Камердинер Императора Чемодуров показал: «Я упаковал и забрал в Екатеринбург следующие предметы из вещей и одежды Императора: дюжину дневных сорочек, полдюжины ночных сорочек, полдюжины шелковых трико, три дюжины носков, полторы-две сотни носовых платков, дюжину простыней, две дюжины наволочек, три банных простыни, двенадцать салфеток из ярославского полотна; из одежды: четыре суконные рубашки защитного цвета, три гимнастерки, офицерскую шинель, солдатскую шинель, овчинный полушубок, пять военных брюк, серый плащ, шесть военных фуражек, меховую шапку; из обуви: семь пар шевровых и хромовых сапог».
Если бы Императорская семья была вывезена спасителями, наверняка, вещи такого рода взяли бы с собой; расследование же доказало обратное.
В доме Ипатьева обнаружили многочисленные медикаменты и медицинские инструменты для лечения больного наследника. Мы знаем, что мальчик был болен на протяжении всего своего пребывания в доме Ипатьева. Разве могли бы уехать, не захватив с собой лекарства и предметы, необходимые при его состоянии?
В доме Ипатьева нашли более шестидесяти икон (священных изображений), которые, как установило следствие, принадлежали Императорской семье. Среди икон были:
1) Икона Богородицы с надписью, сделанной рукой императрицы: «Дорогой нашей Ольге благословение от Папа и Мама. Спала, 3 ноября 1912 года».
2) Икона Богородицы с надписью, выполненной рукой императрицы: «Нашей дорогой Татьяне, благословение 12 января 1918 года. Тобольск. Папа и Мама» — это последний подарок, который великая княжна Татьяна получила от родителей на свои именины.
3) Две похожие иконы со следующими надписями, все так же рукой императрицы: одна — «Т. Спаси и сохрани. Мама. Елка 1917 года. Тобольск», другая — «А. Спаси и сохрани. Мама. Елка 1917 года. Тобольск».[32] Это были последние подарки на Рождество, полученные великими княжнами Татьяной и Анастасией.
В доме Ипатьева нашли религиозные книги императрицы и великой княжны Татьяны — немое, но красноречивое свидетельство, говорящее об их натуре. В числе книг был молитвенник, пометки в котором показывают, что им пользовались и император, и Императрица для общей молитвы.
У охранников дома Ипатьева, членов их семей и нескольких других лиц было найдено множество различных предметов, ранее принадлежавших Императорской семье. Среди этих предметов был дневник наследника. Нашли и его любимую собаку — спаниеля по кличке Джой.
В печах дома Ипатьева обнаружили множество обуглившихся обрывков одежды, белья, пуговиц, иголок, разных мелких предметов вроде дамских сумочек, бумажников, коробочек, щеточек для ногтей и для зубов, фарфоровых безделушек и т. д.
Наконец, в помойной яме при доме Ипатьева среди различных разрозненных предметов обнаружили:
1) Офицерскую кокарду и ленту ордена Святого Георгия. Чемодуров заявил: «Георгиевская лента — с шинели Его Величества, Император никогда с ней не расставался и всегда ходил в ней».
2) Икону Святого Серафима Саровского и икону Святого Симеона Верхотурского, ранее принадлежавшие Императрице.
3) Портретную рамку и еще рамку в форме брелока с обрывками фотографий: это были портреты родителей и брата императрицы, которые она всегда держала при себе.
4) Сильно поврежденную икону со следующей надписью, сделанной Императрицей: «Спаси и сохрани. Мама. 1917. Тобольск». Это был последний подарок на Рождество, сделанный наследнику родителями; эта икона висела на его кровати в доме Ипатьева.
Все эти предметы, найденные либо в самом Екатеринбурге, либо в его окрестностях, не позволяют думать, что Императорская семья была спасена. Наоборот, они ясно показывают, что все, представлявшее хоть какую-нибудь материальную ценность, было разграблено, а то, что не представляло ценности само по себе, но было крайне дорого Императорской семье, было уничтожено или выброшено.
Вероятно, самой дорогой вещью для императрицы была принадлежавшая ей Федоровская икона Божьей Матери. Эта икона была найдена в доме Ипатьева, драгоценные камни из оклада выковыряли. Чемодуров показал: «Императрица никуда не уезжала без этой иконы, отнять ее было все равно, что лишить ее жизни».
Я не буду подробно перечислять здесь все предметы, принадлежавшие Императорской семье, которые были обнаружены в Екатеринбурге (их более пятисот), читатель найдет их список в конце этой книги.
Глава XIX[33]
Рудник в урочище «Четырех Братьев». Осмотр рудника.
§ 1
Покинем теперь дом Ипатьева и отправимся в другое место искать объяснение кровавой драме, разыгравшейся в его подвале.
В двадцати километрах к северо-западу от Екатеринбурга находится глухая деревенька Коптяки. Я называю ее глухой не из-за удаленности от города, а из-за окружающей ее природы. Она расположена на берегу Исетского озера и окружена со всех сторон бором, входящим в состав огромного лесного массива. В ней всего несколько десятков домов. Летом деревня живет только рыбной ловлей и сенокосом. Бедные екатеринбургские чиновники приезжают сюда переждать жару в избах, нанятых у крестьян, и не привносят почти никаких изменений в жизнь этого дальнего хутора.
