Лес тут рос сотни лет, и в этом лесу жили только звери и птицы. В давние времена тут бродил косолапый мишка. Он перевертывал упавшие стволы деревьев, отыскивая гнезда мышей и личинки муравьев, откапывал корни, поедал ягоды и грибы. Заяц-беляк, чутко прислушиваясь, сидел под нависшими ветвями ели. На голой, сухой вершине сосны ранним весенним утром токовал глухарь. Прошло много-много лет, и на этой поляне застучали топоры, зажужжала пила, раздались веселые голоса строителей и вырос небольшой домик. Это и был наш домик.
Да! О чем я начал? О крысе… Как поселилась крыса в нашем домике, как она, несмотря на все наши хитрости, продолжала припеваючи поживать в нем и причинять нам всяческие неприятности. Мы наделали много пирожков с крыситом, достали капкан, крысоловку-душегубку и вот теперь хотим еще попробовать насторожить большой чугун. Крыса испортила провод у телефона, обгрызши изоляцию. Телефон вышел из строя. Я думаю, что она это сделала, чтобы предупредить наши звонки в милицию с жалобами на нее. Пирожки с крыситом ею съедены или утащены, капканы спущены, приманка на них съедена, а крыса продолжает наслаждаться жизнью и наносить нам всяческие обиды. То она прогрызет и испортит шкуру, положенную на мое кресло, то выбросит землю из цветочного горшка, то погрызет в подполье картофель. Ночью она гремит посудой, бегает по комнатам, и тетя Шура гоняется за ней с палкой. Нельзя ничего оставить на столе. Крыса терроризировала всех в доме. Все стали спать гораздо хуже, похудели, лишились аппетита… а крыса благодушествует, полнеет.
СОВИК
Это случилось 13 июня 1954 года. Я шел по лесной дороге и встретил плотников, идущих с работы. Один из них подошел ко мне и протянул мне руку, в которой что-то лежало.
— Вот, Алексей Никанорыч, возьми, мы на дороге нашли. Жалко бросить, а ты, может, как выкормишь. Мы и сами никак не поймем — птенец, что ли? Чудной больно! — Он положил мне в руку маленького птенчика, покрытого белым пухом, местами голого, красновато-синего цвета, с большими, плотно закрытыми глазами и громадным ртом.
Это был совенок, такой маленький, такой беспомощный, что выкормить его мне казалось невозможно. Чем я его буду кормить? И будет ли он есть? Но нельзя же его бросить на дороге… Попробую…
Я принес его к себе в мастерскую, устроил ему гнездо в старой зимней шапке и, раскрыв ему рот, вложил туда кусочек мяса. К моему удивлению, совенок охотно проглотил его и опять раскрыл рот. Проглотил и другой кусочек. Э, да ты, брат, молодчина! Глотай, ешь досыта. После третьего куска совенок лег на бочок, положил головку, как на подушку, на мягкую подкладку шапки и, по-видимому, уснул. Я покрыл его сверху тряпкой, пожелал ему приятных снов и занялся своими делами.
Совенок стал членом моей семьи. У него был прекрасный аппетит, и он рос не по дням, а по часам. Через две недели это уже был шар из мягких перьев и пуха величиной с два кулака и с темными, задумчивыми глазами. Я кормил его мясом, а когда мыши попадали в мышеловку или когда я находил выпавшего из гнезда воробьенка, у моего питомца был пир. Я давал ему больших ночных бабочек, лягушат, крупных жуков. Любимым блюдом все же были мыши. Когда Совику исполнился месяц, у него уже были большие мягкие крылья, и он, сидя на спинке стула, старался ими размахивать.
Совик живет у меня уже два месяца. Он летает по саду и прилетает, когда я зову его:
— Совик, Совик!
Он садится мне на плечо или на руку и любит, когда я чешу ему шейку. На дорожку сада я ставлю большой таз и наливаю воды. Совик сидит на плече и смотрит. Тогда я говорю ему:
— Ну что же ты? Иди купайся, купайся.
Совик смело садится прямо в воду, и тут начинается забавное представление. Совенок так увлекается купанием, так хлопает крыльями по воде, что сам уже не виден. Это фонтан из брызг, хлопанье крыльев… Совенок весь мокрый, облипший, с него ручьями течет вода, но на личике у него написано блаженство. Кое-как он вылезает из таза и начинает отряхиваться. С большим трудом взбирается на перекладину между ножками табуретки. Тут он долго сидит, тщательно просушивая свои перышки.
Но вот перышки просохли, хорошо уложены, и весь наряд в самом лучшем виде. Совик взлетает на сучок сирени, еще и еще отряхивается и куда-то улетает. Я не боюсь за него — я знаю, что стоит мне позвать его — и он прилетит.
Мне бы хотелось закончить эту историю тем, что Совик окончательно возмужал, научился охотиться на мышей, обзавелся семейством и прожил долгую счастливую жизнь, но… Но вышло совсем по-другому…
Совик погиб от руки неразумного парня… Я слышал выстрел и пошел в ту сторону, предчувствуя беду. Я нашел Совика, повешенного на заборе соседней дачи. Я взял его, написал с него портрет и похоронил его в своем саду.
ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК
Из обрезков теса и фанеры я смастерил прекрасный и вместительный почтовый ящик. Спереди у него я прорезал довольно широкую щель, куда было бы можно просунуть газету и письмо. Сверху я сделал на петельках крышку, которая защищала бы письма и газеты от атмосферных осадков, и приколотил это сооружение на ствол сосны недалеко от ворот. Прекрасно! Теперь почтальонше не надо тщетно звонить, и она не положит на землю мои письма и газеты, что не раз случалось прежде.
