Побагровев от злости, он вскочил на ноги:
— Как ты достала их?
— Видишь ли, дорогой, — произнесла Лиза почти нежно, — когда я стала подыскивать частного детектива, один из моих друзей упомянул о человеке, начисто лишённом какой-либо порядочности. Я переговорила с ним и убедилась, что это действительно так. Такой маленький человечек с очень приятной внешностью к тому же. В общем, именно то, что я искала. Ведь простого свидетельства, достаточного для развода, мне было, разумеется, мало. Он принёс мне эти письма. Я не спрашивала, как он их раздобыл. Пришлось ему хорошо заплатить, конечно, но он этого стоил.
И тут его ярость, которую он научился сдерживать ещё во времена своего штрейкбрехерства, прорвалась наружу. И он швырнул в неё чашку с кофе.
Лиза увернулась, и чашка ударилась о спинку шезлонга. Кофе залил ей лицо и волосы, и он на миг почувствовал удовлетворение, увидев страх и ненависть в её глазах.
Не вытирая лица, не обращая внимания на кофе, стекающий на кружева её халата, Лиза выпрямилась, и то, что он прочёл в её взгляде, заставило его резко отвернуться.
— Ты сама добивалась этого, — прорычал он, — и отлично это знаешь. Мы ещё поговорим вечером. Я уже опаздываю.
Он вышел. И хотя он действительно спешил, но не отправился прямо в свой офис. Вначале была поездка на тайную (теперь, впрочем, не столь тайную) квартиру. Безобразная, слезливая сцена с Анной, с которой он познакомился в Германии три года назад.
Нет, она не сожгла его письма. Ведь они так много значили для неё. Они лежали в чемоданчике, в шкафу. Она даже не подозревала, что они исчезли. Нет, посторонних не было. Хотя, да… На прошлой неделе в квартире погас свет и приходил монтёр проверять проводку. Такой маленький человечек с приятной улыбкой. Ей пришлось уйти, оставив его одного, но…
Бриссон покинул её, рыдающей навзрыд…
Он раскурил новую сигару и попытался привести мысли в порядок. От Лизы придётся откупиться. Его настоящее положение было не слишком устойчивым. И если ему вдруг откажут в обещанном займе, может рухнуть всё здание Бриссон Индастриз. А если письма будут опубликованы, он тут же лишится своего так расчётливо завоёванного положения. А в том, что Лиза готова опубликовать их и погубить его даже в ущерб себе, он был уверен. Ненависть, которую он увидел в её глазах, не оставляла в этом сомнений. Она выждала момент, когда он оказался наиболее уязвимым, и тогда нанесла удар.
Негромкое, но настойчивое гудение селектора привлекло его внимание. Он нажал кнопку.
— Да?
— Мистер Бриссон, вас хочет видеть мистер Данкем. По предварительной договорённости.
— Отошлите его. Хотя, нет, — он быстро изменил решение, — просите.
Бриссон откинулся на спинку вращающегося кресла в приливе злобной радости от предстоящего разговора. Данкем пришёл сюда просить, и будет величайшим наслаждением отказать ему и объяснить, как ловко его провели. К слабым, вроде Данкема, он не питал никакой симпатии.
Дверь отворялась, и вошёл Данкем — высокий, сутулый человек, слишком седой для своего возраста.
— Привет, Данкем, — сказал Бриссон. — Садитесь. Что скажете?
Напряжённо держась, Данкем сел. Он прокашлялся, прежде чем заговорить.
— Я только хотел кое в чём удостовериться. Вы действительно закрываете мой завод?
— Мой завод… — Бриссон бросил на него взгляд поверх сигары. — Это пустяковый и малоприбыльный бизнес. Поэтому я его и закрываю.
— И вы с самого начала собирались это сделать? — Данкем с трудом произносил слова. — Когда вы выкупили его у меня, то обещали, что работа будет продолжаться, а я останусь управляющим. Теперь вы его закрываете и весь наш город оставляете без работы. Да и у меня нет ни цента. Вы решили разорить и меня, и город только из-за одной фразы, которая показалась вашей жене оскорбительной.
Бриссон глубоко затянулся. Он вспомнил вечеринку, что состоялась года два назад после осмотра захудалого предприятия Данкема. Он, Лиза, Данкем с женой и всё заводское начальство собрались в доме Данкема. Тогда жена Данкема сказала что-то про деда Лизы. О, Лиза никогда не спускала таких вещей. И это была её мысль — купить завод, закрыть его и, понеся значительные финансовые потери (фиктивные, разумеется), выиграть в результате налоговую скидку.
Подумав о Лизе, Бриссон уже готов был изменить своё решение, просто назло ей, но в этот момент Данкем заговорил снова:
— Ты мерзкий подонок, — ноздри его побелели. Тон, каким он пронзнёс это, был слишком спокойным и не звучал мелодраматически. Да и пистолет, который он вытащил из кармана, выглядел совсем не театрально. — Я слышал, как ты начинал, — продолжал он. — Шантажировал старого Энгуса Миллера, после того как сорвал для него забастовку двадцать лет назад. Я знал, что просить тебя бесполезно, и пришёл, готовый к другому.
Бриссону угрожали и раньше, и пистолетами тоже. Но на этом пистолете он заметил глушитель и понял, что неестественное спокойствие Данкема было просто самообладанием человека, принявшего решение и больше не думающего о последствиях.
