Тот заохал:
– Надо же, такие неприятности…
– А не захаживал ли к вам недавно один интересный мужчина в костюме, с золотыми часами. Не интересовался ли моим супругом?
– Ох…
– Значит, я права. Рассказывайте.
– Кто же знал? – оправдывался Ключиков. – Заявился в контору мужчина с намерением узнать о Пие Валерьяне Андреевиче. Сами понимаете, такое редкое имя не забудешь, и я тут же вспомнил о деле. Решил, что он один из представителей покойной Лузько.
– И что вы ему сказали?
– Извинился, что дело пока не разрешилось, потому как Пия не сразу нашли. С трудом вас отыс…
– Он видел документы?
– Не знаю…
– Вы же не хотите, чтобы у вас были проблемы?
– Ну… Теоретически мог видеть. Мне позвонили, я выходил на пару минут. Он выглядел солидно…
Ключиков принялся канючить и умолять, чтобы мы не жаловалась на него в вышестоящие инстанции. В обмен на это я велела ему связаться со следователем Коржиковым и продиктовала номер. Отключившись, пошла делиться информацией с подружками. Пална вынесла вердикт:
– Узнав о наследстве, племянничек решил наведаться сюда. Может, искал сокровища. Он же хотел обжаловать ваш брак, а пока решил смотаться и оценить масштаб ожидающей его радости. В дом зайти проще простого, замок хлипкий.
– Его кто-нибудь да увидел бы, – подумала я вслух.
– А его кто-то и увидел. И даже застал, раз он убит.
– Кем? – поежилась Лерка.
– Уж не знаю, кем и при каких обстоятельствах: он напал или на него напали. Главное, убийца понял, что тащить куда-то труп проблематично, можно наткнуться на свидетелей. Но и бросать его просто так в доме он не стал.
– Напрашивается только один вывод. Убийца знал, что в дом скоро приедут новые хозяева. И боялся, если труп быстро найдут, на него могут выйти.
– Это вполне мог быть Елисей, – нехотя признала я, а Пална возразила:
– Участковый тоже знал. Да и почти все в деревне. Одна баба сказала, другая подхватила. Новостей здесь не так много, информация поставлена хорошо.
Пришлось признать ее правоту.
– Да, но тут явно задействован мужчина. Ведь труп надо было перетащить в подвал, да и кладку делать не каждая женщина сможет.
– Я вот смогла бы, – подперла щеку рукой Пална, а мы с Леркой покосились на нее с уважением.
Утро не порадовало ничем, кроме хорошей погоды. Чтобы привести мысли в порядок, мы решили поработать в саду. Я и Пална взялись за грабли, Лерка сбегала за перчатками. И часа два мы терроризировали крапиву и сорняки. Устав, я пошла попить воды и дать лекарства Валерьяну, а когда вышла, обнаружила, что Пална с кем-то беседует. Я было решила, что с Леркой, но та возилась за домом, периодически чертыхаясь.
Значит, к нам пожаловали гости. Пожилая женщина, не старуха, но уже с палочкой, стояла у ворот и рассматривала расчищенный двор. Она представилась Верой Васильевной.
– Третий дом от поворота, – доложила пенсионерка и кивнула на мое предложение зайти.
Я поставила на плиту чайник, собрала на поднос печенье, конфеты и налила в вазочку варенье, которым нас угостила тетка Елисея. Чай пили на веранде, обсуждая происшествие.
– Значит, наследники? Ольга сказала, вы приветливые. Вот и я решила зайти. Продавать дом будете?
– После такого попробуй продай. Труп – это вам не шутки, – снова запечалилась Лерка.
– Да, у нас такого еще не бывало. Видать, в дом забрались воры, что-то не поделили, и один одного…
Мы тактично промолчали. Незачем всей деревне знать, что погибший имел отношение к Валерьяну. Хотя они все равно узнают, новости здесь не задерживаются. Но, может, к тому времени что-то прояснится. А пока пусть считают, что в дом забрался случайный грабитель.
Я спросила старушку, что она знает про нашу усадьбу.
– Самая старая постройка в нашем селе. Когда-то тут в летнее время живал купец с семьей. Потом потомки его дом продали, и в разное время тут был и спичечный завод, и амбулатория, и даже школа. Затем уже под квартиры сдавали, а в девяностые здание продали в собственность сыну местного старшины. Но вскорости он в город съехал, там новый дом отстроил, а этот через несколько лет продал. Через еще одни руки дом перешел Прасковье с Петром. Тот не последний человек в городе был, бумаги быстро оформили. С тех пор Прося и хозяйничала. А стариков местных мало осталось, так что историю некому помнить. Большинство тоже приезжие. Кто дачники, кто родня умерших.
Из дома донесся стук палкой, так Валерьян обычно выражал желание пообщаться. Мы с Палной подскочили и сообща выкатили старика на воздух. Взглянув на него, соседка только головой покачала:
– Совсем немощный. А Прося говорила, он моложе ее.
– До последнего времени бодрый был, а потом раз – инсульт. Вы давно дружили с Прасковьей Ильиничной? – решила я перевести тему.
