— Добро пожаловать! — сказал он, улыбаясь. — Надеюсь, все в порядке?
— К сожалению, нет, — ответил Перфильев. — На стеллаже во второй машинной кладовой обнаружены два комплекта сантехники фирмы «Орас», сварочный аппарат фирмы «АГА» марки «ТИГ-10» и два комплекта инструментов фирмы «Блэк энд Деккер». По письменному объяснению старшего механика эти предметы погружены туда по вашему личному указанию. Нас интересует: является ли это судовым имуществом или это груз, предназначенный для кого-либо. В таком случае неясно: почему об этом грузе нет указаний в грузовой декларации?
Улыбка исчезла с лица капитана, после небольшой паузы он предложил сесть за стол и дал необходимые пояснения.
По словам капитана, обнаруженный таможенниками груз не является судовым имуществом и предназначен для судового отдела пароходства. Принял он это имущество на борт на верфи «Гунарсен», где сухогруз стоял на ремонте.
— Ну что ж! — вздохнул Перфильев. — Будем составлять протокол о контрабанде. — И он вынул из портфеля бланки.
— Ну что же вы, товарищи, делаете? — с упреком обратился капитан к таможенникам. — Ведь надо же разбираться все-таки! Ну если бы валюта, тряпки, магнитофон… А то сварочный аппарат да инструменты… Тоже мне — нашли контрабанду!
— А как это все попало к вам на борт? — спросил Перфильев, не обращая внимания на сентенции капитана.
— Как, как… — Капитан суетливо развел руками, помолчал несколько секунд и вдруг решился: — На верфи в Гунарсене работают наши ребята по приемке судов. Вот один из приемщиков и попросил передать в судовой отдел.
— Фамилия? — спросил Перфильев.
— Сейчас вспомню. — Капитан изобразил на лице напряженную работу ума. — Так-так… Су… Сухачев его фамилия. А имени-отчества, извините, не знаю. Ну а что касается судового отдела, то сами понимаете, что это значит и для капитана и для судна…
Тут же в каюте были оформлены необходимые документы, капитан дал письменное объяснение. Таможенники попрощались с моряками.
— Я вынужден сообщить о случившемся в пароходство, — сказал Перфильев.
— Как вам будет угодно, — сухо ответил капитан, даже не взглянув на приготовленный столик с конфетами и прохладительными напитками…
Сухачев проснулся ночью — наверное, неудобно лежал, и затекла рука. Несколько секунд не мог понять, где он, но тут же все стало предельно ясным, и случившееся навалилось на него всей своей ужасной, непереносимой тяжестью.
Он повернулся на спину, стараясь не смотреть на зарешеченное окно, через которое слабо пробивался свет: то ли это был отблеск фонаря, то ли забрезжил рассвет.
Он подумал о жене, которая всегда не любила, когда он уходил в плавание или уезжал в командировки. «Эта «командировка» будет подлиннее», — невесело подумал он.
Сосед по камере безмятежно спал, и его равномерное дыхание раздражало Сухачева. Теперь он вспомнил, как его задержали прямо у трапа парохода, на котором он прибыл из Гунарсена. Он подумал, что как-то глупо вел себя в этот момент, все время говорил «пожалуйста», «пожалуйста» и даже сказал неизвестно за что «спасибо», в то время как надо было возмущаться, требовать прокурора и говорить, что все это явное недоразумение. «Ну что ж, — вздохнул Сухачев, — как говорят, умная мысля всегда приходит опосля».
Сосед продолжал равномерно посапывать…
Мысль о дочери была настолько мучительной, что Сухачев насильно гнал ее от себя, но она возвращалась вновь и вновь, неотвратимо впиваясь в сознание. Мелькали отдельные мысли о работе, какие-то воспоминания, как в калейдоскопе, шли друг за другом без какой-то связи между собой.
С соседней койки доносился равномерный легкий храп соседа.
«Дрыхнет, будто святой», — с неожиданной злостью подумал Сухачев, рывком повернувшись к стене. — А что ему? Привычное дело, третий раз садится. Семьи нет, жалеть не о ком. Ему что на свободе, что в тюрьме — один черт».
Светало. Сухачев понял, что все равно уже не заснет, и стал думать о своем деле и о том, что его ждет. Злость на соседа прошла. Да и на что сердиться? Ничего плохого Сухачеву он не сделал. Наоборот…
И Сухачев вспомнил, как вчера после обеда Иван Иванович (так звали соседа) объяснял ему, как нужно вести себя на допросе у следователя.
