вками бумаг.
— Летающая тарелка, — торжественно провозгласил де Хирш. — В показаниях Дэнни Грешема упоминались алюминиевые тарелки, на которых дети катались со склона. Они развивали очень большую скорость. Они скользили по поверхности и не проваливались. Это увидел Хильер, и у него родилась идея.
Стеклянный мост уже был готов: тонкий, очень скользкий слой льда, наст, покрывавший снег от его дома до ущелья. Летающую тарелку он сделал из замёрзшего покрывала. Оно же и стало саваном для молодой женщины.
Эта тарелка понеслась вниз и не могла остановиться, пока не перевалилась через кромку ущелья и не исчезла в нём. Белое на белом снегу практически не видимо. Ветер нанёс сверху ещё немного снега, и всё исчезло. Чтобы найти, нужно было вначале додуматься, что искать, а это было невероятно.
Вот и все дела. Таинственная загадка возникла только благодаря старому покрывалу и ветру. Женщина пропала, труп её был найден в четверти мили, и никто не мог объяснить, как такое произошло. Перед нами почти идеальное преступление, которое совершил больной человек.
— Эта крыса! — взорвался Бейнз. — Дерзко рассказывал нам прямо, в глаза, как всё было, и при этом делал вид, будто говорит глупости. Вероятно, покрывало с девушкой застряло в ветках дерева и пробыло там до самой весны. Потом оно оттаяло, труп упал в водопад и уплыл по нему в пруд — и никаких следов, никаких улик, только это проклятое старое покрывало!
— Но стоило явиться кому-то, обладающему воображением, — тому, кто смог представить покрывало саваном, — де Хирш взял деньги и чек со стола и аккуратно сложил их, — и стоило ему принять за чистую монету замечания этого хитрого типа, как задача, которая казалась совершенно неразрешимой, обернулась вполне обычным делом.
— Но мы ведь никогда не сможем доказать всё! — проворчал Бейнз.
— Да! — согласился де Хирш. — Вероятно, не сможем. Но мы можем намекнуть Хильеру, что его тайна раскрыта и что в книжках 2000 года он будет фигурировать всего лишь как один из не слишком умных убийц. Я напишу ему письмо.
Он пошёл в мой кабинет и с полчаса печатал на машинке. Письмо он отправил в тот же день. Марк Хильер получил его на следующее утро. Не знаю, что уж было написано в этом письме, но Оливер Бейнз расспросил о последствиях экономку Хильера.
Миссис Хофф как раз вытирала пыль в кабинете, когда пришло письмо. Хильер сидел на террасе и прервал свою работу, чтобы прочитать. Едва взглянув на него, он побледнел как смерть — так, что миссис Хофф страшно испугалась. Он стал читать дальше, и на его вытянувшемся лице застыла ужасная гримаса. Вторую страницу письма он только пробежал глазами, разорвал его и бросил обрывки в пепельницу. Затем зажёг трясущимися руками спичку и поднёс к остаткам письма.
Не в состоянии унять свой гнев, он схватил пепельницу и грохнул об пол. Мгновение он стоял неподвижно и глядел в сторону ущелья. Кулаки его сжимались и разжимались.
Вдруг дыхание его стало прерывистым. Он повернулся, глядя, на что бы опереться, но не успел дойти до стула, упал, судорожно хватаясь за грудь и за горло, и еле произнёс:
— Лекарство, моё лекарство…
Его лекарство от сердечных приступов лежало не в аптечке в ванной комнате, а в спальне, на тумбочке около кровати. Миссис Хофф потребовалось три минуты, чтобы найти его. Когда она вбежала с ним, Хильер был уже мёртв.
Должен признаться, меня слегка шокировал результат. Но де Хирш принял известие хладнокровно.
— Это равносильно признанию, — сказал он.
Перевод: Александр Перцев
Абсолютно надёжно
Robert Arthur. "Completely Foolproof", 1958
Зазвонил телефон. Бриссон снял трубку и сжал её так яростно, словно ощутил под пальцами белое мягкое горло Лизы, своей жены. За кого она себя принимает? Смеет говорить ему, что она…
— Мистер Бриссон? — голос из трубки достиг наконец его сознания.
— Слушаю.
— Это Адамс, из банка. Вы просили меня сообщать, как только счёт вашей жены…
— Да, да, — он попытался скрыть раздражение. — Что там? Перерасход?
— Не совсем. Но миссис Бриссон сейчас здесь и желает получить пять тысяч наличными, а денег на её счёте почти на тысячу меньше, и я подумал…
— Разумеется. Спасибо, мистер Адамс. Оплатите чек, я покрою перерасход.
Бриссон положил трубку и достал сигару из ящика. «Для чего это вдруг Лизе понадобились пять тысяч наличными? Она, вероятно, приехала в город сразу вслед за ним специально для этого. На новые платья, может быть? Но для этого у неё есть широкий кредит. Деньги на поездку? Чековая книжка гораздо удобнее. Может быть, она собирается приобрести новый автомобиль в свой западный вояж?» — подумал он угрюмо. Впрочем, бессмысленно пытаться угадать, что у Лизы на уме. Теперь она жила сама по себе, не советуясь с ним, и все её действия обычно оборачивались для него сюрпризом. Часто неприятным сюрпризом. Как сегодня утром, к примеру.
