18 июля из Екатеринбурга была отправлена в 18:30 следующая телеграмма:
1) Москва. Два адреса. Совет Народный Комиссаров, председателю ЦИК Свердлову.
Петроград. Два адреса. Зиновьеву, Урицкому.
«Алапаевский исполком сообщил о нападении 18-го утром неизвестной банды на помещение, где содержались Игорь Константинович, Константин Константинович, Иван Константинович, Сергей Михайлович и Палей. Несмотря на сопротивление охраны, узники были похищены. Есть жертвы с обеих сторон. Ведется следствие. 4853».[42]
28 сентября 1918 года Алапаевск был взят сибирскими войсками. Начальник ополчения приказал начать розыски и поручил их агенту Мальшикову, опытному и талантливому человеку.
Тот узнал от Кривовой, что князьям объявили об их отъезде 17-го ночью в Синячиху.
Мальшиков убедился, что найдет доказательства преступления в шахтах старого рудника, расположенных у дороги из Алапаевска в Синячиху. Одна из них, заброшенная уже 15 лет назад, привлекла его внимание.
Он обнаружил, что эта шахта засыпана свежей землей: землю брали тут же рядом. Мальшиков приступил к раскопкам.
8 октября был обнаружен труп Федора Семеновича Ремеза, 9-го — тела Варвары Яковлевой и князя Палея, потом 10-го, на глубине 15 метров, тело Константина Константиновича. В тот же день, на еще большей глубине, нашли труп Игоря Константиновича, еще ниже — труп Сергея Михайловича, 11 октября, на глубине 16 метров, — тело великой княгини Елизаветы Федоровны, а на 17 метрах — тело Иоанна Константиновича.
Одновременно были обнаружены одежда, обувь и прочие вещи, принадлежавшие князьям.
Тела были опознаны народом, в частности, Александрой Кривовой.
26 октября Сергеев приступил к вскрытию. Вот протокол:
Труп Федора Семеновича Ремеза: «В области передней грудной стенки широкий кровоподтек во всю грудную клетку… Кровоизлияние в плевру, в правой височной области, по всей шее, в левой височной области».
Труп великого князя Сергея Михайловича: «Под кожно-волосяным покровом обильный кровоподтек; в правой теменной кости круглое отверстие, имеющее ½ сантиметра в диаметре, произведенное пулей, выпущенной сверху вниз и спереди назад».
Труп князя Иоанна Константиновича: «В правой височной области, под кожным покровом, широкий кровоподтек, кровоподтек под черепной крышкой… В толще мышц передней грудной стенки кровоподтек, кровоизлияние в плевру. В области брюшной полости кровоизлияние, простирающееся на всю переднюю стенку живота».
Труп князя Константина Константиновича: «На темени — большая рваная рана кожных покровов, направление ее справа налево, длина 9 сантиметров, ширина 3 сантиметра. На два сантиметра сзади — вторая рваная рана длиной 2 сантиметра. На правой височной и теменной костях и на самом темени — обширный кровоподтек величиной в ладонь. Кровоподтек внутри черепной коробки. Кровоподтек на передней стенке грудной клетки».
Труп князя Игоря Константиновича: «Подкожный кровоподтек, занимающий всю правую половину лба. Трещина в черепной коробке, начинающаяся с середины верхнего края правой глазницы и идущая по средней линии лобной кости, сзади эта трещина, доходящая до самой шеи, принимает форму стреловидного шва. В грудной полости большой подкожный кровоподтек, проникающий в мышцы, в верхней части грудной клетки. Такой же кровоподтек в брюшной стенке».
Труп князя Владимира Павловича Палея: «В головной полости, под кожно-волосяным покровом, большой кровоподтек, занимающий всё темя и затылок. При снятии кожных покровов вылилось 4 или 5 кубических сантиметра крови. Внутри черепной коробки кровоизлияние в затылочную область, мозг представляет собой кашицу красного цвета. В грудной полости — большой кровоподтек в толщу мышцы и подкожной клетчатки в передней стенке грудной клетки».
Труп великой княгини Елизаветы Федоровны: «В головной полости, по вскрытии кожных покровов, обнаружены кровоподтеки: на лобной части величиною в детскую ладонь и в области левой теменной кости — величиной в ладонь взрослого человека. Кости черепа целы».
Труп Варвары Яковлевой: «Кровоподтек в правой височной области, в затылочной и теменной областях. Кости черепа целы; в костных швах — кровь. По снятии черепной крышки оказался кровоподтек под твердую мозговую оболочку в затылочной области. Кровоподтек, занимающий область грудины».
Все жертвы, за исключением Сергея Михайловича, погибли он кровоизлияний, вызванных ударами. Сергей Михайлович был убит выстрелом в голову.
Из всех людей, подозреваемых в участии в убийстве, удалось поймать Петра Константиновича Старцева, Ефима Андреевича Соловьева и Ивана Павловича Абрамова. Первых двух допрашивал Сергеев 28 декабря 1918 года в Алапаевске, а последнего — я, 18 апреля 1919 года в Екатеринбурге.
Они показали, что в ночь с 17 на 18 июля жертв отвезли в телегах в направлении на Синячиху и столкнули живыми в шахту рудника, за исключением Сергея Михайловича, которого предварительно застрелили из револьвера.
