Болела шея — после того, как ему обработали раны, он попросил обезболивающее, но ему дали лишь две таблетки, и их действие уже закончилось. Он решил сходить в ванную, взять еще таблеток, а по дороге надумал зайти в уборную.
Когда он открыл дверь, притаившийся в глубине просторного помещения большой черный зверь, пригнувшись, словно перед прыжком, злобно сверкнул на него глазами. Лис взвизгнул и, схватив напольную вазу с сухими цветами, швырнул ею в зверя и тут же выскочил наружу.
На шум и грохот сбежались люди. Брат долго смотрел на недавно установленный, а теперь разбитый дорогой унитаз из черного санфаянса, а потом молча указал Лису глазами на дверь.
— Разберись со своими проблемами, брат, — вместо напутствия сказал он ему на крыльце. — И уезжай отсюда.
***
Засунув руки в карманы пальто, Лис бесцельно шел по переулку. Уже рассвело, но до отправления автобуса оставалось еще больше часа. Он все-таки решил уехать домой, в свой маленький провинциальный городок. Большой город оказался ему не по зубам. Но идти на автовокзал ему не хотелось — если его и вправду ищут, то лучше лишний раз не маячить на людях.
На улице было холодно и, чтобы не замерзнуть, Лис шел быстро. Он был зол и готов выместить свою злость на любом, кто бы ему подвернулся. И вдруг он понял, что оказался совсем недалеко от той самой мастерской, где украл телефон. Его живой шустрый ум заработал в полную силу — проблемы начались сразу после ограбления. Видела его только девчонка. Возможно, она навела на него порчу или что-то в этом роде. До переезда в маленький городок он жил в деревне, где одна старуха умела делать подобное. Может, и эта умеет. Иначе как было объяснить его странные видения? Нужно было или загладить вину перед девчонкой или убрать ее, чтобы она не могла ему больше вредить. Но унижаться ему не хотелось. Разве не достаточно его унижали последнее время? Мерзкая работа, копеечная зарплата, постоянные придирки брата, этот непроходящий страх последние два дня. Нет, унижаться он больше не будет. Грабитель пригнул голову и ускорил шаг — путь его лежал к мастерской.
Он почти дошел до нужного места, как вдруг впереди ему что-то почудилось. Невольно он сбавил шаг, а вскоре и вовсе остановился. Что-то надвигалось на него. Лис прищурился, пытаясь разглядеть нечто, но ничего толком не увидел — просто темная движущаяся масса. От напряжения у него зазвенело в ушах, но он продолжал вглядываться.
Время замерло. Исчезли звуки. И вдруг нечто рванулось вперед, прямо ему в лицо. Лис истошно заорал и отшатнулся назад. Завизжали тормоза, из остановившейся машины раздалась отборная брань. По-бабьи взвизгивая от пережитого ужаса, Лис приплясывал на месте и судорожно стряхивал с себя поднятый и брошенный ему в лицо порывом ветра ворох сухих листьев.
Немного придя в себя, он посмотрел по сторонам — машина уже уехала, вокруг никого не было. И только в самом конце проулка виднелась женская фигурка. Парень прищурился — она. Внутренне заводясь, он двинулся ей навстречу — девушка пока его не видела, она шла не спеша, глядя себе под ноги. Лис ускорился. До их сближения оставалось не более десяти шагов, когда девушка подняла глаза. Только смотрела она не на приближающегося к ней человека, а куда-то ему за спину.
Невольно он оглянулся, но ничего увидеть не успел — мощный толчок в лопатки свалил его на колени, шею опалило жарким звериным дыханием. Лис забарахтался, пытаясь высвободиться, но клацнувшие над самым ухом клыки заставили его сердце остановиться от ужаса. Он рухнул лицом в сырой после ночного дождя асфальт, его ноги несколько раз дернулись, и он замер. Навсегда.
***
Девушка вошла в офис и сразу прошла к столу. Достала из сумочки маленькую коробочку и вынула из нее крохотный ошейник. Немного поколебавшись, одела его на статуэтку собаки. Несколько секунд молча смотрела на нее, потом передумала и снова сняла — пусть пес гуляет на свободе. Ей и раньше следовало сделать это, но она не особо верила в бабушкины сказки. И в ее прощальный предсмертный подарок, который должен был охранять любимую внучку. Теперь ей пришлось поверить. Пес не причинит вреда никому, кто не обидит ее. И всегда будет поблизости. Пока ей ничто не угрожает, он не опасен.
Ей почудился едва слышный звук — словно бы кто-то удовлетворенно вздохнул. Она оглянулась — в дальнем углу кабинета на полу что-то темнело — нечто похожее на тень от стеллажа. Девушка улыбнулась — она знала, что стеллаж тут ни при чем, и что теперь она под присмотром.
Екатерина ГодверТот, кто в темноте
Письмо Андрей получил по почте. Достал из серого железного ящичка в подъезде, распечатал конверт прямо в прихожей и стал читать, хмурясь.
Лена настороженно наблюдала за мужем. В эпоху имейлов и мобильников бумажное письмо было как динозавр. В контактном зоопарке.
— Кто-то из родственников? — не выдержала она, когда Андрей, так и не разувшийся, перевернул клетчатый листок обратно и стал перечитывать письмо по второму разу. — С тетей Валей что-то?
