— Нет, мама, теперь ничего не вернешь, разбитый горшок не склеишь, — с волнением ответил Степан, затем неожиданно поднялся с кровати и решительно объявил:
— Продаем дом и уезжаем отсюда. Чтобы ничто не напоминало о ней! Покупатели найдутся. Вон Середина подыскивает себе домик…
И недели через две Степан с матерью, продав дом, уехали из Алма-Аты в Барнаул.
Дом, который купила Середина, находился на окраине Алма-Аты. За ним тянулся пустырь. Сюда вывозили мусор со строительных площадок. Не всякий рисковал ходить тут, а отыскивать какой-нибудь адрес в этой части города было делом нелегким.
В конце мая на пустыре обнаружили труп женщины. На женщине было серое демисезонное пальто, ноги в черных полуботинках, волосы и подбородок закрывала пуховая шаль. Лицо почернело, изменилось до неузнаваемости. Труп никто не опознал.
Судебно-медицинский эксперт дал заключение, что следов насильственной смерти нет, вероятно, человек замерз. Далее в заключении говорилось: погибшая была в возрасте 26—27 лет. Никаких особых примет не указывалось.
Труп был погребен, а дело прекращено. Но среди населения пополз слух, что неизвестная не кто иная, как Аня. Слух рос, как снежный ком. Опять подняли прекращенное было дело, и дальнейшее расследование поручили молодому энергичному следователю Дубинину. Подозрение пало на мужа Ани — Степана Туркина.
После непродолжительных поисков выяснили, что Туркин живет в Барнауле и работает в строительной организации каменщиком. Для ареста в Барнаул выехал сам Дубинин.
В этот день тупая тоска давила Туркина. На память приходила Аня, свежая, красивая, улыбающаяся. «Эх, Аня! — думал он. — Почему же у нас с тобой все так скверно кончилось?»
После работы идти домой почему-то не хотелось. Он не спеша поднялся на второй этаж, и вдруг отчего-то больно сжалось сердце. Открыл дверь и увидел сидевших у стола незнакомых мужчин. Их было двое. Поздоровался, взглянул на мать и по ее растерянному лицу понял, что произошло что-то неладное.
— Вы Степан Туркин? — спросил высокий энергичный мужчина.
— Да, — тихо ответил Степан.
— Вы арестованы. Мы должны произвести обыск. Познакомьтесь с постановлением и распишитесь.
Степан несколько раз перечитывал постановление. Он обвинялся в убийстве Ани…
При обыске у Туркина нашли два платья, туфли, разные предметы женского туалета и дамскую сумочку. Все когда-то принадлежало Ане. Степан растерялся, покраснел, сказал, что некоторые вещи жена забыла взять, и замолчал, подавленный. Его мать подробно рассказала о последнем скандале, о слышанных ею выкриках Ани: «Убей! Убей!», о том, как после этого Аня выбежала из комнаты. Куда делась Аня — неизвестно…
Скандалы, крики: «Убей! Убей!», продажа дома и поспешный отъезд, обнаруженные вещи, когда-то принадлежавшие Ане, — все говорило не в пользу Туркина. На основании этих косвенных улик Дубинин пришел к твердому убеждению, что обнаруженная на пустыре мертвая женщина не кто иная, как Аня Туркина.
Дело было передано в прокуратуру. Принял его следователь Данилов.
Познакомившись с делом, Данилов задумался: «Улики косвенные. И показания свидетелей тоже косвенные. Плохо, очень плохо. Но ведь труп-то не опознан!..
Данилов сразу же объявил розыск Туркиной, но пока никаких известий не поступило. Вызванный на допрос Туркин словно оцепенел. Данилову он показался человеком мягким, впечатлительным, такие легко выходят из равновесия. Так оно и случилось. На вопрос: «Вы убили свою жену?» — Туркин вздрогнул, глаза его наполнились слезами. Кусая губы, он отвернулся от Данилова. За два часа следователь не смог добиться от него ни слова. Туркин был близок к обмороку.
Так повторялось несколько раз. Данилов решил переждать, пока подследственный успокоится. Несколько дней Туркина на допрос не вызывали. И вдруг он сам попросил, чтобы его отвели к следователю.
— Да, Аню убил я, — сказал он Данилову и заплакал.
Видя, что Туркин очень взволнован, Данилов попросил подписать протокол допроса и, вызвав конвой, приказал увести арестованного.
Дело можно было считать законченным. Обвиняемый признался в убийстве. Но Данилов, не первый год работавший в следственных органах, не спешил с окончанием дела. Вечером, возвратившись домой, он вспоминал обвиняемого, слышал его голос: «Да, Аню убил я…» Что-то подсказывало Данилову, что убийцы так не признаются. Характеристика, запрошенная с места работы обвиняемого, оказалась отличной. Да и дело — Данилов ни на минуту не забывал об этом — построено целиком на косвенных уликах. Но самое главное — труп неизвестной женщины никем не опознан. Кто докажет, что это была именно Аня Туркина? Она исчезла в декабре. Судебно-медицинский эксперт указывает, что смерть неизвестной наступила примерно пять-шесть месяцев назад. Это совпало со временем отъезда Туркина. Всего лишь совпало — не больше. Но Туркин признался в убийстве. Косвенные улики и признание вконец удрученного человека — вот все, что он имеет, опытный следователь Данилов.