Дорога из Екатеринбурга в Коптяки идет через Верх-Исетск, почти что городское предместье. Затем она пересекает несколько полей и лугов и окончательно углубляется в лес. Неподалеку от Верх-Исетска дорогу пересекает Пермская железная дорога. Здесь находится переезд № 803 с будкой для сторожа. Ближе к Коптякам, в 9 километрах от хутора, дорогу пересекает другая железнодорожная ветка. Там тоже переезд — № 184, с будкой для сторожа.
В четырех с половиной километрах от Коптяков, возле самой дороги, стоят два старых сосновых пня. По легенде, раньше здесь были четыре сосны, которые росли из этих пней. Отсюда народное название: «Четыре брата». Сосен давно уже нет, а название осталось и пристало ко всему урочищу.
В этом глухом углу, в четырех километрах от Коптяков, к западу от дороги, находится прямо в лесу старый заброшенный рудник, где в свое время добывали железную руду. Добыча производилась либо открытым способом, либо шахтами. Рудник был заброшен многие годы назад. Открытые разработки превратились в небольшие озерца; все шахты завалило, на них выросла трава и даже деревья.
Только одна, относительно недавняя шахта сохранилась в хорошем состоянии. В противоположность другим, засыпанным шахтам, крестьяне называли ее «открытой»; именно под таким названием она обозначена на плане. Глубина шахты — одиннадцать метров. Она образована двумя смежными колодцами, разделенными небольшой перегородкой из бревен и со стенами, выложенными бревнами во избежание оползня. Через один колодец спускали рабочих и доставали руду, через другой откачивали воду.
Рядом с шахтой находится глиняная площадка, образованная грунтом, который извлекали из рудника во время его использования. Она довольно просторная и имеет около метра в толщину.
От дороги на Коптяки пять небольших проселков ведут к руднику и почти все сходятся у открытой шахты. Возле рудника нет покоса, поскольку в этом месте полянки маленькие и не выкошены. Летом бывший рудник и проселки зарастают травой, за исключением глиняной площадки, на которой ничего не растет.
Между переездом № 184 и описанным рудником есть и другие рудники, неподалеку от дороги на Коптяки. Но только к открытой шахте можно легко подобраться. Кроме того, она окружена густым лесом, полностью скрывающим ее от дороги.
§ 2
17 июля 1918 года, ранним утром, тихая жизнь Коптяков была нарушена чередой загадочных происшествий. В то утро крестьянке Анастасии Зыковой понадобилось съездить в Екатеринбург, чтобы продать там рыбу. Она отправилась в путь вместе с сыном Николаем и его женой Марией. Солнце еще не взошло, едва-едва забрезжил рассвет.
Когда, миновав рудник, Зыковы приблизились к «Четырем Братьям», они увидели, что им навстречу движется кортеж из нескольких автомобилей, окруженных красногвардейцами. Не успели они прийти в себя от удивления, как два красногвардейца подбежали к ним и грубо приказали возвращаться домой и не оглядываться.
Перепуганные Зыковы повернули лошадь и поскакали во весь опор обратно в Коптяки. Одна из женщин обернулась, и два красногвардейца бросились за ними, ехали следом больше километра, постоянно грозя им револьверами и запрещая смотреть на то, что происходит сзади.
Когда Зыковы добрались до Коптяков, деревня уже проснулась, и крестьяне собирались идти косить, так как была пора сенокоса. Рассказ Зыковых их сильно встревожил: они пришли к выводу, что большевики уходят из Екатеринбурга под натиском «белых», и что поблизости будет бой. Они решили пойти на разведку. Крестьяне Николай Папин, Николай Швейкин и Петр Зубрицкий отправились на вылазку на Екатеринбургскую дорогу вместе с офицером по фамилии Шереметевский, который скрывался в Коптяках.
Когда они вышли на проселок, шедший к руднику, то были поражены его видом. Давно заброшенная тропа, всегда покрытая летом густой травой, была полностью вытоптана, было видно, что по ней только что проехало множество машин. Крестьяне собирались пройти к самому руднику, когда на дороге появился красногвардеец с ружьем, саблей, револьвером и двумя разными гранатами на поясе. Он приказал им уходить, объяснив, что здесь будут учения по метанию гранат. Крестьяне послушались и вернулись домой.
Большевики перегородили дорогу на Коптяки: в направлении на Екатеринбург, возле переезда № 184, и в километре от Коптяков. Из показаний многочисленных свидетелей следует, что это заграждение было сооружено утром 17 июля, а снято только 19-го числа, в шесть часов утра.
25 июля Екатеринбург был очищен от большевиков. 27-го Папин и другой крестьянин из Коптяков, Михаил Алфёров, отправились по делам в Верх-Исетск и сообщили там военному командованию, что большевики несколько дней не пускали их в урочище «Четырех Братьев». Вернувшись в Коптяки, они решили осмотреть рудник и пошли по проселку, о котором говорилось выше. Дойдя до рудника, они почувствовали, как их обуял необъяснимый страх. Показания Папина: «Там, не знаю почему, нам стало не по себе, и мы ушли, ни к чему не притронувшись, чтобы вернуться, захватив с собой побольше