Анна задумчиво грызла палец.
— Интересное, кстати, решение, — ехидно сказал Сай, и только тогда Анна заметила, что сетчатая изоляция предательски торчит из рукава куртки. — Не волнуйся. Мой дом не подключен к системе — особый статус. Да и вообще, я привык все делать сам — я за Пределом провожу больше времени, чем здесь.
— Но у тебя ведь есть медблок? — осторожно спросила она.
Сай опять развел руками. Анне всегда нравился этот жест — как будто он хочет обнять весь мир.
— Конечно, у меня есть медблок. Я же врач. Рассказывай, что за проблема.
Сай, прищурившись, смотрел на экран. Он приложил пальцы к губам, как будто раздумывал, говорить ей или нет.
— Ну! — требовательно сказала Анна.
— Нужен еще один анализ.
— Да сколько тебе еще нужно анализов? Ты можешь сказать — да или нет?
Сай тяжело вздохнул.
— Да. Прости, Анна, но твои подозрения подтвердились.
Она вскочила с кресла и в волнении заходила по комнате.
— Но как такое вообще возможно? Нет, не говори ничего. Какой-то сбой, нарушение, нельзя предусмотреть абсолютно все!
— Анна…
Она подбежала к нему и опустилась на пол возле его ног.
— Моя следующая t-инъекция через месяц, — тихо сказала она, глядя ему в глаза снизу вверх. — Они не позволят мне сохранить беременность. Что же со мной будет?
Сай погладил ее по голове, потом осторожно отстранился и встал с кресла.
— Это, конечно, не очень хорошо скажется на твоем профайле — пренебрежение мониторингом, уклонение от диагностики и все остальное. Ну, уменьшат тебе лимит аккаунта. Лишат каких-то привилегий. Но в целом качество твоей жизни не пострадает — ты останешься здоровой, бессмертной, модифицированной человеческой особью. Это если…
— Если?
— …тебя не проведут по восьмому протоколу.
— Восьмому протоколу? «Носитель генетической ошибки»? — Анна вскочила на ноги.
— Твой организм каким-то образом обошел репродуктивный барьер. Это аномалия. Анна! Анна, ты в порядке? — остального она уже не слышала.
Сай заварил ей чайные листья с успокаивающими травами. Уложил в своей спальне, заверив, что ему будет очень комфортно спать на диване в кабинете.
— Я могу выторговать для тебя пару-тройку дней. Сообщить о твоем местоположении, попросить не восстанавливать пока мониторинг. Спишем все на психологические проблемы. Но потом тебе придется принять какое-то решение.
Она кивнула. Сай наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Не уходи, — прошептала Анна. — Посиди со мной.
Она попросила рассказать о том, как живут люди за Пределами, и он говорил почти всю ночь. Рассказывал о хрупких городах, разрушенных огромными волнами. О людях, чья кожа сморщивается, как увядшее яблоко. О том, что у одной женщины может быть пятеро детей — как в целом полисе Миная. О лесах, покрытых снегом, о бескрайних бурлящих реках и сильных ветрах. Говорил о войнах за энергоресурсы и источники питьевой воды, о новых видах животных, адаптировавшихся к изменившимся природным условиям. Анна слушала, прикрыв глаза, и этот неведомый мир необъяснимым образом всплывал в ее памяти, как будто она там уже была.
Свет становился все ярче. Поезд бесшумно скользил по тоннелю, и ее отражение в окне то и дело перечеркивалось аварийной подсветкой. И сразу — как будто по щелчку — все вокруг заполнилось солнечным сиянием,бледное лицо на поверхности стекла исчезло, уступив место идиллическому пейзажу. Поезд плавно затормозил и замер возле платформы, Анна пошла к выходу. Перенастроенный монитор послушно отметил станцию прибытия.
За ее спиной высились горы, голубоватые, с сизыми прожилками, настолько нереальные, что казались ей обветшалой декорацией. Изумрудная долина, усыпанная тысячами цветов, простиралась на много миль в обе стороны, превращаясь ближе к линии горизонта в мягкий бархат. Северную часть долины не удавалось разглядеть — отсюда она выглядела расплывчатой, как будто смотришь сквозь толщу воды или через плавящийся от жары воздух. Это был Первый Щит, один из многочисленных рубежей Северного Предела.
— Нужно было тебя отговорить, — Сай отпустил ручку чемодана.
— Ничего бы у тебя не вышло, — с улыбкой сказала Анна.
Он кивнул, и они пошли по платформе, как пара самых что ни на есть неразлучников.
— Мне удалось организовать только краткосрочную исследовательскую визу. Пришлось для этого подкорректировать твой перспективный план, хорошо, что ты уже занималась микробиологией. Тебя отправят в Североевропейскую миссию — это отличный вариант. Климат там, конечно, суровый, но зато сейсмически устойчивая зона и вдали от основных горячих точек. Обратишься к женщине по имени Вера. Дальше придется действовать самой.
Сама не зная почему, Анна улыбалась.
— Я умру? — спросила она беззаботно.
— Рано или поздно. Без t-инъекций твой организм постепенно утратит способность к регенерации. Но надо понимать, что даже при таком раскладе ресурсов у тебя хватит на очень долгую по меркам смертных жизнь. Ты уверена, что это того стоит?