Все почтальоны как прекрасного, так и непрекрасного пола панически боятся собак, и, вместо того чтобы приручить собак кусочком сахара или печенья, они предпочитают скандалить и грозить милицией.
Этот ужас перед собаками, хотя собаки были не больше кошки, заставляет их отдавать почту не адресату, а его соседям. Несколько дней почта доставлялась мне таким кружным путем, и я не подходил к своему ящику. В один прекрасный день подхожу, и что же?.. Два письма и рваный клочок газеты валяются на траве. Нехорошо. Неужели трудно было положить в ящик? Заглядываю в него и вижу… там гнездышко и восемь яичек. А синичка подлетела и недовольно кричит на меня.
На другой день та же история. Синичке явно мешают письма, и она их выкидывает. Пришлось ящик с гнездышком повесить на метр выше, а на ворота прибить другой ящик. Этот ящик был старый, железный, и у него была слабая дверка. Козы сейчас же заметили этот дефект и приспособились отворять дверку и съедать газеты и письма.
Не везет мне с почтой. А как я был уверен в ней раньше! Меня восхищало, что вот напишу я письмо, положу его в конверт, надпишу адрес, пришлепну марку, и мое послание неведомым, но верным путем обязательно попадет в руки тому, кому я писал. Обязательно попадет! Но я забывал о почтальонах, о дурной погоде, о синичках, о козах, о собаках, которые нападают на почтальонов. Много, много врагов у письма, и нужно исключительное счастье, чтобы письмо дошло до того далекого человека, кому оно адресовано.
В самое древнее время писали на скалах — это была скорее стенгазета, чем письмо. Рисовали бизонов, мамонтов, пещерных львов и героев, побеждающих их или позорно убегающих от них. Если нужно было сообщить дружественному племени о готовящейся охоте на мамонта или на диких лошадей, то на кусочке коры изображали этого зверя, и с этим дипломатическим письмом бежал гонец через дебри и пустыни, и в счастливых случаях он добегал, а большей частью он попадал на завтрак диким собакам или пещерному медведю, и письмо не доходило.
Настоящую почту изобрели еще в Древнем Египте, в Персии, в Древнем Риме.
У нас, на Руси, во время татарского владычества были устроены татарами станции — ямы, в них жили гонцы, и они мчались верхом от яма к яму с приказами хана. Наша почта, русская почта, пошла впервые при царе Алексее Михайловиче, а при Петре Великом уже были почтовые станции.
Сто лет тому назад кому-то пришла в голову мысль написать письмо на кусочке картона. С одной стороны он написал адрес, с другой — письмо. И письмо дошло. С тех пор пошли открытые письма. А теперь на открытом письме напечатано поздравление или самые лучшие пожелания, и ничего писать не надо. Подписался, и конец. Прежде, чтобы отправить письмо, нужно было идти на почту, сдавать это письмо, и стоило это гораздо дороже, а теперь сунул в почтовый ящик, и все — письмо дойдет, если… его не съедят козы, если… и так далее.
Все же дойдет!
ГАЛОЧКА
Приходилось ли вам когда-нибудь жить, имея своим другом и ближайшим соседом кого-нибудь из вороньей семейки? Ну, скажем, ворону, галку, сороку, грача?
Если приходилось, то вы прекрасно знаете, что, заведя такого друга, вы теряете душевный покой, навсегда расстаетесь с хорошим настроением и все время ожидаете какой-нибудь новой беды.
Вот вы садитесь за стол в уютное кресло и пишете письмо, очень нужное, деловое. Вы совсем забыли, что у вас есть сердечный, любящий вас друг. Но друг не забыл вас, он не способен вас забыть, и он спешит к вам на помощь. Вот он быстрыми шагами бежит к вам по столу, по дороге опрокидывает пузырек с тушью, мгновенно выдергивает у вас письмо и летит с ним на книжный шкаф. Он боится, что вы переутомитесь, а это будет вам вредно. Милый, заботливый друг. Друг этот — галка, стройная, блестяще-черная, с серым платочком на затылке. Подмяв под лапу ваше письмо, галочка начинает старательно отрывать от него небольшие кусочки и бросать их со шкафа на пол. Ей нравится смотреть, как эти кусочки летят, кувыркаясь в воздухе, и пестрят на полу. Чтоб ты пропала, чертова птица!!! Это у вас немного испортилось настроение. Что вы, что вы! Разве можно сердиться на такую милую птичку.
— Анна Николаевна! — кричите вы своей жене. — Уберите вы свою проклятую галку. Она мне весь стол залила тушью и изорвала письмо. Завели же такую мерзость.
Вы в сердцах забыли, что сами принесли этого галчонка и сами его вырастили. Но галчонок этого не забыл, и всем сердцем он льнет к вам. Быть с вами, помогать вам во всех делах, развлекать вас — это его самое заветное желание. На стол для вечернего чая ставят чайник, вазочки с вареньем, чашки. Галочка тут как тут. Со стола звонко падает на пол любимая ваша чашка. От чашки одни черепки. Вот галочка насторожилась. На дорожке в саду играют собаки. Они кубарем катаются по песку и гоняются друг за дружкой. Галочке необходимо принять самое живое участие в этой игре. Она выжидает момент, когда собаки в изнеможении повалятся на бок и будут лежать, высунув языки. Тут она бочком, бочком подберется к ним — и цап Пальму за хвост. Сильный рывок за самый кончик хвоста, и галка уже сидит на перилах террасы, а испуганная и оскорбленная Пальма, поджав хвост, прячется под крыльцо. С маленькой спаниелькой Меджи галочка не позволяет себе такие вольности — Меджи не любит глупые шутки, и лучше с ней не связываться. И так целый день. С утра до вечера вы ожидаете от галочки всяких проказ. Их запас у галочки неистощим.