Эту байку я слышал от многих людей, не знакомых между собой, потому склонен ей верить. Сам я, к сожалению, сего действа не видел.
Груша 2005. Огромный фестиваль, 300 тысяч человек. Знаете, как устроены на Груше общественные сортиры? Это длинная яма шириной примерно три метра и длиной 10–15, над ней деревянный настил с дырками; дырки разделены перегородками, то есть образуются кабинки. Вокруг всё это закрыто стенками, обтянутыми чёрным клеёнчатым материалом. Ряд сортиров — примерно кабинок 7–8.
А теперь представьте, что творится в этих сортирах к последнему дню фестиваля… Фестиваль-то 4 дня, но люди там неделями сидят!
Так вот, вечером в воскресенье, в последний день фестиваля, настил не выдержал. И одинокий мужик, делающий своё чёрное дело, в эту яму провалился. По горло. А стенки скользкие, а глубина — метра 3. Не выползти никак. И по горло. Стал он орать благим матом, сбежались люди. Как доставать: мужик окочурится там скоро от непосредственного контакта с говном. Кинули ему верёвку, извлекли.
Грушинские душевые предоставили ему совершенно бесплатный душ и неограниченное количество мыла, порошка, шампуни и мочалок. Но рассказывают, что пока он шёл от сортира через полфестиваля к душу, падали замертво даже птицы на деревьях в радиусе 100 метров.
Особо близкие к этому дяденьке люди рассказали, что после совершения обряда омовения радиус действия убойного запаха просто уменьшился до трёх метров… Интересно, до сих пор ли несчастный страдает?..
Эту байку рассказывал небезызвестный музыкант из группы «Стары Ольса» Саша Чумаков. В целом, я тоже склонен ей верить.
Были они как-то на одном из белорусских реконструкторско-музыкальных фестивалей, вроде как, в Мире. Место замечательное, Мирский замок — знаменитый памятник архитектуры…
Организаторы постарались и на благо обитающих в палатках возвели на территории фестиваля 1 (повторяю прописью: один) сортир. Для всех, кабиночный такой, с классическим сердечком. А там неподалёку водоём, то ли речка, то ли пруд какой, но в любом случае берег у него довольно крутой, и высота обрывчика метров пять, не меньше.
Для кабинки, конечно, не нашли места лучшего, чем самый край этого обрывчика: кажется, там было удобно яму копать, все отходы речкой прочь уносило. Но организаторы не рассчитали. К концу первого для узенькая стеночка между ямой и речкой не выдержала вонючего напора и обрушилась. А сортир УСТОЯЛ!!! Могучая в нём скрыта сила!!!
И все, кто впоследствии навещал сие замечательное место, наблюдали следующую картину. Заходит человек в кабинку, открывает очко (заботливо прикрытое газеткой) и видит… пропасть… Внизу плещется вода, волны, мировой просто-таки океан, и весь пол туалета нависает над обрывом… Говорят, все ходили в кустики:)
Рассказывал байку мой друг Гоша, пересказываю, как помню, с его слов.
Приходит он как-то ко мне, прихрамывает. «Чего такое?» — спрашиваю. Он смеётся (весело, блин!) и рассказывает следующую штуку.
Дело происходит на одном из реконструкторских фестивалей в Мире. Тусовка, рыцари там, менестрели, палатки, турниры, ролевые песни, в общем, добра хватает. И, безусловно, питие тяжелоалкогольных напитков. И вот один Гошин знакомый, надравшись до синих чёртиков, хватает огромный НЕбутафорский меч (то есть профессиональный, реконструкторский, сделанный кузнецом с любовью к делу) и начинает гоняться за другим Гошиным знакомым кругами вокруг палатки с намерением отрезать тому голову, или ногу, или руку, или ещё что-нибудь интересное. Тот его, вроде как, оскорбил. Насмерть.
Ну, блин, раз такое дело, надо товарищей спасать, думает Гоша и включается в погоню с целью уговорить первого оставить смертоубийственную идею. И уговаривает! Первый останавливается, второй убегает подальше, Гоша уговаривает, что, мол, не надо портить хороший меч о такого презренного смерда, как второй.
Первый соглашается. И в сердцах с размаху всаживает меч в землю, чтобы не было искушения в дальнейшем добить несчастного. А на земле стоит Гошина нога, точно-точно на траектории.
«Вот и хромаю», — подытоживает мой друг.
Так что, люди, живя в мире, будьте готовы к войне.
И снова возвращаюсь в своих байках к полюбившемуся уже вам Алексею Нежевцу и его бессмертным приключениям.
Сумы. Фестиваль «Булат-2006». На этом фестивале Лёша отжигал по полной, и все его приключения выносить на люди нельзя, потому что от некоторых краснеют стены, а проказы Фредди Крюгера выглядят невинными детскими играми. Потому припомню только одно.
С вечера пятницы Лёша праздновал воссоединение с украинскими друзьями и товарищами. И праздновал его вплоть до воскресного утра. А утром в воскресенье нужно было как пить дать быть в городе на бард-марафоне. Проживали мы на турбазе, и с утра просто грузились в автобусы, которые за нами прибыли. Но Лёша грузиться никуда не мог, потому что спал, крепко и надёжно.