Тетка Андрея, растившая его вместо матери — Валентина Павловна — цивилизацию с некоторых пор не жаловала, жила в деревне, из всех благ признавая только телефон по праздникам, а последние пару лет якшалась с якобы-христианскими сектантами, отгрохавшими себе дворец по соседству. Отношения с пасынком и невесткой разладились — но Андрей терпеливо сносил упреки и старался помогать, чем мог.
— На днях собирался ей позвонить. А это старый друг объявился. — Андрей сложил листок и сунул обратно в конверт. — Потом покажу. Давай ужинать!
***
Пока Андрей мыл посуду, Лена читала. Отправитель, некто Иван, расспрашивал, как дела-здоровье-работа, рассказывал, что в прошлом году продал квартиру, отстроил загородный дом в Поддубниках и там с женой жил-поживал теперь, то-се, пятое-десятое; звал на праздники в гости.
Одним словом — письмо как письмо. Только бумажное.
— Я от старой почты пароль давно посеял, — оправдывался Андрей. — А симку два раза за последние пять лет менял.
И в соцсетях он шифровался, потому что начальство соцсетей не одобряло. И городской телефон отключили два года назад, чтобы не платить зря за линию. Зато адрес был прежний, тот же, что и двадцать лет назад.
— Поедешь? — спросила Лена.
— Возьму билет на четвертое число. — Андрей поставил последнюю тарелку в сушилку и выключил воду. Виновато оглянулся через плечо:
— У тебя же все равно заказчики твои ненаглядные. А Данька на сборах мячик гонять будет… Эх-хе, вот бы и мне так!
— Не соскакивай с темы, Прохоров, — сердито сказала Лена. Письмо отчего-то ее пугало, хотя она ни за что не согласилась бы признаться в этом мужу. — Что за Ваня и откуда он взялся?
Андрей сел за стол и подлил кипятка в кружку с чаем. Почесал подборок, полез в холодильник и достал запотевшую бутылку «Березки»: сам он пил редко и спиртное обычно не покупал, но тут принес кто-то из знакомых под праздники.
Он начислил себе пятьдесят грамм, принюхался — но так и не выпил, а принялся скучно рассказывать, как развела его с другом детства, уехавшим счастья искать в Москву, судьба-судьбинушка и Ванина жена-злодейка. И что Иван бы никогда просто так письма не написал. Раз пишет, значит — что-то неладно, и надо съездить, разобраться… Может, чем помочь. Не чужие ведь — хороший человек, свой, пусть и потерялись давно…
Лена слушала, вспоминала небритого мужика в дорогом костюме, которого видела один раз, на свадьбе, бухого в дугу, и думала, что на хорошего человека Иван Витальевич Звягинцев не очень-то похож. Как, впрочем, и Андрей Вадимович Прохоров — но в тихом омуте чего только не водится.
— Только одно тебе на это скажу, Андрюх. — Она вернула мужу письмо.
— Ну?.. — Андрей заметно напрягся. Что было для него, человека раздражающе-уравновешенного, довольно необычно.
Лена отсчитала в уме до трех и улыбнулась:
— Спасибо за чистую посуду! Но там еще кастрюля.
«Друзья — это святое», — так у них было заведено с самого знакомства, и как бы ее ни напрягала неожиданная поездка, обсуждать тут было нечего. Их с Андреем мирок — достаточно маленький и хаотичный, чтобы быть безалаберно-уютным, но достаточно вместительный, чтобы оставаться гостеприимным — держался на таких вот неписаных правилах. Нарушить одно из них было все равно что начать крушить стены перфоратором.
Андрей засмеялся, вылезая из-за стола.
— Ты у меня чудо. — Он чуть неловко чмокнул ее в щеку. — Повезло мне; не то, что Ване с Галкой… Чудак он! Вот уж женился, так женился…
— А еще мы как-то с ним демона вызвали, — наконец, решился продолжить Андрей тремя часами позже, когда ворочался в постели с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Посмотрел на жену — слушает ли? — но та уже спала.
Только глаза ее были чуть приоткрыты: невидящий взгляд упирался в письмо на тумбочке. Фарфоровый котик-пылесборник, рассевшийся рядом, загребал лапой.
Андрей беззвучно выругался, выключил ночник, и письмо исчезло. На время.
На следующий день Андрей купил билеты и убрал их вместе с письмом в папку, а папку засунул в ящик стола. Иногда казалось, что в ящике что-то шуршит и скребется, а над столешницей поднимается маленькое черное облачко. Но это только казалось.
***
Электричка тащилась через заснеженные пригороды, останавливаясь на каждом полустанке.
Ночь в поезде до Москвы пролетела незаметно, а полтора часа в бистро на вокзале оказались и того короче: кофе был на удивление неплохим, пирожки — свежими, и даже шаурма в прошлом благородно щипала травку. Но на том везение закончилось.
Электричка сперва лишнюю четверть часа стояла у перрона, а когда тронулась — стало ясно, что отопление в ней так и не заработает. Андрей, накинув капюшон, отрешенно наблюдал сквозь запотевшее стекло за проплывающими мимо заборами в разноцветных граффити — широки родные просторы! — и думал о том, что города меняются снаружи, люди — внутри, и лишь пригородные промзоны словно застыли вне времени.