Проанализировав все факты, Данилов пришел к мысли: «А не попытаться ли еще раз поискать Туркину? Кто знает, может быть, все придется пересмотреть».
Данилов вызвал Степана на очередной допрос.
— Последний раз спрашиваю, вы убили Аню Туркину? — без обычных формальностей начал следователь.
— Да, Аню убил я, — не задумываясь, ответил Степан.
Данилов позвонил, и через минуту в кабинет вошла женщина. Это была… Аня Туркина.
Степан бросился к ней навстречу. Они обнялись.
— Почему же вы взяли на себя такое тяжкое преступление? — мягко спрашивал Степана Данилов.
В тот день они долго беседовали втроем в кабинете.
— Разлука с Аней и отъезд из Алма-Аты, — рассказывал Степан, — подействовали на меня отрезвляюще. Только тут я понял, как Аня мне дорога. Готов был на коленях просить ее вернуться. Но мне казалось, что она никогда не простит. После ареста, узнав, что на пустыре нашли труп женщины, я решил, что Аня покончила жизнь самоубийством Виновником ее смерти я считал себя. От такой жизни, какую я создал ей в последнее время, действительно, можно было пойти на самоубийство. «Пусть, — думал я, — судят меня как убийцу. Я это заслужил». Вот почему и сознался в преступлении. Только благодаря вам я не на скамье подсудимых…
Аня плакала. Успокоившись, она рассказала, что в тот злополучный день получила расчет, купила билет и на следующее утро выехала бы в Ташкент, но в магазине случайно встретилась с матерью Степана, а потом подошел и он. По пути домой она уже подумывала помириться, но опять возник скандал, и она убежала к подруге, а утром уехала. Подруге наказала, чтобы та никому не говорила об отъезде. А несколько дней назад получила от Данилова письмо и сразу же приехала
…С тех пор прошло семь лет. Аня и Степан живут в Барнауле. Их сын Сережа уже ходит в первый класс. Туркины часто вспоминают следователя Данилова, удивительного человека…
ВЛАДИМИР ГОЛОЛОБОВОПЕРАТИВНЫЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ
Шофер Саркандской автобазы Пащенко ночью возвращался из дальнего рейса. Как всегда, он внимательно смотрел на дорогу, отмечая малейшие выбоины и канавки.
Вдруг Пащенко заметил лису. Она расположилась прямо на дороге и терзала какую-то птицу.
«Не иначе курицу с фермы утащила», — подумал шофер и прибавил газ.
Лиса мотнула пушистым хвостом и кинулась в сторону от дороги. Шофер повернул за ней. После недолгой погони лиса неожиданно исчезла. Остановив машину, Пащенко вылез из кабины. Перед ним тянулся длинный овраг. Он был неглубок, но машина, попав в него, уже не выбралась бы, и пришлось бы «загорать» тут всю ночь.
Пащенко прошел несколько метров по краю оврага. Хорошо были видны голые кусты. Весенняя вода оставила на них клочья заячьей шерсти. Конечно, лиса удрала по оврагу. А может быть, у нее где-то здесь есть нора.
Возвращаясь к машине, Пащенко внимательно всматривался в дно оврага. Взгляд его остановился на бесформенном бугре земли. Он похолодел. Перед ним в свете фар лежал полузарытый труп человека.
…На место происшествия немедленно выехала оперативная группа. Опознать личность погибшего не удалось: слишком долго пролежал в земле. На мешке, в который он был завернут, была написана химическим карандашом какая-то буква. Экспертиза выяснила: «М».
Вести следствие поручили старшему оперативному уполномоченному Бейсеке Тасымбетову, работнику вдумчивому, распутавшему не одно сложное преступление.
— Поедем еще раз на место происшествия, — предложил Тасымбетов своему помощнику старшине Мухамеджанову. — Мне думается, человек был убит не там, где его нашли…
— Поедем, — согласился старшина. — А мне кажется, убили его около оврага. Поблизости никакого жилья. Не могли издалека везти убитого — опасно. Колхозники увидеть могут.
— Я вначале тоже так думал, — ответил уполномоченный. — Но не будем гадать…
Вскоре зеленый «газик» с красной полоской на кабине мчал двух милиционеров к месту происшествия. Машину остановили как раз там, где когда-то затормозил Пащенко.
Перед ними простирался овраг. Труп обнаружили в начале весны, а сейчас весна была в разгаре. Края оврага густо поросли караганником, крапивой. Спустились с обрыва, чтобы обследовать дно. Когда овраг исходили вдоль и поперек, Тасымбетов заметил:
— А все-таки труп привезли сюда. И не на машине, не на бричке. Видишь, — он показал старшине единственную тропинку, спускавшуюся в овраг. — Убийцы или несли свою ношу на себе, или везли на небольших санках. Место знали хорошо, тропу даже зимой нашли безошибочно.
Старшина еще раз осмотрел и тропинку, и место, где нашли труп. Вдруг его что-то заинтересовало. Он медленно двинулся вперед, остановился, присел на корточки, что-то разглядывая на земле.
Это был поясной ремень, старый, потрескавшийся, с большой медной бляхой, напоминающей школьную. Подошел Тасымбетов.