Сержант утром долго измерял его рост и просил подписать какие-то бумаги. Француз Ленуар долго приводил греку свои аргументы. Он сказал: «Ярвинен не мог задушить Дагмару». Да-да, он так и сказал, словно это требовалось доказывать!
– Почему? – спросил уставший сержант.
– Попросите написать его свое имя… Ну же, попросите!
Сержант протянул коробку папирос и карандаш, Ярвинен вывел на ней «Большой Финн».
– Вы видите? – спросил француз.
– Вижу что?
– Он правша! Я уже видел Большого Финна неделю назад в действии. Он тогда чуть не подрался с моими товарищами, пытаясь защитить датских гимнасток. Тогда он тоже согнул саблю одного из них одной правой рукой.
– Что же это значит, Ленуар? При чем тут руки?
– Вы посмотрите: синие подтеки на шее девушки темнее с левой, а не с правой стороны. Это значит, что убийца был левшой и сильнее передавил ей трахею слева!
Сержант застонал, вытащил папиросу и закурил.
– Но ведь ее еще стукнули по голове. Основная причина смерти – разбитая голова.
– Да, но посмотрите на Ярвинена. Он очень высокий. В нем не меньше ста восьмидесяти сантиметров.
– И что с того?
– Он очень высокий, а девушка маленького роста – если бы он ее толкнул, то она бы ударилась верхней частью черепной коробки. А удар пришел на затылок, а не на макушку. Значит, убийца был ниже, чем Большой Финн.
С папиросы сержанта свалился пепел.
– Если судить по отметинам на шее и расположению раны на голове Дагмары Петерсон, то ее убийцей могли быть, скорее, вы, сержант, но никак не Большой Финн, – подвел итоги Ленуар.
На этих словах Ярвинен словно пробудился от спячки.
Через полчаса он уже шел обратно в казарму, но не в тюрьму, а на соревнования.
– Почему вы пошли за девушкой, господин Ярвинен? Признавайтесь, ведь я, кажется, спас вам сегодня жизнь! – спросил его Ленуар.
– Я… Я следил за ней после того дня. У нее соломенные волосы, как у моей жены. Я не хотел, чтобы француз обидел девушку. Слишком много он ее фотографировал, черт его подери. У нас в стране фотокарточки красивых девушек до добра не доводят.
– Вы что, каждый день за ними ходили?
– Да.
– Все дни?
– Нет. Еще тренировался.
– Вы видели Дагмару еще с кем-нибудь, кроме Альберта? Ну, того фотографа?
– Нет. Ее почти не выпускали из отеля.
– Кто не выпускал?
– Ида. Ида Хансен, их надсмотрщица. Она выпускала других барышень, а Дагмару только после криков и не каждый день. Я боялся подойти к Дагмаре. Она смотрела на меня как на зверя. А уж к Иде Хансен я бы и близко не подошел.
– Этой ночью вы тоже следили за Дагмарой? – спросил француз.
– Нет, у меня главное соревнование на носу – я готовился и спал. Сон – это сила. Мне нужна сила. Я пришел к отелю утром. Дворники не увидели тело девушки, оно было прикрыто сеном. А я увидел голубой воротничок ее платья. Когда я ее нашел, она еще была жива.
– Она вам что-то сказала?
– Нет. Она прошептала: «Победитель может быть только один».
– И все?
– И умерла. Дальше я ничего не помню. Я словно обезумел. Потом появились вы…
Большой Финн снова вспоминал сегодняшнее утро и ежился. Руки тряслись. Греки, как всегда, показывали олимпийские результаты. Просто поучаствовать. Сегодня он просто поучаствует.
Наконец к линии вызвали его. Стадион притих. Ярвинен встал в стойку дискобола. Арбитр свистнул, финн разогнул спину, диск взлетел, все зрители снова закричали – до лучшего результата грека диск Ярвинена не долетел, упав на отметке 35 метров. Руки тряслись. Стадион все громче давил на голову шумом.
Вторая попытка. Снова короткая. Голоса в голове звучали все громче и громче. Следующие две попытки прошли, как в кошмарном сне.
На пятую попытку Ярвинен встал в стойку и уже не различал ни голоса судьи, ни голосов публики. Не различал до того момента, пока кто-то не проорал:
– Финн – изверг! У него руки коротки! Он убил свою потаскуху!
Ярвинен вздрогнул. Арбитр тоже закричал. Все вокруг словно взорвалось. Раздался свисток, финн перевел с ноги на ногу массу тела и со всего размаха отправил диск в сторону обвиняющих его голосов.
– Тридцать шесть метров и сорок пять сантиметров! – объявил второй судья. – Это рекордный показатель!
В этот момент весь стадион погрузился в полную тишину.
– Если он смог, значит, и я смогу, Ленуар, понимаешь? – Монтегю зашнуровывал свою обувь во второй раз. – Ты только представь, если я выиграю завтра марафон!
– А ты веришь, что можешь одержать победу? – спросил Ленуар.
– Молитва и вера – это для греков, Ленуар. Я верю, но и тренируюсь уже который год. Каждый день, понимаешь?
– Но мы в Греции – вера и молитвы здесь на стороне местного населения.
– О чем ты говоришь? Это десять лет назад достаточно было молиться и просто добежать дистанцию по горам. Сейчас все совсем по-другому.
– А что изменилось?
– Сейчас эту же дистанцию нужно добежать быстро, понимаешь? А быстро можно делать только в двух случаях: либо когда ты молод и глуп, либо когда ты профессионал, а не любитель.
