— Эй, тетушка! — вторил жене Роджер. — Шутка вам удалась. Но выпустите нас. Тобби здесь нет. Мы все осмотрели.
— Его там нет, потому что они убили его, — Марта убежденно сказала Луизе.
Она вытолкнула инвалидную коляску в холл, а затем через входную дверь по нескольким ступенькам во двор. В почти непроницаемой темноте осеннего вечера выл ветер. Шуршали и скрежетали голые ветки деревьев.
Луиза испуганно заохала, но Марта, не обращая на это внимания, откатила сидевшую в коляске сестру по тропинке примерно футов на сто от дома. Затем она развернула коляску и поставила тормоза на колеса.
— Жди меня здесь. Я сейчас вернусь.
Марта похромала обратно к дому, не обращая внимание на доносившиеся из подвала умоляющие вопли. Закутавшись в пальто, Луиза ждала ее в темноте. Холодный ветер трепал платок на ее голове, словно иголками колол кожу лица. Вскоре Марта появилась, держа в руке узелок с пожитками.
— Марта! — закричала Луиза. — Я замерзаю. Что ты намерена делать?!
— Сейчас ты увидишь. — Марта, тяжело дыша, остановилась у нее за спиной и оперлась на свою трость. — Сейчас ты увидишь, Луиза. Внимательно посмотри на дом.
Луиза посмотрела. Сначала она заметила в боковом окне, где располагалась их комната, желтый язычок пламени. Несколько мгновений язычок колебался в нерешительности, затем взметнулся к потолку. Разрастаясь, он превратился в чудовище из огня, которое с каждой секундой продолжало увеличиваться, становясь все ярче и сильнее. Ветер своими порывами подгонял огонь и очень скоро все строение воспламенилось.
— Пожар! — крикнула Луиза. — Дом горит!
— Я разлила керосин из бидона, что стоял в холле, по полу нашей комнаты и подожгла его, — сказала Марта. — Не забывай: Эллен и Роджер намеревались убить нас. Они убили наших любимцев. Мы должны были как-то защитить себя. У нас не было другого выхода.
Голос Марты задрожал от напряжения.
— И запомни. Мы никому не скажем о том, что они замышляли и что произошло. Они наши родственники. Никто нам не поверит. Пусть все думают, что произошел трагический несчастный случай. Ты меня понимаешь?
— О, да, да! — ответила взволнованно Луиза. — Ты такая умная. Кто-нибудь увидит огонь и вызовет пожарную команду. Не так ли?
— Так. На пожар кто-то обязательно должен поспешить. Это был единственный способ позвать кого-нибудь нам на помощь. Единственный, учитывая нашу беспомощность. Теперь никто не помешает нам вернуться в наш особняк.
Старухи замолчали, наблюдая за пожаром. Они молча смотрели, как занялась огнем и рухнула крыша, а за ней и стены. Где-то вдалеке послышалась пожарная сирена.
— Мне так тепло от этого огня, — пробормотала Луиза, выставив вперед ладони с растопыренными пальцами навстречу пышущему смертью жару. — Мне так хорошо…
Когда, наконец, взвизгнули тормоза пожарной машины, и выскочившие из нее люди развернули шланги и другое оборудование, в сущности, им уже нечего было делать.
Горевшие в камине поленья уютно потрескивали. Марта и Луиза сидели в гостиной дома судьи Бекка, наблюдая за маленьким огнем и видя в нем счастливые картинки своего ближайшего будущего.
— Скоро мы снова будем дома, — тихо сказала Луиза. — Котята будут играть на ковре, и Мэри Томпсон украсит нашу компанию. Миссис Роджерс обещала прислать молодую женщину, которая за двадцать пять долларов в неделю будет работать у нас служанкой. Мы вполне можем себе это позволить.
— Нам определенно хватит денег, чтобы безбедно прожить до конца наших дней, — охотно согласилась Марта. — Кажется, судья идет.
Дверь открылась, но вместо человека в гостиную прокрался большой сиамский кот. Он прыгнул к Марте на колени и удовлетворенно замяукал.
— Тобби! — воскликнула Луиза.
— Тобби! — отозвалась эхом Марта.
— Я подумал, что кот станет для вас приятным сюрпризом, — сказал судья Бекк довольно сухим тоном, входя в гостиную. В свои шестьдесят лет он сохранил величественную осанку и держал себя очень прямо. — Что-то должно сглаживать даже самые тягостные минуты жизни. Один из пожарников подобрал кота недалеко от пепелища.
Судья пожал формально руки старухам и затем шумно просморкался в носовой платок.
— Извините, — сказал он. — Простудился еще до поездки в Бостон. Ужасный город. Шум. Суета.
— Как — вы были в Бостоне? — изумилась Марта. Ее рот внезапно побелел.
— Я там провел три дня. Зря потратил время, должен вам сказать.
Судья уселся в кресло и покачал головой.
— Какая трагедия! Деревянные дома — часто огненные ловушки. Но лучше уже не говорить об этом. Лучше не копаться в пепле, насколько я понимаю. Теперь, когда Роджера и Эллен не стало, я хочу поговорить с вами… о вас.
— О, с нами все в порядке, — заметила поспешно Луиза. Мы поселимся снова в нашем особняке. И мы хотим, чтобы Мэри Томпсон жила с нами. Она не должна оставаться больше ни одного дня в таком кошмарном месте, как интернат для престарелых.
Судья снова просморкался. Затем мрачно уставился на золотую цепь от своих карманных часов.