Анна наклонила голову, пытаясь рассмотреть пейзаж за Первым Щитом. Зеленые и серые пятна пульсировали, увеличивались и снова уменьшались в размере.
— В моей жизни впервые появилось что-то настоящее, — наконец сказала она. — Я как будто смотрю на себя со стороны и начинаю понимать ценность каждого мгновения. Знаю, звучит пошло, как в дешевой мелодраме, но это правда. Ни одно из этих мгновений уже никогда не повторится.
Сай молчал. Анна понимала, что он против ее решения, но вслух об этом не скажет. Ей хотелось объяснить ему так много, но мысли путались в голове, сбиваясь в нагромождения литературных штампов из прочитанных когда-то книг.
— Я смогу подарить новую жизнь. Даже две — мой номер ведь тоже кому-то достанется, — сказала она, будто оправдываясь. — Разве не в этом смысл?
Он вздохнул, повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза.
— Я буду помнить тебя всегда. Даже когда забуду свое собственное имя. Береги себя, Анна.
Анна с нежностью обвила его руками, запустив пальцы в темные жесткие волосы.
— Прощай, — прошептала она, взялась за ручку чемодана и ступила на траволатор, ведущий к КПП. Сработал датчик, лента загудела, сменив ход с плавного на более быстрый. Это была ее музыка — спокойное вступление в привычной тональности и резкий переход в другую. Анна знала, что обратно она уже не вернется. «Модуляция» — отозвался эхом ее внутренний голос.
Владислав БезлюдныйШут
Красивый густой туман, как вкусное мороженое, найденное в холодильнике супермаркета, — продукт случайности, а не стараний. Природа — мастерица рандома. Сегодня у вас солнечное утро, а завтра — такой себе стильный Сайлент Хилл, из глубин которого должен выйти не то ежик, не то пирамидоголовый убийца с огромным тесаком.
Но сегодня из влажной дымчатой субстанции на обозрение честному люду вышел высокий худощавый человек в старинном костюме шута с тем самым колпаком, под которым у шутов по обыкновению хранится мудрость. Вот он — дурак, под чьим дурацким обличьем скрывается тайна.
Шут жил. Странствовал. Существовал. Так долго, что никто и не помнил, откуда и когда он появился. Словно тот родился одновременно с миром. Менял облик, потешался над обитателями тех мест, где оказывался.
Он наслаждался возможностью делать глупости совершенно безнаказанно. И стремился, чтобы эти глупости никогда не были во зло. То партию кокаина в Колумбии заменит пакетами с ванильным сахаром, то в небольшой европейской стране киллер выстрелит в президента пластиковой пулькой от страйкбольного ружья. То многотонная бомба, падающая на мирный город на Ближнем Востоке, разбросает повсюду плюшевых мишек.
Он мог прийти на собрание Ку-клукс-клана в маске чернокожего и шутить над собравшимися. Как-то бессмертный и неуязвимый балагур украл у террориста взрывчатку, а самого незадачливого смертника телепортировал в Диснейленд в костюме Гуфи.
Шуту нравилось рушить стереотипы, преподавать урок глупцам, в трусах пробуждать смелость, наивным открывать глаза на реалии жизни.
По-детски наивный, но мудрый. Беспечный, но всегда готовый к неожиданностям. Все это удивительным образом сочеталось в нем, как тысячи монеток разных стран, лежащих на дне фонтана в центре Рима.
Сначала люди отрицали существование шута, считали его мифом, а каждое появление приписывали каким-нибудь безумцам и фанатикам. Потом те, кто столкнулся лично с мифическим созданием, пытались его поймать или убить, но всякий раз терпели поражение. Смеющийся паяц ловил собой серебряные пули. Улыбался вбитому в сердце осиновому колу. И даже после падения на голову термобарического снаряда вышел, поклонился невидимой публике и растворился в воздухе.
А потом… потом о нем почти забыли. Он стал частью культуры. Кто-то считал его архетипом самого Творца. Другие говорили, что это ипостась Локи. Кому-то и вовсе было чхать на факт существования странного персонажа, что то и дело появлялся в неожиданных местах.
Так продолжалось, пока влиятельные люди, называющие себя Комитет, не озаботились существом, регулярно срывающим их планы. Уж слишком часто неизвестный в дурацком колпаке оказывался там, где они пытались переписать историю свинцом и кровью.
Глава европейского «филиала» организации — сэр Генри — регулярно получал отчеты о том, как некто в шутовском костюме мешает операциям, появляясь в разных точках земного шара. Директор и раньше слышал о чем-то подобном. Но сейчас наглец (если тот действовал в одиночку) перешел дорогу лично ему и его коллегам.
Туман рассеивался. Из него, словно из горячего душа, вышел худощавый высокий человек с нарисованной улыбкой. Он подмигнул снайперам на крыше и исчез. Очередной политик пережил покушение, сам того не подозревая.
Финита ля комедия
В доме с химерами горела тусклая лампочка. Окна закрыли тяжелыми бронированными роллетами, всюду установили детекторы движения, а на всех постах выставили по двое часовых. Хозяева явно ждали гостей холодным осенним вечером.