Где-то в небе ударил гром, и танк глухо зазвенел. Мальчишка вздрогнул.
– Ты что, боишься? – спросил он.
– Нет, – ответил мальчишка. – Это от неожиданности.
– Недавно я прочёл в газете об одном танкисте, – сказал он. – Вот это был человек! Ты послушай. Этот танкист попал в плен к фашистам: может быть, он был ранен или контужен, а может быть, выскочил из горящего танка, и они его схватили. В общем, попал в плен. И вдруг однажды его сажают в машину и привозят на артиллерийский полигон. Сначала танкист ничего не понял: видит, стоит новенький Т-34, а вдали группа немецких офицеров. Подвели его к офицерам. И тогда один из них говорит:
«Вот, мол, тебе танк, ты должен будешь пройти на нём весь полигон, шестнадцать километров, а по тебе будут стрелять из пушек наши солдаты. Проведёшь танк до конца – значит, будешь жить, и лично я тебе дам свободу. Ну, а не проведёшь – значит, погибнешь. В общем, на войне как на войне».
А он, наш танкист, совсем ещё молодой. Ну, может быть, ему было двадцать два года. Сейчас такие ребята ходят ещё в институты. А он стоял перед генералом, старым, худым, длинным, как палка, фашистским генералом, которому было наплевать на этого танкиста и наплевать, что тот так мало прожил, что его где-то ждёт мать – на всё было наплевать. Просто этому фашисту очень понравилась игра, которую он придумал с этим советским: он решил новое прицельное устройство на противотанковых пушках испытать на советском танке.
«Струсил?» – спросил генерал.
Танкист ничего не ответил, повернулся и пошёл к танку… А когда он сел в танк, когда влез на это место и потянул рычаги управления и когда они легко и свободно пошли на него, когда он вдохнул привычный, знакомый запах машинного масла, у него прямо голова закружилась от счастья. И, веришь ли, он заплакал. От радости заплакал, он уже никогда и не мечтал, что снова сядет в свой любимый танк. Что снова окажется на маленьком клочке, на маленьком островке родной, милой советской земли.
На минуту танкист склонил голову и закрыл глаза: вспомнил далёкую Волгу и высокий город на Волге. Но тут ему подали сигнал: пустили ракету. Это значит: пошёл вперёд. Он не торопился, внимательно глянул в смотровую щель. Никого, офицеры спрятались в ров. Осторожно выжал до конца педаль газа, и танк медленно пошёл вперёд. И тут ударила первая батарея – фашисты ударили, конечно, ему в спину. Он сразу собрал все силы и сделал свой знаменитый вираж: один рычаг до отказа вперёд, второй назад, полный газ и вдруг танк как бешеный крутнулся на месте на сто восемьдесят градусов – за этот маневр он всегда получал в училище пятёрку – и неожиданно стремительно помчался навстречу ураганному огню этой батареи.
«На войне как на войне! – вдруг закричал он сам себе. – Так, кажется, говорил ваш генерал.» – Он прыгнул танком на эти вражеские пушки и раскидал их в разные стороны.
«Неплохо для начала, – подумал он. – Совсем неплохо».
Вот они, фашисты, совсем рядом, но его защищает броня, выкованная умелыми кузнецами на Урале. Нет, теперь им его не взять. На войне как на войне!
Он снова сделал свой знаменитый вираж и приник к смотровой щели: вторая батарея сделала залп по танку. И танкист бросил машину в сторону, делая виражи вправо и влево, он устремился вперед. И снова вся батарея была уничтожена. А танк уже мчался дальше, а орудия, забыв всякую очерёдность, начали хлестать по танку снарядами. Но танк был как бешеный: он крутился волчком то на одной, то на другой гусенице, менял направление и давил эти вражеские пушки. Это был славный бой, очень справедливый бой. А сам танкист, когда пошёл в последнюю лобовую атаку, открыл люк водителя, и все артиллеристы увидели его лицо, и все они увидели, что он смеётся и что-то кричит им.
А потом танк выскочил на шоссе и на большой скорости пошёл на восток. Ему вслед летели немецкие ракеты, требуя остановиться. Танкист этого ничего не замечал. Только на восток, его путь лежал на восток. Только на восток, хотя бы несколько метров, хотя бы несколько десятков метров навстречу далёкой, родной, милой своей земле…
– И его не поймали? – спросил мальчишка. Мужчина посмотрел на мальчика и хотел соврать, вдруг ему очень захотелось соврать, что всё кончилось хорошо и его, этого славного, геройского танкиста не поймали. И мальчишка будет тогда так рад этому!
Но он не соврал, просто решил, что в таких случаях нельзя ни за что врать.
– Поймали, – сказал мужчина. – В танке кончилось горючее, и его поймали. А потом привели к генералу, который придумал всю эту игру. Его вели по полигону к группе офицеров два автоматчика. Гимнастёрка на нём была разорвана. Он шёл по зелёной траве полигона и увидел под ногами полевую ромашку. Нагнулся и сорвал её. И вот тогда действительно весь страх из него ушёл. Он вдруг стал самим собой: простым волжским пареньком, небольшого роста, ну, как наши космонавты. Генерал что-то крикнул по-немецки, и прозвучал одинокий выстрел.
– А может быть, это был ваш отец?! – спросил мальчишка.