– Ах, ну тогда остается надеяться, что завтра победит опыт, Монтегю! – засмеялся Ленуар. – Как тебе здешние дороги?
– Ужасны. Много гравия и рельеф такой, словно специально создавался исключительно для горных козлов. Но у меня есть свой секрет. Я тренировался в Пиренеях. Да-да, не удивляйся! Если хочешь пробежать марафон на сто процентов, тренироваться следует на все сто двадцать или сто пятьдесят. У меня теперь тоже дыхание в горах, как у горного козла!
– Ха-ха-ха! А что у тебя за обувь? Если ты завтра выиграешь, я закажу такую же для спортивной ассоциации нашего банка, – сказал Ленуар.
– Это обувь фирмы A. G. Spalding & Bros. Видишь, здесь шипы только на плоской части стопы? Очень удобно, когда нужно бежать по естественному покрытию, то есть плохому, – Монтеню бережно снял свою спортивную обувь и протянул Ленуару.
– А почему нет шипов на пятке? – осматривая подошву, спросил Ленуар.
– А зачем они бегунам? На пятке нужны шипы в ассоциативном футболе, где быстро бегают и быстро тормозят, а нам тормозить не нужно, – рассмеялся Монтегю. – Я слышал, что убийцу Дагмары так и не нашли?
– Нет. Пока нет. А ты что-нибудь видел той ночью?
– Я? Нет. Я отмечал победу с «мушкетерами короля», ничего особенного не видел, только то, что Дагмара шла с фотографом и их кто-то окликнул.
– Большой Финн?
– Нет, этого великана я бы за километр узнал. Нет, мы стояли и ждали у «Таверны виноградной лозы» всех товарищей, когда я их увидел в конце улицы. Их кто-то окликнул. Может, на греческом, я не разобрал, но голос показался мне знакомым. Было уже темно.
– Если это был не Большой Финн, то какому греку понадобились эти двое?
– А с чего ты решил, что это был мужчина? Мужчины ведь не носят длинных черных юбок, особенно по такой жаре…
1 мая 1906 г.
В гостинице «Акрополь» было пусто. Все ушли смотреть марафон заранее, но Ленуар знал, что датских гимнасток сегодня уже никуда не выпустят. Наверняка запрут по комнатам, как по кельям. Однако метрдотель проводил Ленуара не в комнату, а в музыкальный салон.
Каково же было удивление банкира, когда он увидел, что там царило полное безобразие. Все девушки были одеты в черные платья с длинными юбками, но природа брала свое, и траур никто не собирался выдерживать так, как это диктовали церковные нормы. Две гимнастки играли в четыре руки Моцарта, а остальные занимались растяжкой. Кто-то сидел на шпагате прямо на полу, кто-то тренировал прыжки, но то, что Ленуар увидел через минуту, превзошло все его ожидания: три девушки вышли из-за фортепиано на руках верх панталонами!
Увидев Ленуара, они с визгом разбежались по углам.
– Мсье, как вы смеете заходить сюда и не оповещать о своем визите! – прогремел голос классной дамы. Ида Хансен сидела в кресле, и у нее одной были красные от слез глаза. Она громко хлопнула в ладоши, и девочки ласточками разлетелись по своим комнатам. Удерживать их в салоне Ленуар не имел права.
– Мадам Хансен, я пришел поговорить с вами о смерти…
– Петерсон, – скрипнула Ида, поправив полы своей черной юбки. – Ничего нового я…
– Нет, о смерти Альберта Каранага, который был моим другом и погиб из-за любви к Дагмаре.
– Что вы себе позволяете? Дагмара была еще совсем ребенком. Какая любовь?
– Она была прелестной девушкой, которую вчера убили, и у меня есть все основания подозревать в этом убийстве женщину.
– Нет, женщины не способны на подобную жестокость.
– До того как я вошел сюда, я тоже не предполагал, что женщины с такой легкостью не могут ходить на руках. Браво! У вас, наверное, ушло много времени, чтобы обучить своих подопечных таким фокусам! Вы сами демонстрируете все упражнения или у вас есть другой тренер? – спросил Ленуар.
– В Швеции, Норвегии и Дании принципы гимнастики очень развиты. В женских коллективах занятия проводят исключительно женщины. Да нам и не нужна помощь противоположного пола! Тем более от грязных французов!
Ленуар вздрогнул. Выпад мадам Хансен был искренним, поэтому больно его уколол. Он снова подумал о Каранаге и начал закипать.
– Выходит, у вас очень сильные руки, мадам, достаточно сильные, чтобы не только ходить на них, но и чтобы задушить ими строптивую ученицу!
– Что? – Ида Хансен начала задыхаться от тугого корсета и налила себе стакан ментоловой воды левой рукой. – Если бы она не связалась с вашим фотографом, то была бы еще жива! Большой Финн помогал мне присматривать за Дагмарой, а этот неженатый прохвост только уводил Дагмару на темную дорожку.
У Ленуара покраснели уши. Каранаг всегда отзывался и о Дагмаре, и об Иде Хансен с уважением…
– А вы, насколько я вижу, левша, и ваш рост составляет примерно сто семьдесят сантиметров – убийца Дагмары обладал именно такими характеристиками, – сказал Ленуар церберше. – Я никак не мог понять, кто был заинтересован в убийстве девушки и почему свидетели видели, как Альберта и Дагмару окликнул на улице кто-то в черной юбке. Но сейчас все встает на свои места.