— Вырезан из того же камня, что и мой, образно выражаясь. Но если он не будет работать, ты можешь вернуть его.
— Как удобно. — Мойра открыла сумочку, вытащила немного денег и отдала их Калпепперу.
Он протянул ей коричневый бумажный пакет размером с маленькую коробку для украшений.
— Для чего ты планируешь использовать его?
Мойра усмехнулась.
— Ты всех клиентов спрашиваешь об этом?
— Не-а. Большую часть времени это очевидно.
— Ну, что ж я думаю, что здесь предполагается то же самое. И если я не ошибаюсь, это завершение нашего дела.
Калпеппер хмыкнул, а затем своей шаркающей походкой проследовал к двери.
Мойра положила коробку в сумочку, затем перевела свой взгляд на шкаф. Я отступила от щели в двери с бешеным пульсом. Тем не менее, не было никакой возможности, что она меня видела. Нет, если у нее не было рентгеновского зрения.
— Сейчас можешь выйти, Дасти, — сказала моя мама.
Я замерла, онемев.
Она помахала рукой.
— Давай. Я знаю, что ты в шкафу.
Желая знать заклинание невидимости, я открыла дверь и вышла.
— Привет, мам.
— Не говори мне «Привет, мам». — Мойра положила руки на бедра. — Что ты здесь делаешь?
— Ищу метлу?
— Ха, ха, ха. Почему ты здесь?
Она постучала носком одного ботинка.
— Гм, урок начался?
— Попробуй снова.
Я колебалась, зная, что я на зыбкой почве, и не потому, что она всего лишь моя мама. Нет, я поняла, что если я спрошу то, что хочу знать, это бы нанесло непоправимый ущерб нашим отношением. Я не была полностью уверенна, что спокойно отнеслась бы к этому. Правда, у нас не было много родственных отношений, но она до сих пор была моей мамой.
И, может быть, убийцей.
— Что ты делала здесь с мистером Калпеппером? — спросила я, сваливая, хотя я также хотела бы знать ответ на этот вопрос.
Мама подняла руку и начала рассматривать свои ногти.
— Не твое дело, и также не имеет отношения к тому, почему ты здесь так рано.
— Все правильно, я хотела узнать, что ты делаешь для сената.
Она опустила руку, бросая на меня ехидный взгляд.
— И именно поэтому ты пряталась в моем шкафу? Я так не думаю. Прекрати избегать темы, Дасти. Я прекрасно знаю, что твоя маленькая «задавать много вопросов, чтобы избежать правды» игра.
Я посмотрела на нее, не обращая внимания на ее самодовольное отношение, что она знала меня так хорошо. Правда была в том, что она не знала меня. Две недели летом и случайный телефонный звонок или e-mail не отменяли этого. Ни на йоту.
— Я хочу знать, что ты делала на танцах.
Мойра сердито вздохнула.
— Что это за внезапная одержимость моей деятельностью? Тебя прежде никогда не волновало.
Меня никогда не волновало? Ударьте меня.
— Отлично. Ты хочешь правды? Моя внезапная одержимость — это та причина, по которой я была в туннелях, когда убили мистера Анкила. Я следила за тобой. Итак, или ты видела что-то, или сделала что-то. И я знаю, что ты можешь сделать, что Веление не имеет значение для людей, как мы.
Ее ноздри раздувались.
— На что ты что намекаешь?
— Ох, да ладно, мама. Я знаю правду о Ночных Кошмарах.
Шея Мойры покраснела, но она не ответила, а просто стояла и смотрела на меня, как будто я была какой-то новым и ужасным на вид насекомым. Тем, которого она хотела бы раздавить каблуком своих высоких черных сапог.
Прозвенел обеденный звонок. Осознание, что скоро сюда набегут ученики, подстегивало меня. Мне нужно знать правду.
— Ты сделала это, мама?
Ее взгляд казался огненным.
— Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом. Какая ты после этого дочь?
Ее слова резали меня в глубине по чувствительным местам. Слезы затопили мои глаза. Все эмоции, которые я испытывала несколько дней назад, вырвались наружу.
— Я? Я? Какая ты после этого мать? Ты вообще не мать, вот что. Ты оставила меня и папу, когда я была всего лишь ребенком. Ты не заботилась обо мне, даже когда я была обычным человеком. Когда ты думала, что я просто твой мул, потомство от твоего брака, который ты хотела забыть. О, нет, ты не заботилась обо мне, пока я не получила магию. Так что не смей критиковать меня, как дочь, когда сама была такой дерьмовой матерью.
К тому времени, как я закончила мою тираду, я задыхалась. Я не получала этого от моей матери, которая присутствовала в моей жизни в последние годы. Я давно научилась не обращать внимания на обиды, которые болели, как язвы, рядом с моим сердцем. Но я не могла игнорировать это прямо сейчас, глядя ей в лицо.
Глаза Мойры зафиксировались на моих, ее лицо застыло как маска. Если она и была удивлена моей вспышкой, то не показывала это. Отсутствие реакции беспокоило меня больше, особенно с учетом дождя на моем лице. Кто-то, кто был таким холодным, был способен на все.
Я в отчаянии взмахнула руками.
