил золотую медаль. Кстати, наше Мерло в прошлом году получило серебряную медаль. И вообще, можно сказать, что медалями нас уже трудно удивить. Посмотрите на грамоты на стене.
Они купили несколько бутылок разных вин и тепло попрощались с Аароном.
Из Шило спустились на Шестидесятую дорогу и поехали на юг по направления к Иерусалиму.
— Если ты хочешь меня убедить в том, что вы не должны отдавать Самарию, то дальнейшая поездка уже излишняя.
— При чем здесь Самария? Ты накануне хвастался винами Калифорнии. Я решил тебе показать, что мы тоже не пальцем… сморкаемся. Таких виноделен у нас не меньше десятка. А может и больше. Покажу тебе еще хотя бы одну.
— В твоём супермаркете, если ты заметил, я внимательно рассматривал полки с винами. Таких бутылок я не заметил.
— Ты прав. Это дорогие вина. Как говорится, ручного производства. Они есть только в немногих специализированных магазинах вин. Точно так же ты мог мне сказать, что у вас в Калифорнии есть Силиконовая долина, а у нас я не могу показать тебе ничего подобного. Разве только свою контору. Да и то, только ту часть, в которую есть допуск.