— Марта… Луиза… — Он сделал паузу. — Мне нелегко вам это сказать, но моя поездка в Бостон имела прямое отношение к вам.
Две пары блестящих от напряжения старческих глаз уставились на судью.
— Прямое отношение к нам? — переспросила одна из сестер.
— Да. Дело касалось того наследства, которое оставил ваш отец. Как известно, оно состояло из определенной суммы денег, которую вы давно потратили, и из акций и ценных бумаг одной из железнодорожных компаний в Торонто.
— И что же? — спросила Марта.
— В наши дни многие компании, особенно железнодорожные, переживают серьезные трудности. Та компания, чьими акциями вы владели, разорилась прошлым летом. Вот почему Эллен и Роджер забрали вас к себе. Они хотели заботиться о вас, учитывая, что вы остались без средств к существованию. Эллен взяла у вас доверенность на право распоряжения особняком и другим оставшимся имуществом для того, чтобы скрыть от вас, что вы разорены. Я давно хотел сказать вам правду, но ваша племянница отговорила меня, убедив, что это может вредно отразиться на вашем здоровье. Вот почему мы держали все в секрете.
Судья помолчал и сурово посмотрел на старух.
— Вы должны знать, Марта и Луиза. К несчастью для вас старый особняк непригоден для жилья. Признаться, мы даже не можем найти для него покупателя. У вас нет денег, чтобы привести особняк в порядок. У вас вообще нет никаких денег.
Судья опять умолк и затем вкрадчиво продолжил:
— Вы, очевидно, не раз удивлялись, почему Роджер и Эллен иногда что-то от вас утаивали, выглядели смущенными… Почти виноватыми. Не так ли? Теперь вы знаете. Они ничего не имели против вас. Они хотели вам только добра. Они любили вас…
Старухи переглянулись. Их охватил немой ужас. Ужас перед будущим.
— Нас ждет приют… — еле слышно пробормотала Луиза.
Другая смертница вообще не сказала ничего.
Перевод: Александра Василькова
День чудес
Robert Arthur. "The Wonderful Day", 1940
Дэнни скрючился на ступеньках, прислушиваясь к разговору взрослых в гостиной. Место ему было в постели: он только выздоравливал после ветряной оспы. Но скучать в спальне, в одиночестве, надоело, и на свой страх и риск, в пижаме, он пробрался на лестницу, чтобы послушать, о чем говорят папа и мама, сестра, дядя Бен и тетя Анна.
Папа — доктор Норкросс, — мама и гости играли в бридж. Сестра, она училась в школе, зубрила латынь и не принимала участия в разговоре.
— Локасвилль, — вздохнула мама, — конечно, городок милый, тут и река, и луга, и леса, у Тома хорошая практика, но люди! Некоторых следовало бы хорошенько встряхнуть, чтобы показать им, какие они мелочные и скверные.
— В том числе Нетти Питерс, — сухо добавил папа. Дэнни знал мисс Питерс. Она постоянно сплетничала о ком-нибудь с соседями. И все шепотом-шепотом-шепотом — Если и есть женщина, — продолжал папа, — у которой язык закреплен посередине и болтается с обоих концов, то это Нетти Питерс.
Дядя Бен рассмеялся и сказал:
— Жизнь была бы куда лучше, если б деньги среди жителей распределялись равномернее. Вот если б Джейкобу Эрлу не принадлежала чуть ли не половина недвижимости в городе, люди говорили бы откровеннее и были бы терпимее друг к другу. А так его должники не решаются и рта открыть…
— Забавно, однако, — продолжил папа, — как некоторым удается делать деньги за счет других. Чего бы ни коснулась рука Джейкоба Эрла, все приносит ему прибыль. Деньги так и норовят выпрыгнуть из карманов остальных, чтобы оказаться в его сундуках. Возьмите, к примеру, песчаный карьер, который он купил у Джона Уиггинса. Хотел бы я, чтобы хоть иногда было наоборот.
— Но кто уж настоящий скряга, — подала голос тетя Анна, — так это Льюк Хаукс. Как-то я видела его в магазине на Светлой площади, где он что-то покупал для своих детишек. С какой же неохотой он расставался с деньгами!
— Еще вопрос, — возразил папа, — что хуже, скупость или леность? Я полагаю, скупость, потому что ленивые люди по крайней мере добродушны. Как Генри Джонс. Он мечтает о многом, но не ударит пальцем о палец, чтобы реализовать хоть что-нибудь. Если б каждая мечта обращалась в лошадь, у Генри был бы самый большой табун по эту сторону Миссисипи.
— В Локасвилле есть и хорошие люди, — вмешалась в разговор сестра. — Я думаю, мисс Эвери, моя учительница по английскому и физкультуре, просто душка. Она, конечно, не красавица, но очень мила. Когда она говорит, в голосе у нее звенят серебряные колокольчики, и если бы Билл Морроу, папаше которого принадлежит инструментальный завод, не был круглым идиотом, то давным-давно приударил бы за ней. Она от него без ума, но слишком горда, чтобы это показать, а глупая Бетти Нортон постоянно с ним кадрится, внушая ему, что он герой-супермен. Если он женится на Бетти, городок, того и гляди, лишится миссис Нортон. Она и так раздулась, как воздушный шар, оттого, что замужем за председателем правления банка. А если ее зятем станет сын владельца «Морроу Имплемент Компани», она уж точно надуется еще больше и ее унесет ветром.