По словам Старцева, преступление было совершено по приказу Уральского облсовета. Для его организации из Екатеринбурга прибыл Сафаров.[43]
Алексею Смольникову прислуживала крестьянка Александра Алексеевна Коптелева. Она показала Мальшикову, что 17 июля Ефим Андреевич Соловьев находился у Смольникова. 18-го состоялся ужин, на котором вместе с Постниковым, Говыриным и другими алапаевскими большевиками присутствовали два неизвестных, прибывших из Екатеринбурга. По описанию, один из них похож на Сафарова.
Из вышеизложенного неопровержимо следует, что алапаевцы совершили убийство по приказу из Екатеринбурга, который, в свою очередь, лишь исполнял план Москвы.
Юровский завлек Императорскую семью в чулан дома Ипатьева под предлогом необходимого отъезда. Под тем же предлогом убийцы из Алапаевска заманили князей в окрестности Синячихи. Возле Екатеринбурга искали рудничную шахту для сокрытия преступления от народа; так же поступили в Алапаевске. Убийцы из Екатеринбурга и Алапаевска лгали, чтобы выпутаться из положения. И ложь была та же самая: в Екатеринбурге убивали, потому что белогвардейцы хотели похитить Императорскую семью, а в Алапаевске — потому что белогвардейцы похитили князей.
Но существует одно отличие. Москва, по-видимому, сосредоточила свое внимание на екатеринбургском деле, а не на алапаевском. Выполняя волю Свердлова, Голощёкин старался как можно лучше справиться со своей задачей и заботился исключительно о шахте «Четырех Братьев». Между двумя преступлениями прошли всего сутки. Поэтому в Алапаевске «работали» русские рабочие, потерявшие всякую совесть, — Медведевы. Они работали грубо. Несомненно, жертвы были еще живы, когда их бросили в шахту. Это доказывает осмотр и вскрытие тел.
Великая княгиня Елизавета Федоровна держала в стиснутых руках два мешочка с разными предметами обихода. На ее груди была икона Спасителя с драгоценными камнями. По моим сведениям, эта икона принадлежала императору, который молился перед ней в ночь перед отречением, а затем отдал великой княгине. На обороте ее читается следующая надпись: «Вербная суббота, 13 апреля 1891 года».
§ 2
Розыски об убийстве в Перми великого князя Михаила Александровича были особенно сложны.
Великого князя Михаила Александровича выслали из Гатчины в Пермь в феврале 1918 года. Его сопровождал личный секретарь Николай Николаевич Джонсон. Сначала его поместили в клубе, потом в гостинице Королева на Сибирской улице. За ним не было установлено никакого надзора, он был волен ходить по городу, куда угодно. Жители Перми относились к Михаилу превосходно и выказывали ему всяческие знаки внимания.
В июне с великим князем находились его секретарь Джонсон, камердинер Челышев и шофер Борунов. В ночь с 12 на 13 июня великого князя вместе с Джонсоном увезли из гостиницы. Камердинера и шофера арестовали и посадили в государственную тюрьму.
По приказу ЧК за номером 3694 от 21 сентября 1918 года Челышева и Борунова увели из тюрьмы и после расстреляли.
Пока они еще находились в тюрьме, их товарищем по заключению какое-то время был Волков, камердинер императрицы, которого большевики перевели из Екатеринбурга в Пермь.
Я допрашивал Волкова 20–23 августа 1919 года, и вот его показания: «В одной тюрьме вместе со мной, в Перми, сидел камердинер великого князя Михаила Александровича Василий Федорович Челышев, который рассказал мне следующее. Великий князь жил в гостинице Королева, где у Челышева был номер по соседству с его собственным и номером секретаря Джонсона. Однажды вечером, ближе к полуночи, явились три человека, вооруженные револьверами, в солдатской одежде. Они разбудили Челышева и спросили, где великий князь. Челышев указал им номер и пошел туда. Михаил Александрович лежал в постели раздетый. Они приказали ему в грубой форме одеваться. Он подчинился, но сказал: «Я никуда не пойду. Позовите такого-то. Я его знаю, а вас я не знаю». Тогда один из вновь прибывших положил ему руку на плечо и грубо воскликнул: «Все вы таковы, Романовы! Как же вы нам надоели!» Михаил Александрович оделся. Они заставили одеться также Джонсона и увели обоих, Челышев больше ничего не видел и не знал, куда их отвели. Какое-то время спустя он пошел в Совет и обо всем рассказал. На его слова там не обратили никакого внимания, и только час спустя большевики начали разыскивать великого князя, но Челышев не говорил, каким образом. Ему показалось, что они не проявляли спешки. Забыл еще сказать, что когда Михаил Александрович вышел, Челышев сказал ему: «Ваше Высочество, не забудьте ваши лекарства». Это были свечи, без которых великий князь не мог жить. Но незнакомцы обругали Михаила Александровича и увели. Лекарство же так и осталось в номере. На следующий день Челышев был арестован, и я читал в газетах в Тобольске, что его расстреляли».
Федор Николаевич Лукоянов служил в областной ЧК в Екатеринбурге. Его сестра Вера была допрошена мною в Екатеринбурге 2 июля 1919 года. Она пользовалась большим доверием у большевиков из-за своего брата, а также своего личного положения: она была секретарем Пермского комитета партии. Она показала следующее: «Однажды в комитет пришел член ЧК большевик Мясников, человек кровожадный и едва ли нормальный. Он с кем-то разговаривал, и я расслышала такие слова: «Дали бы мне Николая, я бы сумел с ним расправиться, как и с Михаилом!»