Но он увидел перед собой цель. Он не знал, почему ему бросились в глаза именно четки. Почему мысль о них завладела всем его сознанием.
Это знал Корсаков, который сейчас видел сон, сидя на кресле в фехтовальном зале своего дяди в Смоленске.
«Караконджулом можно управлять, – понял Владимир из будущего. – Между ним и хозяином есть связь! Юсуф использовал для этого четки! Значит, и мой нынешний враг как-то связан со своим слугой!»
Корсаков из прошлого не был способен на столь глубокие размышления. Он вообще не думал ни о чем. Он видел перед собой врага и его оружие. Четки. Врага необходимо обезоружить. И убить. Пусть даже это будет последнее, на что хватит его сил. Корсаков рванулся вперед, пользуясь тем, что Юсуф отвлекся.
Осман действительно не смотрел на Владимира. Зачем, если мальчишка уже сражен пулей? Перед ним оставался только один противник – и тому предстояло пасть от руки его ужасающего слуги. Юсуф-бей вновь продолжил свой дьявольский напев. На звездное небо, заменившее потолок пещеры, набежала едва заметная рябь. Пространство невозможным образом выгнулось, будто что-то с той стороны черной бесконечности силилось прорвать завесу между мирами. В Корсакову из прошлого это зрелище внушает благоговейный ужас. Корсаков из будущего уже видел подобное – в особняке на Большой Морской, где горстка чернокнижников заигралась с силами, неподвластными их контролю.
Смерть Овсеюка позволила уряднику Белову, последнему оставшемуся в живых из отряда, вовремя увернуться от неминуемого удара. Караконджул вновь взмахнул рукой – но казака на прежнем месте уже не было. Он откатился в сторону, прицелился и выпалил из ружья. Пещера вновь содрогнулась от выстрела. Однако ни звук, ни попадание пули не оказали ни малейшего влияния на караконджула. Тварь в обличье Чижа с молниеносной скоростью бросилась на урядника. Перезарядиться Белов уже не успевал, поэтому в последний момент он качнулся в сторону и, пользуясь карабином, как дубиной, ударил подбегающее существо по коленям.
«В чем разница между духом и тварью?» – спрашивал сыновей Николай Васильевич. И те прилежно отвечали:
«Дух бесплотен, а посему не скован цепями реального мира. Тварь же, какой бы опасной она ни была и откуда бы ее ни призвали, подчиняется законам физики».
Так произошло и в этот раз. Удар не причинил караконджулу боли, однако скорость его была такова, что остановиться на месте он уже не успел, а потому кувыркнулся и кубарем полетел дальше.
Белов вскочил на ноги, отбросил бесполезное ружье и извлек из ножен шашку.
Тварь приземлилась на четвереньки, обернулась к казаку и приготовилась к новой атаке.
– Давай, черт клещаногий! – процедил урядник. – Иди-ка сюда, уж я тебя приголублю!
Караконджулу приглашение не требовалось. Нечеловечески ловким прыжком он взмыл в воздух и спикировал на казака, точно хищная птица. Белов вновь качнулся в сторону, выставив на пути твари лезвие шашки. Чиж напоролся на него грудью. Сила удара была такова, что оружие почти разрубило его пополам, намертво застряв внутри.
Белов издал торжествующий крик.
Ни один человек не выживет после такого!
Вот только караконджул не был человеком.
Упав на землю, он мигом оказался на ногах. Доля секунды – и он уже рядом с урядником. Ему не нужна шашка. Только сверхъестественная сила и собственные руки. Еще мгновение – и его ладонь пронзает тело Белова прямо под горлом.
Время замедляет свой бег.
Караконджул раскрывает пасть и кричит в ответ, издевательски возвращая уряднику его преждевременное торжество.
Видя это, Юсуф довольно ухмыляется.
Вот только это не победа. Это первый шаг к поражению. Ведь главные события разворачиваются за их спинами.
Владимир, движимый смертельной яростью, врезается в Юсуф-бея сзади. Сила удара бросает того на ритуальный стол. Владимир тянется к четкам, сжимает их окровавленной ладонью – и рвет на себя. Нить лопается. Украшенные османской вязью бусы одна за другой падают на пол пещеры и разлетаются во все стороны.
Караконджул давится собственным криком. Оберег, удерживавший его в этом теле и в этом мире, уничтожен. Черная жижа фонтаном бьет изо рта, носа и глаз Чижа, покидая его. Он оседает на землю ненужной сломанной куклой.
Пещеру сотрясает могучий удар, будто совсем рядом происходит землетрясение. Свечи гаснут, хотя затхлый воздух пещеры не развеял ни один порыв ветра. Уродливый комок бесконечной звездной тьмы, вздрогнув, втягивается обратно, не в силах прорвать завесу между пещерой и чужим небосводом.
Время вновь бежит вперед.
Юсуф развернулся и зло ударил Владимира ногой, отчего раненый юноша врезался в ритуальную глыбу на полу. Тело, и без того истерзанное камнями и пулевым ранением, откликнулось дикой болью.
Осман отступил на шаг. Впервые он утратил свою бесстрастность – сейчас он смотрел на младшего Корсакова с нескрываемой ненавистью.