— Главное, дорогуша ты моя, не торопись, думай, хорошо думай, перед тем как говорить, а особенно перед тем как подписывать. Знаешь, что написано пером… Теперь раскинь-ка мозгами: что следователь от тебя хочет? Чтобы ты раскололся до пупа и даже ниже и все ему выложил. А для чего это ему нужно, следователю твоему? Для того, дорогуша, чтобы побыстрее дело размотать и тебя под суд отдать. А самое главное, чтобы тебе там срок соответствующий отвесили: чем больше, тем ему, следователю, лучше. Ведь сколько лет, дорогуша ты моя, суд тебе отвалит, столько следователь и премий имеет. Как за перевыполнение плана…
И хотя Сухачев, грамотный человек с дипломом инженера-механика, отлично понимал, что Иван Иванович городит чепуху об оплате труда следователя, он не вступал в спор с соседом и не пытался его переубедить. Более того, чем больше Иван Иванович говорил плохого о следователе, тем приятней это было Сухачеву, хотя, честно говоря, следователь, который допрашивал его, показался ему очень культурным человеком, вел себя безукоризненно корректно. Но Сухачеву хотелось думать о следователе плохо, видеть в нем средоточиё всех отрицательных качеств, которые только могут быть у человека.
— Вот послушай, дорогуша ты моя, — продолжал Иван Иванович. — Я этих следователей повидал на своем веку много. И вот что я тебе скажу. Ты небось думаешь, что следователь начинает допрос с деловых вопросов? Черта с два! Он сначала будет разводить разные антимонии, говорить о том о сем, о семье, о детях, может, даже о книге или о кино…
— А зачем это? — не удержался Сухачев.
— А вот зачем, дорогуша. Чтобы ты расслабился, потерял бдительность, распустил себя… А как следователь увидел, что ты раскиселился, он тебе — бах! — и деловой вопрос. А ты с мыслями не успел собраться и влип. Вот тебе и конец, дорогуша ты моя. Так что заруби на носу: следователь тебе злейший враг, который только и думает, как бы впиться в тебя мертвой хваткой. Запомни раз и навсегда — чувствам не должно быть места на допросе. И еще запомни. Бывает, что следователь при допросе дает тебе протокольчик допроса кого-нибудь, ну твоего подельника или свидетеля какого. Так вот, документики эти — фальшивка. Настоящий протокол он тебе никогда не даст. А туфту дать может — это точно…
В этот день следователь не вызывал Сухачева на допрос. И хотя время тянулось долго, все же днем можно было прочитать газету от корки до корки, обед, завтрак и ужин тоже отнимали время, да и болтовня Ивана Ивановича как-то сокращала томительные часы ожидания.
Но, когда наступала ночь и Сухачев оставался один на один с собой, снова подступали черные мысли, от которых не было спасения.
«Надо взять себя в руки, — решил он. — Завтра меня обязательно вызовут на допрос, а я совершенно к нему не готов. Итак, о чем меня может спросить следователь, к чему я должен быть готов?..»
Дело по обвинению Сухачева было поручено старшему следователю следственного отдела Управления КГБ СССР по Ленинградской области Виталию Николаевичу Волкову. За плечами служба в армии, юридический факультет университета, пять лет следственной работы —.срок достаточный, для того чтобы обрести определенную уверенность в себе, в раскрытии преступления, каким бы трудным оно ни было. Конечно, путь молодого следователя не увенчан одними розами, на нелегком этом пути шипов очень и очень много. Ведь даже небольшая ошибка следователя может иметь весьма тяжелые последствия: следователю нередко противостоит человек, который всеми путями хочет избежать ответственности и немедленно использует любую его ошибку в своих интересах.
Предвосхищая возможный вопрос читателя, сразу скажу о том, почему дело Сухачева, подозреваемого в организации контрабанды, ведет следователь Комитета государственной безопасности. Как известно, следственные отделы органов КГБ расследуют дела о государственных преступлениях: прежде всего особо опасных, таких» как измена Родине, шпионаж, диверсия, террористический акт, а также дела и об иных государственных преступлениях, к их числу относится и контрабанда, ответственность за которую предусмотрена статьей 78 Уголовного кодекса РСФСР.
Согласно этой статье «контрабанда, то есть незаконное перемещение товаров или иных ценностей через государственную границу СССР, совершенная с сокрытием предметов в специальных хранилищах, либо с обманным использованием таможенных или иных документов, либо в крупных размерах, либо группой лиц, организовавшихся для занятий контрабандой, либо должностным лицом с использованием служебного положения, а равно контрабанда взрывчатых, наркотических и ядовитых веществ, оружия, боеприпасов и воинского снаряжения — наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки».
К сказанному можно добавить, что действия контрабандистов, посягающие на монополию советской внешней торговли, причиняют большой ущерб экономическим интересам нашей страны, эти действия часто связаны с другими тяжкими преступлениями: спекуляцией, взяточничеством, хищением государственного и общественного имущества.
…Следователь Волков еще раз медленно прочитал протокол допроса Сухачева. Итак, Сухачев Владимир Иванович, сорок четыре года, уроженец города Калинина, русский, имеет высшее техническое образование, ранее не судим, работал инженером-приемщиком, женат, имеет дочь, проживает в Ленинграде по проспекту Гагарина.
Протокол допроса Сухачева начинался с изложения его служебных обязанностей как приемщика пароходства. Далее речь шла о его взаимоотношениях с сотрудниками судостроительной верфи «Гунарсен», которая занималась постройкой судов для советского морского флота, а также их ремонтом.