— Скажи что-нибудь!
— Отлично. Каково это? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Ты только думаешь, что последовала за мной в туннели, Дестини. И даже если бы это была я, это вряд ли была достаточная причина, чтобы верить, что я способна на убийство.
Я всплеснула руками.
— О, да? У меня есть больше причин, чем эта. Даже если сенат думает, что тебе нельзя доверять.
— Не будь абсурдной.
— Ты не веришь мне?
Я рывком открыла свой рюкзак и вытащила конверт с письмом консула.
— Посмотри на это.
Моя мама выхватила конверт из моих рук, вырвала бумагу изнутри и прочитала. Затем она посмотрела на меня с темным выражением.
— Где ты это достала?
Ой-ой. Глупая, глупая я. Я побледнела за мой промах.
— Это секрет. И в любом случае это не важно.
Мойра поджала губы.
Люди начали входить в комнату, и я быстро вытерла слезы рукавом рубашки. К сожалению, нельзя было скрыть отечность моих щек.
— Верни, — сказала я.
— Я так не думаю.
— Это мое.
Мама покачала головой с упрямым выражением лица, и я знала, что это не хорошо, только если я не захочу драться с ней. Так или иначе, я не думаю, что это решение было бы очень хорошим. Не говоря уже о полном подавлении, когда я потеряла мое лицо.
— Я надеюсь, что ты не накажешь меня за это, — сказала она стальным голосом. — Учитывая, что ты веришь, что я жестокая. Теперь садись. И не смей со мной разговаривать.
Я сглотнула, не уверенная, чувствовала ли я себя виновной или же свободной. И также я не была уверенна, разговаривать ли с ней теперь вообще. В конце концов, я решила, что мне все равно.
20. Гробница
К пятнице я поняла, что моя мама имела в виду, когда говорила никогда не говорить с ней. Она даже не смотрела на меня во время моих уроков псионики. Я сказала себе, что это не волнует меня, хотя было трудно не задавать вопросов. Особенно когда я поняла, что она была довольно хорошей учительницей. Хотя не было особого смысла поднимать руку на уроке. Не тогда, когда учитель притворялся, что я не существую. Я превратилась из ошибки в пустое место.
Хуже всего то, что я все еще не знала, была она невиновна или нет. Она ни разу точно не сказала, что не была в туннелях. Может быть, она и взорвалась в ответ на мои обвинения, но я не могу сказать, был ли это праведный гнев, вина или просто хорошая актерская игра.
Потом был обмен с Калпеппером. Я дважды приходила на урок пораньше, надеясь снова порыться в ее сумочке, но она прекратила оставлять свои вещи без присмотра. Следующим шагом будет обыск ее дома, но я не знала, переехала ли она в один из преподавательских домов теперь, когда стала учителем, или все еще живет в своей квартире в Прибрежном Переулке. Довольно печально не знать, где живет моя мать, но, учитывая нынешнее состояние наших отношений, это не удивительно.
Я хотела спросить Пола, что он думает о поведении моей матери, но каждый раз, когда я видела его или говорила с ним по телефону, все заканчивалось тем, что разговаривали мы о других вещах — вещах, которые заставляли меня чувствовать покалывание внутри и еще больше желать нашего следующего свидания.
Я хотела рассказать Селене, но боялась ее реакции. А если она скажет мне идти к шерифу? Я определенно не была готова рассказать полиции о моих подозрениях насчет матери, которые, к тому же, были без веских доказательств.
Я думала о матери, когда вышла из комнаты общежития в полночь пятницы, направляясь к Элаю. Я открыла дверь, вышла в коридор и столкнулась с кем-то, кто не должен был быть здесь. Я вскрикнула и отпрыгнула назад.
— Ты опоздала, — сказал кто-то знакомым голосом.
Я испустила большой вздох облегчения, когда узнала Бетани Грэй.
— Гм, ладно. И Вас это волнует, потому что?..
Она поморщилась.
— Помоги мне, Господи. Ты так похожа на свою мать. Сегодня мы, наконец, собираемся начать наши тренировки сон-сессий. Я бы хотела сделать это гораздо раньше, но видя, как ты пропускаешь последние несколько сессий…
— Это не моя вина, я болела. — По правде говоря, я соврала, во-первых, потому, что это казалось пустой тратой времени после всего, что я узнала от своей матери. А вторая причина заключалась в том, что пару дней назад я узнала правду о Ночных Кошмарах от мистера Марроу и не думала, что смогу выдержать изучение еще больше неприятных фактов. — И я совсем не похожа на маму, спасибо Вам большое.
Бетани фыркнула, затем развернулась на одном из тонких, громоздких каблуков ее ботинок Доктор Мартенс и направилась вниз по коридору, к выходу. Я последовала за ней. Она была во всем черном, как и я, и ее волосы собраны сзади в тугой пучок. В этом наряде ее сходство с гориллой было просто поразительным.
— Как так получилось, что я не знала, что мы собираемся делать сегодня? — спросила, когда мы спускались по лестнице в туннели.
— Решили в последнюю минуту. Леди Элейн немного беспокоилась, что в твоем журнале снов нет прогресса.