– Кто его знает, хорошо бы, – ответил мужчина. – Но мой отец пропал без вести.
Они вылезли из танка. Дождь кончился.
– Прощай, друг, – сказал мужчина.
– До свидания…
Мальчик хотел добавить, что он теперь приложит все силы, чтобы узнать, кто был этот танкист, и, может быть, это действительно окажется его отец. Он подымет на это дело весь свой двор, да что там двор – весь свой класс, да что там класс, – всю свою школу!
Они разошлись в разные стороны.
Мальчишка побежал к ребятам. Бежал и думал об этом танкисте, и думал, что узнает про него всё-всё, а потом напишет этому мужчине…
И тут мальчишка вспомнил, что не узнал ни имени, ни адреса этого человека, и чуть не заплакал от обиды. Ну, что тут поделаешь…
А мужчина шёл широким шагом, размахивая на ходу чемоданчиком. Он никого и ничего не замечал, шёл и думал о своём отце и о словах мальчика. Теперь, когда он будет вспоминать отца, он всегда будет думать об этом танкисте. Теперь для него это будет история отца.
Так хорошо, так бесконечно хорошо, что у него наконец появилась эта история. Он будет её часто вспоминать: по ночам, когда плохо спится или когда идёт дождь и ему делается печально или когда ему будет очень-очень весело.
Так хорошо, что у него появилась эта история, и этот старый танк, и этот мальчишка…
Голубая Катя
Теперь, когда я вспоминаю об этом, мне все кажется пустяком. Но тогда я здорово переживал и считал себя предателем. Хуже нет, когда ты сам себя считаешь предателем.
Но лучше я расскажу все по порядку.
Значит, мы жили с сестрой в одной комнате. Сначала это была моя комната, но когда Катька подросла, ее подселили ко мне. Конечно, мне это не понравилось. Ведь она была младше меня на целых пять лет.
– Только попробуй что-нибудь тронь у меня! – сказал я. – Сразу вылетишь.
– Я не трону, – прошептала Катька.
Она стояла на пороге моей комнаты, прижимая к груди куклу.
– Этого еще не хватало! – сказал я. – Здесь не детский сад.
Я думал, Катька начнет меня уговаривать, чтобы я впустил ее с куклой, но она молча убежала.
– Как тебе не стыдно! – сказала мама. – Видишь, она к тебе тянется. Она тебя любит, а ты…
Я недовольно хмыкнул. Я не переносил нежностей.
– Честное слово, Вадик, я ничего не трону. – Катька вернулась уже без куклы. – Честное-пречестное.
– Я тебе не Вадик, – сказал я, – а Вадим.
До этого дня я мало ее замечал, зато теперь стал аккуратно придираться: искал повод, чтобы от нее избавиться.
Но она была тише воды ниже травы: не таскала моих книг, не трогала тетрадей. Ни разу не прикоснулась к коллекции марок!
Стыдно признаться, но я подглядывал за ней.
Как-то я вернулся из школы раньше обычного, подкрался к дверям нашей комнаты и увидел около моего стола Катьку и ее дружка Яшу.
Вот-вот они должны были нарушить мой запрет, вот-вот чья-нибудь рука, Катькина или Яшина, должна была протянуться к моему столу. И я с криком: «А-а-а, попались, голубчики!» – готов был ворваться в комнату.
Но Катька вовремя спохватилась и отвела Яшу в свой угол.
– Ты ничего не трогай, – сказала она строго. – Вадик не разрешает.
– А почему? – удивился Яша.
– Это не твоего ума дело, – ответила Катька. – Лучше поиграем в кубики.
– В кубики надоело, – сказал Яша.
– Ну, тогда давай в вопросы и ответы.
– Давай, – согласился Яша.
– Кто самый сильный из всех мальчишек? – спросила Катька.
– Вадька, – привычно ответил Яша.
– Сколько раз я тебе говорила, что не Вадька, а Вадим! – возмутилась Катька.
– Ты сама называешь его так, – возразил Яша.
– Так то я. Он мой брат, – ответила Катька и спросила: – А кто быстрее всех бегает в нашем дворе?
– Вадим, – выдавил Яша.
– Когда мы вырастем, то будем вместе путешествовать.
– А где вы будете путешествовать? – спросил Яша.
– Сначала мы поедем в Южную Америку, – сказала Катя. – В эти… в леса, которые называются джунгли.
– Там дикие звери, – сказал Яша.
– Да, – тихо и мечтательно ответила Катька. – Там тигры, леопарды и гремучие змеи. Но мы с Вадиком ничего не будем бояться.
Собственно, эта история началась, когда мы вернулись с дачи.
В тот год Катька должна была идти в первый класс, и поэтому мы вернулись в город раньше обычного. Надо было успеть подготовить ее к школе.
Только мы приехали с дачи и разгрузили вещи и мама тут же впопыхах убежала на работу, как в дверь позвонили. Я открыл и остолбенел. Думал, мама вернулась, а передо мной – Свиридова. Моя одноклассница.
Она раньше никогда не заходила, хотя жила в нашем подъезде.
– Здравствуйте, – сказала Свиридова.
Она здорово изменилась, загорела и выросла.
– Привет, – ответил я.
– К вам можно? – спросила Свиридова.
– Конечно, – ответили.
Мы прошли в комнату, и Свиридова села в кресло, положив ногу на ногу.