Эта неосторожность Свердлова должна была его выдать и открыть нам первостепенную роль, которую он сыграл среди убийц Императорской семьи.
Еврей Яков Свердлов, как и Голощёкин, родился в Витебской губернии в 1885 году. Не доучившись в гимназии, он стал учеником аптекаря. С ранней юности он состоял в революционных организациях, а со временем сделался одним из самых видных большевиков. В 1910 году он был членом исполкома партии. Свою революционную деятельность он осуществлял в России и за границей. После революции 25 октября она стала видна всем.
Был ли Свердлов единственным в Москве, виновным в преступлении? Из разговора по прямому проводу, приведенного выше, видно, что собеседник Свердлова говорит то «ты», то «вы». Множественное число подразумевает других соучастников, но их имен я не знаю.
Глава XXV
Убийство в Алапаевске великой княгини Елизаветы Федоровны, великого князя Сергея Михайловича, князей Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей и князя Владимира Павловича Палей. Убийство в Перми великого князя Михаила Александровича.
§ 1
Чтобы полностью понять смысл убийства в Екатеринбурге, нужно знать и об убийствах, совершенных в Алапаевске и Перми.
Расстрел князей из Императорской семьи, состоявшийся в Алапаевске 18 июля 1918 года по новому стилю, был предметом расследования, порученного Сергееву 11 октября 1918 года приказом прокурора от того же числа; это расследование было передано мне одновременно со следствием по делу об убийстве царя.
Алапаевск — город Верхотурского уезда, Пермской губернии, куда были сосланы великий князь Сергей Михайлович, великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра императрицы, князья Иоанн Константинович со своей женой Еленой Петровной, сербской принцессой, Константин Константинович, Игорь Константинович и князь Владимир Павлович Палей.
Они прибыли в Алапаевск 20 мая и были временно размещены в школе на окраине города. Это было каменное здание из четырех больших и двух малых помещений, выходивших в длинный коридор. При входе в угловую комнату, слева от коридора, поставили охрану. Там же, с левой стороны, шли подряд три комнаты: в первой жили Сергей Михайлович и князь Палей, а с ними, за ширмой, слуга великого князя Федор Михайлович Ремез и слуга князя Круковский; во второй — Константин и Игорь Константиновичи, в последней, самой дальней — Елизавета Федоровна и состоявшие при ней сестры Марфо-Мариинской общины Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Угловую комнату с правой стороны коридора занимали Иван Константинович с женой.[40] Соседнюю комнату отвели лакею Ивану Калину: рядом с ней была кухня. Вскоре после князей приехал, в свою очередь, врач Сергея Михайловича доктор Гельмерсен, также занявший одну из комнат в школе.
Режим был менее строгим, чем в доме Ипатьева, но это все-таки было заключение. Узников охраняли каждый день шесть часовых, обычно из местного красного батальона, всегда разные, или из рабочих-коммунистов. Особого комиссара не было. Арестованные находились под властью ЧК и местных советов.
Самую видную роль в Алапаевске играли следующие большевики: 1) Ефим Андреевич Соловьев; 2) Григорий Павлович Абрамов; 3) Иван Павлович Абрамов; 4) Михаил Иванович Гасников; 5) Михаил Леонтьевич Заякин; 6) Николай Павлович Говырин; 7) Петр Константинович Старцев; 8) Петр Александрович Зырянов; 9) Михаил Федорович Останин; 10) Алексей Александрович Смольников; 11) Василий Рябов; 12) Владимир Афанасьевич Спиридонов; 13) Сергей Алексеевич Павлов; 14) Дмитрий Васильевич Перминов; 15) Егор Иванович Сычев; 16) Василий Павлович Говырин; 17) Евгений Иванович Наумов; 18) Михаил Насонов; 19) Дмитрий Петрович Смирнов; 20) Василий Петрович Постников; 21) Иван Дмитриевич Маслов; 22) Иван Федорович Кучников. Кроме последнего, происхождение которого мне неизвестно, все прочие были родом из Алапаевска или его окрестностей, русские.
Сергеев допросил в Алапаевске в качестве свидетелей Александру Сергеевну Кривову и Афанасия Дмитриевича Старцева.
С 25 мая по 17 июля 1918 года Кривова была поварихой узников. Старцев, рабочий-коммунист, состоял в охране.
Показания Кривовой: — «В комнатах князей была только самая простая, необходимая обстановка: железные кровати с жесткими матрасами, деревянные столы и стулья. Кресел не было. Я стряпала обед к часу, в 4 часа подавала чай, а в 7 часов ужин… Князья проводили время за чтением, гуляли, работали в саду, с позволения начальника охраны ходили в церковь и свободно гуляли в поле, которое начиналось за школой. Елизавета Федоровна рисовала красками и подолгу молилась; я подавала ей обед в ее комнату. Прочие узники собирались на обед и ужин в комнате Сергея Михайловича, служившей общей столовой».
Показания Старцева: — «Князья иногда гуляли по коридору. Мы подолгу беседовали с одним из них, уже седоватым, имени его не знаю.[41] Он нам доказывал, что всеобщего равенства быть не может, и говорил о «талантах». По поводу равенства во владении землей он говорил, что земля разная и трудно разделить ее поровну и по справедливости между всеми трудящимися. Он жаловался на ревматизм в ногах и говорил, что ему помогает только массаж… Наши разговоры были в совершенно мирном тоне, и он этому удивлялся, потому что говорил нам, что очень мало разговаривает с часовыми, большинство из которых бандиты».