— Сидеть тихо, — предупредил Данкем, — и никаких кнопок.
Бриссон и не пытался этого сделать. Его кресло было отодвинуто от стола на добрый фут, и, для того чтобы вызвать секретаря, нажав на потайную кнопку, ему необходимо было нагнуться. А в том, что Данкем выстрелит, как только получит предлог, он не сомневался. Уверенность в этом потеснила на время ненависть к Лизе и так обострила его восприятие происходящего, что он почувствовал даже нечто вроде удовольствия.
— Не валяйте дурака, Данкем, — сказал он примирительно. — Не стоит, право, расставаться с жизнью лишь затем, чтобы сорвать на мне злость.
— Вы не оставили мне другого выхода, Бриссон. Я разорён, а у меня двое детей в колледже и больная жена. Да и моему городу нужен завод. Так что я меняю жизнь на благополучие моей семьи и моих рабочих.
— Каким же образом ваша казнь улучшит их положение? — спросил Бриссон, стараясь выиграть время.
— Я застрахован. И я намерен убить вас. Выстрел не будет слышен. Выйдя отсюда, я скажу секретарю, что вы просили вас не беспокоить. Если повезёт, я успею дойти до своей машины и выехать из города, прежде чем вас обнаружат. На шоссе я увеличу скорость. Всего в десяти милях от города есть крутой поворот. Я войду в него на скорости в семьдесят миль и, конечно, не выживу после аварии. Это будет смерть от несчастного случая, что удвоит выплату по страховке. Моя семья будет обеспечена, а без вас никто не проведёт решение через совет директоров, и завод будет продолжать работу. Считаю, что это выгодный обмен.
Данкем медленно поднялся, твёрдо держа пистолет с глушителем. Бриссон не сомневался, что он готов убить и умереть сам. Но он, Джо Бриссон, был гораздо меньше готов к смерти.
Он сидел, откинувшись в кресле, в довольно беспомощной позиции. И вместо того чтобы попытаться встать, он резко оттолкнулся ногой от стола, и кресло опрокинулось…
Данкем попытался поймать его на мушку во время падения, но хлопнул выстрел, и пуля, пролетев над головой Бриссона, звякнула о радиатор. Бриссон выбрался из кресла и вскочил на ноги. Теперь пистолет был для него не страшен. Он знал, что с глушителем можно сделать только один выстрел. Через несколько секунд он уже овладел пистолетом, а Данкем с вывернутой за спину рукой был в его власти.
Всё обошлось без лишнего шума, если не считать стука упавшего кресла и удара пули о радиатор.
Бриссон подождал, но никто не вошёл.
— Садитесь, Данкем, — облегчённо сказал он. — Давайте обсудим положение заново. Если уж вам так хочется кого-нибудь убить, я, кажется, могу сделать вам очень интересное предложение…
В баре первого класса Бриссон допивал свою рюмку бренди. «Куин Мэри» слегка покачивало, но это не раздражало. «Королева» была достаточно велика, чтобы не реагировать на обычную атлантическую погоду.
Чувствуя приятную расслабленность, он разглядывал пассажиров. Три хорошенькие женщины неуловимо давали ему понять, что охотно примут его ухаживания. Но он не был к этому расположен. Его поведение во время этой поездки должно быть безукоризненным.
Он отставил рюмку и поднялся по трапу в свою роскошную каюту из двух спален и гостиной, которую Лиза должна была разделить с ним. Он включил свет и, почувствовав, что в помещении душно, открыл дверь, выходящую на небольшую персональную палубу, и шагнул наружу. Океанский ветер был резким, но освежающим. Стоя у поручней, он наблюдал, как волны скалят зубы при свете луны. Он долго стоял там. И лишь когда основательно продрог, возвратился в каюту, закурил сигару и сел.
Весь этот день он чувствовал себя хорошо, очень хорошо. Всё было продумано с той чёткостью, которую он так любил. Сейчас половина двенадцатого. Около полуночи Говард Данкем остановит свой автомобиль в самом начале узкого служебного проезда за участком дома Бриссона. Затем он тихо пройдёт по тропинке, ведущей к задней двери, замок которой Бриссон испортил предыдущим вечером. Очутившись за ней. Данкем поднимется по чёрной лестнице к спальне Лизы. В это время она обычно уже спит, когда ночует дома. А там ещё несколько секунд… и всё будет кончено. Кроме Лизы, в доме никого нет. Ведь слуги ввиду отъезда хозяев отпущены. У Данкема пистолет с глушителем. Завтра придёт водопроводчик, чтобы отключить воду… и обнаружит Лизу. В вечерней газете было опубликовано короткое сообщение о том, что мистер и миссис Джозеф Бриссон отплывают в Европу на довольно продолжительное время. Бриссон объяснит, что он дал напечатать это сообщение, так как он и жена не хотели гласности вокруг их развода.
А в действительности жена предполагала утром уехать в Рено, предоставив всем думать, что она с мужем отплыла в Европу. Очевидно, какой-то грабитель, прочитав это сообщение, решил, что наступил самый подходящий момент ограбить дом. Лиза оказалась для него неприятным сюрпризом, и он убил её.
Да, это было абсолютно надёжно. Уговорить Данкема оказалось легко. Бриссон облегчил ему выбор. Завод продолжит работу, если Данкем убьёт Лизу. Благополучие тыся