– Общались. Она молчунья была, за то я и уважала. Не сплетничала, как другие бабы. Сериалы могли обсудить, что-то по огородничеству. Она не сильно любила в дом чужих пускать. Я к ней ходила да Ольга, тетка Елисея. Прося нам деньги на похороны оставила, сказала, как помру, чтобы похоронили по-людски. Ольга и Елисей занимались, поминальный обед в городе делали. Я не выдержала, позвонила-таки сыну Петра, Мише. Ведь пасынок же… Не по-людски. Прося ему мачехой была. Может, приехал бы попрощаться. Но не нашла его. Жена трубку взяла, сказала, он тут больше не живет. Обещала передать, но, видать, не передала. Вот такой вот ревень-через-плетень. Развелся, выходит, с женой? Или загулял. А такой положительный был. Петр о нем всегда отзывался с придыханием: еще бы, сын в чиновниках. Хотя понятно, сам его туда и протолкнул.
– Вы с Мишей были знакомы?
– Один раз всего видела. Когда у Петра юбилей был, он сюда приезжал. Но телефон в записной книжке у Проси нашла.
– Прасковье повезло с мужем. На старости лет найти состоятельного вдовца не так-то просто, – вздохнула Пална, видимо, тоже втайне мечтавшая о вдовце. – А что насчет похорон… Может, пасынок обижался на отца, вот и не приехал.
Соседка, задумавшись, покивала:
– Петр неплохой мужик был, но не рукастый. Всю жизнь в квартирах прожил, хозяйничал так-сяк. Если чего по ремонту или доску какую прибить – они всегда нанимали местных. Да и не такая Прося была, чтобы на деньги позариться. Я у дочки спрашивала, она у меня в городе, много ли в администрации платят. Это в столицах зарплаты чиновничьи, а у нас – разве что на поддержание штанов. Да и Петр только ближе к пенсии в кресло начальника сел, до того в замах мыкался. Квартира была хорошая, но он ее сыну оставил. Машину имел, но та часто ломалась и ремонта требовала. Он ее перед смертью продал и деньги, опять же, сыну отдал. Так что не Мише обижаться. Когда Прося в больнице была, я хотела позвонить хотя бы этому вашему…
– Валерьяну, – подсказала я.
– Да, ему. Но она упрямиться стала. Что, мол, ему со мной немощной сидеть. Он и сам уже немолодой. Пусть уж после моей смерти дом получит, а там ему и заданьице будет.
– Заданьице? – переспросила любопытная Лерка.
– Уж не знаю, что она имела в виду. Может, что человека наследством озадачит. Если б она знала, что брат в таком состоянии, может, дом бы Мише оставила.
– Сами сказали, она с пасынком не общалась.
– Да, сюда он не стремился, врать не буду. Петр сам в город ездил, в гости там, на праздники. Хотя чего не приехать летом, ведь раздолье… Я еще Просю уговаривала, как Петя умер, с пасынком примириться. У того жена, может, досмотрели бы ее на старости. Но она упертая была. Говорит, почто им обуза. Вот тогда про Валерьяна и вспомнила. Говорит, матушка ее с отцом Валерьяна шибко хорошо дружили в детстве, и дядю она помнила. Хороший, говорит, мужик был. Значит, и Валерьян человек душевный, уж он мне в просьбе не откажет.
Заданьице и просьба, о которой твердила соседка, меня смутили. Получается, Прасковья хотела от брата какой-то помощи. Но какой? Я уж точно эту загадку не разгадаю. Разве что она оставила какую-то запись, письмо, наставление? Решив завтра же начать разбор документов и бумаг, я удалилась в свою комнату и, едва прилегла, заснула. И проспала почти до ужина. Последствия стресса, не иначе. В окно я увидела возвращавшуюся с рыбалки Лерку, а приоткрыв дверь, услышала громыхание кастрюль на кухне. Пална, напевая, что-то готовила. Она была не одна в доме, по голосу стало понятно, что к нам пожаловал Елисей с новостями. Расчесавшись, я переодела свежую футболку и поспешила к столу.
Как и ожидалось, первым подозреваемым у следователя стал Пика, слоняющийся без дела детина. Когда-то он шабашил на стройках и опыт кладки имел, в довершение ко всему у него в сарае нашли мешки с цементом той же марки, что стояли в подвале.
Елисей сделал паузу и пояснил:
– Так себе улика, такой цемент везде купить можно. Да и кладка была сделана плохо. Пика и то лучше положил бы. Я видел, как он в прошлом году пристройку делал – совсем другой почерк.
– Спешил, руки дрожали. Не каждый день убиваешь, – возразила я.
– Но это все цветочки, – вздохнул Елисей. – У Пики в сарае нашли бумажник с деньгами и правами Юрченко Павла Анатольевича, двоюродного племянника Валерьяна.
– Ого. А мы до сих пор не знали, как его зовут… – заметила Лерка.
– Ваш адвокат…
– Ключиков, – подсказала я.
– Да, он связался со следователем и рассказал о визите наследника. Наши обзвонили другие адвокатские конторы вашего города и нашли ту, куда обращался Юрченко за консультацией. В общем, с установлением личности убитого проблем не возникло.
– А что говорит сам Пика?
– Лыка не вяжет. В кошельке деньги были, и он, ясное дело, стал тратить их на водку. Собственно, так и стал главным подозреваемым. Продавщица знала, что у него всегда пустые карманы. И в долг не отпускала. А тут он который день повадился под закрытие приходить и затариваться. Сказал, что подколымил, но здесь все на виду. Продавщица встретила его мамку и узнала, что нигде Пика не колымил. А когда вчера стали опрашивать местных, это и всплыло…