– Гаденыш! – прорычал турок по-французски. – Подумать только, а ведь я даже сжалился и думал оставить тебя в живых! Надо было убить тебя лично! Ты хоть представляешь, какой план ты нарушил? Сколько сил и времени мы потратили, чтобы создать его? Как старались, чтобы обстоятельства сложились нужным образом? Как тщательно изучили твоего отца? Как долго искали нужного союзника среди вас?
Юсуф вновь зло ударил распростертого на полу Владимира ногой под дых. Он скрючился от боли. Слов османа он почти не слышал. Зато их слышал Корсаков, наблюдавший за этой сценой из будущего. Слышал – и запоминал. «Мы». «Нам». «Изучили». «Союзника».
– Ты только представь! – Юсуф пребывал в такой ярости, что она требовала выхода, как физического, так и словесного. – Младший сын Сулеймана-паши убит неизвестным злодеем. К кому он обратится? Конечно же, ко мне! Не зная, что тварь, отнявшая жизнь его отпрыска, служит мне!
Удар! Еще удар! С каждым из них жизнь все больше покидала Владимира. Юсуф разглагольствовал. Корсаков из будущего слушал.
– Остается лишь отправиться в погоню. Раскидать хлебные крошки для великого и хитроумного Николая Корсакова. Сдаться ему в удобный момент. Втереться в доверие. Позволить ему самому себя околдовать. Я ведь почти не нарушил свою клятву! Использовать его тело, как сосуд для посланца моих властителей – и вернуть обратно, творить их волю в самом сердце русского воинства. А мне лишь нужно доложить Сулейман-паше, что убийцей его сына является Корсаков, а затем объявить об этом на конклаве. Какая комбинация! Конец всем проповедям твоего отца, мол «знающие люди должны доверять друг другу, нас осталось так мало». Да конклав перегрызется между собой после такой новости и позволит нам и дальше действовать незамеченными! Но нет! Ты, гнусь, должен был этому помешать!
Он опустился на корточки, схватил Владимира под подбородок и поднял его так, чтобы смотреть в глаза умирающему юноше.
– Я хочу, чтобы ты знал. Прежде, чем издохнешь. Прервав ритуал, ты отправил разум своего отца в путешествие по бескрайнему числу иных миров. Ты разбил его, словно хрупкий кувшин. И теперь никто не соберет его обратно. Оба его сына умрут на его глазах, а он этого даже не заметит. Но ты? Я хочу, чтобы это знание стало последним, что ты запомнишь!
Юсуф с наслаждением смотрел, как жизнь постепенно угасает в глазах Владимира. Он дал его голове упасть назад. Привалившись затылком к ритуальному столу, Корсаков безжизненно смотрел наверх. Во тьму, где под потолком медленно гасли чужие звезды.
Пока чей-то холодный, но заинтересованный взгляд из бездны смотрел на него в ответ.
– А знаешь? – задумчиво продолжил Юсуф-бей. – Я смогу спасти наш план! Конечно, посланник в теле твоего отца был бы нужнее, но ведь для конклава ничего не поменяется, не так ли? Он все еще будет виновен в жутком убийстве сына Сулеймана-паши. Да еще и применив для этого запретные знания. А шанс призвать гонца моих властителей еще представится! Да! Да, эфенди, мне это нравится! А тебе?
Вопрос явно подразумевался как риторический. По крайней мере, Юсуф, бросив последний взгляд на лицо Корсакова, не ждал ответа. Мертвецы вообще не имеют привычки отвечать на вопросы.
Вот только губы Корсакова медленно расплывались в жуткой издевательской ухмылке. Рана на груди, оставленная пулей следопыта, затягивалась с поразительной скоростью. А глаза больше не выглядели пустыми. Они смотрели прямо на Юсуф-бея.
И этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Невозможно! – Турок в ужасе отскочил назад. Он бросил взгляд наверх, а затем – снова на Владимира. – Нет! Никто не успел бы проникнуть сюда сквозь прореху! И уж точно не в тебя!
Не-Корсаков, тогда впервые получивший в свое распоряжение новое тело, поднялся с земли и разочарованно посмотрел на Юсуфа. Его взгляд как бы говорил: «Что ты можешь знать о невозможном?»
– Господин! – Осман бросился ниц в глубоком поклоне, а затем с надеждой взглянул на не-Корсакова. – Вы посланник моих владык? Вы все же пришли на мой зов?
Не-Корсаков склонил голову набок в притворном раздумье, а затем отрицательно помотал ей из стороны в сторону.
«Нет. Кого бы ты ни уедал – явился я. Клятвы на крови священны. Частично нарушить их не выйдет. За такое принято расплачиваться».
Он вытянул вперед руку и коснулся указательным пальцем лба Юсуф-бея.
Турок увидел все. Увидел, кто стоит перед ним. И мир, откуда он пришел. Во всем их чудовищном величии. Рот Юсуф-бея открылся в немом крике, пока картины из иной реальности рвали его душу на части.
Неудивительно, что, когда Михаил Корсаков нашел его несколько дней спустя, лицо мертвеца исказила гримаса такого ужаса.
Звезды во тьме медленно гасли. Исчезал и свет, исходивший от надписей на каменной двери. Весь ужасающий подземный собор плыл, словно был сделан из воска, пока не оставил после себя лишь глухую стену пещеры.
Лишенный связи с домом, гость, проникший в тело Корсакова, был вынужден затаиться. На время. Пока ему не представится очередной шанс исследовать этот новый и интересный мир.