Бриссон взглянул на смятую в руке сигару и с ожесточением швырнул её в корзину для бумаг. Боже, как бы ему хотелось и с Лизой поступить так же! Взять её за горло и сжимать, сжимать до тех пор, пока она не будет окончательно вычеркнута из его жизни. Она и её частный детектив. Если только этот парень действительно детектив, а не что-нибудь похуже — шантажист, например.
До сих пор их союз, в котором каждый жил сам по себе, был не так уж плох. Но в это утро…
Бритьё доставляло ему удовольствие. Большинство мужчин не любит бриться, но он был не из их числа. Втайне он даже гордился жёсткостью своей стальной чёрной щетины, как и сломанной переносицей — результатом удара бейсбольной битой во время разгона забастовки лет двадцать назад.
Он проделал немалый путь с тех пор, как водил отряды штрейкбрехеров против бастующих рабочих во время депрессии тридцатых годов. Теперь ему принадлежит разросшийся завод и дом из пятнадцати комнат в фешенебельном предместье. Он уважаем самыми влиятельными людьми города. Они доверяют ему настолько, что обещали миллионную ссуду на расширение завода… Да, он далеко шагнул.
В хорошем настроении он спустился вниз к завтраку и обнаружил, что стол накрыт только на одного. Ну что ж, это не имело значения. Насмешливые зелёные глаза Лизы, чеканное совершенство её лица, так восхитившее его однажды, — он вполне мог обойтись за завтраком и без них. После плотного завтрака, рассчитанного на рабочего человека, но какого он не мог себе позволить, когда был рабочим, он прошёл в гостиную жены. Лиза читала, вытянувшись в шезлонге, и её пшеничные волосы сияли на солнце.
— Доброе утро, Джо.
Она говорила с гнусавым бостонским акцентом, разыгрывая из себя аристократку, но Бриссон-то знал, что дед её торговал железным ломом.
— Ты хорошо спал?
— Я всегда хорошо сплю.
Последние дни он стал резок с ней.
Его бесило, что она так же холодна и безжалостна, как и он сам, но к тому же ещё и хитрей, чисто по-женски.
Вначале их союз казался идеальным. Он мог обсуждать с ней свои планы, и она не только разбиралась в них, но и давала дельные советы. Все его успехи в обществе были её заслугой. Это в её голове созрели планы наиболее сложных его махинаций. И в первые годы супружества он часто с удовлетворением думал о том, какая они подходящая пара. Но потом пошли разногласия, и теперь он предпочитал женщин, над которыми мог властвовать.
— И я тоже хорошо сплю, — сказала она и отложила книгу в сторону. — Мне нужно обсудить с тобой кое-что.
— Это так срочно? — Он присел на краешек кресла и отхлебнул кофе из чашки, которую захватил с собой. — У меня масса дел сегодня и, полагаю, у тебя их тоже достаточно. Ведь мы отплываем на «Куин Мэри» завтра утром.
— Об этом я и хотела поговорить, — она бросила в его сторону насмешливый взгляд. — Я не поплыву с тобой.
— Что это значит? — он уставился на неё поверх чашки. — Ведь мы же давно договорились. Всё уже упаковано, слуги отпущены, всем сообщено о нашем отъезде. Да и ты знаешь, что в эту поездку ты мне необходима для представительства. Сейчас, когда заканчиваются переговоры о наших филиалах в Англии и Франции…
— Извини, пожалуйста, — она смотрела на свои длинные сильные пальцы, — но мне пришла мысль, что вместо этого сейчас самый подходящий момент побывать в Рено. И я заказала билет на послезавтра.
— Рено? Что за шутки! — Я не шучу. Наш брак — одно название. Мне тридцать пять. И уж если мне суждено начать новую жизнь, то следует делать это сейчас.
— Ты хочешь сказать, что собираешься снова выйти замуж?
— Да. Со временем, конечно. Если ты думаешь, что у меня кто-то есть, то это не так. Сейчас я просто хочу быть снова свободной, Джо. Наш брак уже ни тебе, ни мне не нужен.
Решение пришло быстро, хотя внутри него всё кипело от негодования. Пусть уходит. Это хлопотно, конечно, но издержки окупятся.
— Понятно. Ну что ж, если ты серьёзно решила…
— Совершенно серьёзно.
— Не смею удерживать. Какое обеспечение ты хочешь?
Она сплела пальцы на коленях и мило улыбнулась:
— Половину.
— Половину?! — он чуть не задохнулся от ярости. — Половину чего?
— Половину всего. Половину Бриссон Индастриз или соответствующую сумму наличными. В конце концов, это я помогала тебе создавать предприятие. Не будь меня, ты сейчас имел бы не промышленную империю, а паршивый заводишко, который когда-то шантажом отобрал у владельца. Ты бы еле сводил концы с концами.
— Ты с ума сошла. — Он тяжело дышал. — Да ни один суд на свете не присудит тебе половину.
— А я и не думаю о судах. Я думаю о том, как повлияют на твоё положение, на твой бизнес, на твои планы относительно европейского рынка твои письма, когда их огласят в суде, а затем напечатают в газетах.
— Какие письма? — Но он уже прекрасно понимал, какие. Письма, которые он приказал Анне сжечь, когда…
— Письма, что ты писал в прошлом году своей маленькой приятельнице Анне, когда уезжал. Должна признаться, они открыли мне такие твои качества, о которых я и не подозревала. Тебе, должно быть, долго пришлось скрывать их.