– Почему он их не забрал? – удивилась Пална, а я развела руками:
– Письмо Прасковьи он нашел, но не понял подсказку насчет окна. Или же не успел взломать подоконник.
Когда с формальным отчетом было закончено, я почувствовала себя опустошенной. Вышла во двор, села у колодца и пыталась нарисовать в голове генеалогическое древо, что разобраться в степени нашего с Елисеем выяснившегося родства.
Сам он показался из дома с ведром и приблизился к колодцу, с легкой полуулыбкой косясь на меня. Мозг вопил, чтобы я что-нибудь сделала, но тело вело себя предательски и не шевелилось.
– Мне еще предстоит все это переварить, – первым нарушил молчание Елисей. – Тяжело, не скрою…
– Тебе пора ехать? Далеко отсюда?
– Пока не знаю, адрес объекта пришлют на телефон. Хотел сказать спасибо, вы профи. Хотите, напишу вашему бюро первый отзыв? Кстати, если планируете сайт, я могу помо…
В порыве я все-таки схватила Елисея за руку, он, шумно выдохнув, наклонился ко мне. В этот момент трубка вывалилась из его кармана и полетела в колодец.
– Ой… – пискнула я, наблюдая «бульк», словно в замедленной съемке. – Как теперь…
– Этот телефон прожил как мужчина и умер по-мужски. Не фоткал еду и голых женщин, не снимал на камеру чей-то позор и никогда меня не подводил. Покойся с миром, дорогой друг. Значит, начинаем новую жизнь. А отпуск продолжается.
Отбросив ведро, Елисей наконец меня поцеловал. И если бы он этого не сделал, клянусь, в деревне Лапки в тот день стало бы одним трупом больше.