По поводу поведения охраны князей Кривова показала: «Среди красногвардейцев были и хорошие, и плохие. Хорошие жалели князей и относились к ним внимательно, а плохие грубили, оскорбляли их и называли «товарищами». Два или три раза в охране были австрияки: эти были особенно грубы и по ночам почти каждый час врывались в комнаты и устраивали обыск. Сергей Михайлович возражал против этого ненужного беспокойства, но они не обращали на него никакого внимания».
21 июня у арестованных отобрали почти все их вещи за исключением самых необходимых и большую часть денег. С этого момента режим изменился: их посадили на солдатский паек и они стали заключенными.
Показания Кривовой: «Примерно через месяц положение князей ухудшилось. У них все отобрали: обувь, белье, одежду, одеяла, подушки, драгоценности, деньги. Оставили только ту одежду и обувь, которая у них была на себе, и две смены белья. Ремез сказал мне, что комиссары Кучников и Соловьев руководили этой конфискацией, заявив, что Михаил Александрович сбежал в Пермь, и поэтому князей поместят под строгий надзор. Все прогулки вне школы были запрещены, как и покупки на рынке. Пищу им присылали из Совета, потом решили, что я сама буду готовить еду».
Кривова в точности указала следствию причину этой перемены.
Сергеев получил 13 декабря 1918 года от начальника почты Алапаевска тексты телеграмм, относящихся к этому делу.
«Телеграмма от великого князя Сергея Михайловича председателю Уральского областного совета в Екатеринбурге. 21 июня 1918 года. По приказу областного совета мы с сегодняшнего дня находимся на тюремном положении. В течение четырех недель мы жили под надзором Алапаевского совета и ни разу не покидали здания школы и ее двора, за исключением посещения церкви. Не зная за собой никакой вины, мы просим избавить нас — моих родственников и меня — от тюремного режима. Сергей Михайлович Романов».
В тот же день комиссар Ефим Соловьев направил следующий запрос в Екатеринбург: «Военная. Екатеринбург, Областной совет. Надо ли арестовать слуг Романовых. Дать ли свободный выезд. На основании 4227. Алапаевский совет. Соловьев».
Среди телеграмм, обнаруженных в помещении Екатеринбургского совета, нашлась вот эта, отправленная 22 июля 1918 года из Екатеринбурга:
«Алапаевск. Совет. Действуйте по своему усмотрению в отношении слуг. Не отпускайте никого без разрешения в Москву Дзержинского, в Петроград Урицкого, в Екатеринбург облсовета. Сообщите Сергею Романову, что заключение является превентивной мерой от побега в связи с исчезновением Михаила из Перми. Белобородов».
После ответа Белобородова Алапаевску, все слуги были отделены от князей. С большим трудом Сергей Михайлович добился от Соловьева, чтобы при нем оставили Ремеза. Врача Гельмерсена тоже удалили, как и сестру Янышеву.
17 июля около полудня красногвардейцев удалили и заменили чекистами под командованием чекиста Петра Старцева. Они отобрали у узников деньги и драгоценности, которые еще оставались. Старцев объявил им, что вечером их отвезут в Верхне-Синячихинский завод, примерно в 15 километрах от Алапаевска.
Показания Кривовой: «Большевики торопили меня с ужином, который я подала в 6 часов. «Ешьте скорее, — все говорили они, — в 11 часов выезжаем в Синячиху».
Поздно, в ночь на 18 июля, в окрестностях школы раздалось несколько выстрелов, и отряд красногвардейцев привели к школе, чтобы отбить так называемое нападение белогвардейцев, пытавшихся похитить князей.
Сергеев допросил в Алапаевске в качестве свидетеля красногвардейца Насонова.
Показания Насонова: «Около трех часов в ночь с 17 на 18 июля казарму подняли по тревоге: нападение белогвардейцев. Мы наспех оделись, взяли оружие и побежали к школе. Нас рассыпали стрелковой цепью вокруг школы. Мы пролежали так с полчаса, потом приблизились к школе. Противника мы не видели. Комиссар Смольников стоял на крыльце. «Товарищи, — сказал он, — влетит нам от Уральского облсовета, князьям удалось сбежать: белогвардейцы вывезли их на аэроплане». Там находился также большевистский судья Постников с большой книгой подмышкой, он производил следствие. Поговорив с нами и опечатав двери школы, Смольников ушел, а мы вернулись в казарму около 6 часов утра…»
Утром по всему городу развесили сообщения Совета о том, что князей похитили в ночь с 17 на 18 июля 1918 года, и что один из похитителей был убит во время перестрелки.
Среди телеграмм, изъятых Сергеевым, есть одна, переданная из Алапаевска в 3 часа 15 минут утра 18 июля. Вот ее текст: «Облсовет, Екатеринбург. В 2 часа ночи 18-го неизвестная вооруженная банда напала на школу, где находились великие князья. Во время перестрелки один бандит был убит и, видимо, есть раненые. Великим князьям со слугами удалось бежать в неизвестном направлении. При подходе красногвардейцев бандиты бежали в лес, задержать не удалось. Розыски продолжаются. Исполком Алапаевска: Абрамов, Перминов, Останин».