Турбаза большая. Много-много домиков и кирпичный корпус, двухэтажный. Лёша жил в одной из больших комнат второго этажа, кажется, четырёхместной. Иду я по турбазе, до корпуса метров ещё 20–25, и тут слышу рёв. Натуральный прерывистый полульвиный рык, просто душераздирающий, наверное, на радиус метров в 100 вокруг корпуса спокойно распространяется. Подхожу ближе, начинаю разбирать слова. Понимаю, что это вполне даже связный монолог, только голос какой-то незнакомый, странный, хрипящий.
Поднимаюсь на второй этаж. Звуковое давление возрастает до сверхдопустимого уровня. Слова уже слышны чётко. НИ ОДНОГО приличного среди них нет. Только, наверное, предлоги «в» и «на», регулярно поторяющиеся. Подхожу ближе и заглядываю в комнату-источник. Сцена следующая.
На кровати в трусах сидит Лёша. Вокруг него целая толпа сочувствующих, человек 7–8, все волнуются и пытаются успокоить бедного мученика. Он же последовательно перебирает всех присутствующих вокруг и рассказывает всё, что думает, о них самих, об их мамах, папах, братьях, сёстрах, бабушках, дедушках, дядях, тётях, домах, машинах, городах и пращурах. Связно, последовательно, на всю турбазу сплошным матом.
Выяснилось, что несчастного, дабы разбудить к автобусу, полили минералкой, что и вызвало столь бурную химическую реакцию. При том, что в нормальной жизни Лёша вообще не матерится никогда.
Утихомирить бойца видимого фронта удалось минут через 20. Причём я запомнил ещё следующий диалог. Я иду уже по первому этажу, навстречу идёт замечательный донецкий бард Владимир Завгородний. Он показывает пальцем наверх и опасливо спрашивает: «Это… кто?…» Я отвечаю: «Лёша Н…» Завгородний понимающе кивает и говорит: «А-а!.. Понятно…» и идёт дальше.
Стёкла остались целы…
Случай с оршанского фестиваля «Борисфен-2004», с мастерских. Мастерские были очень хорошие; в музыкальной мастерской присутствовали Слава Шевляков, замечательный поэт из Витебска, Алексей Нежевец, композитор из Минска, Гераскевич из Орши и легенда фонотечного коллекционирования Борисыч. Все люди довольно компетентные и интересные.
И вот выходит перед ними девушка с гитарой. Садится. Она уже, впрочем, видела, как происходят мастерские, как грамотно критикуют, как рекомендуют и объясняют просчёты. Она шла, кажется, четвёртой или пятой. Девушка долго и нудновато поёт песню про ангела и беса. Не самый плохой вариант, у неё довольно сильный голос, но неумело используемый; да и текстик у песни так себе, сомнительного качества.
Барды слушают и высказывают своё мнение, по-моему, очень корректное и грамотное: поработать над вокалом, вот так и так; в рифмах попробовать изменить тут и тут; стилистические ошибки и т. д. При этом они говорят, что потенциал есть, что всё, в общем, неплохо и т. д.
И тут девушку прорывает. Она кладёт гитару на колени и прорывается безумным рёвом. Под этот рёв она произносит следующий монолог: «Да что вы знаете! Да кто вы такие, чтобы МЕНЯ судить!!! Да я!!! Я самая талантливая, да меня на телевидение приглашают, да у меня сольные концерты каждые два дня!!! А вы? Я вас не знаю ни хрена!!!» Так она говорит минут 5, успокоить её невозможно, жюри с улыбками отмалчивается. В итоге девушка с воплем заносит гитару над Шевляковым, но одумывается и садится обратно.
Её вежливо просят спеть ещё. Она поёт вторую песню, гораздо слабее и примитивнее, чем первую. Затем, даже не дав жюри ничего сказать, она вновь бросается в слёзы и вопит: «Да я по вашим лицам вижу, что вы ничего не понимаете в моём творчестве!!! Да я!!!» и ещё на 10 минут. Потом она устаёт, поднимается и гордо уходит.
Все улыбаются… Чего, спрашивается, идти на мастерские?..
Есть в Минске такой бард — дядя Жора. Хороший, в общем, дядька, но зануда редкий. И поэт очень слабый, зато считающий себя как минимум новым воплощением Пушкина. Кроме всего прочего, Жора уверен, что божественно умеет рисовать. И гордо называет себя профессиональным дизайнером. Отмечу, что с четырёхлетнего возраста его художественные способности выросли не очень заметно, результат — понятен.
В общем, происходит маленький локальный конкурс авторской песни ФЭСТ-БГУ-2005. Актовый зал БГУ, большой, сцена, до финального концерта ещё полчаса. Сижу я, дядя, Жора, ещё кто-то. Сцена оформлена следующим образом. В глубине висит эмблема фестиваля и БГУ, а ближе к краю сцены сбоку висит панно, призванное радовать глаз. Шириной оно метра три, а высотой — с самого верха сцены спускается до самого низа.
Что на нём намалёвано, объяснить трудно, жалко — не сфотографировал. Детской дрожащей рукой на нём изображена двухструнная кривая гитара (4 струны просто не видны), какие-то кособокие домики и пятицветная радуга квадратной формы. И два человечка, похожих то ли на жертвы Освенцима, то ли на детей Хиросимы.