— Вас Отец интересует?
— В общем — да, — ответил Родион.
— Не столько «в общем», сколько в связи с Горделадзе, — заметил, усмехаясь, Краюха. — Верно?
— Верно, Рудольф Николаевич. Интересуют возможные пересечения Отца с Горделадзе, Неформальные пересечения… Если, конечно, они имели место быть.
— Они, Родион Андреич, имели место быть, — твердо произнес Краюха. А потом, не торопясь, рассказал, что в конце июля был на вокзале небольшой шухер:
— Такой, знаете ли, локальный шухерочек. На моем, между прочим, вокзале. Я уж не знаю, рассказывал ли вам Зверев о деталях моей биографии или нет, а потому поясню: вся моя сознательная жизнь прошла на этом самом вокзале или рядом с ним. За исключением нескольких длительных командировок и редких гастролей… А так считай, что сорок лет я на этом вокзале. Я знаю здесь всех. И все здесь знают меня. Было бы нескромным заявить, что я обладаю здесь неким весом… Но сказать, что я не обладаю весом, было бы просто глупо. Надеюсь, вы правильно меня понимаете, Родион Андреич?
Родя кивнул. Он отлично понял вора. Вокзалы притягивали криминальный элемент всегда, во все времена. Вокзал — это круглосуточный «круговорот лохов в природе». Поезда прибывают, выбрасывают на перроны сотни и тысячи лохов: сельских портяночников, туристов, командированных. Почти все они везут с собой некий гардероб в чемоданах и деньги. Деньги везут в тех же чемоданах, бумажниках, в подкладке пальто, в трусах и в лифчиках… По-всякому везут деньги. Главное — везут… А на вокзале лоха встречает жулик, готовый эти денежки изъять. Жулик, как и лох, был и будет всегда. При проклятом царизме, при большевиках и после большевиков. Способов изъятия денег существует великое множество. Карманная кража занимает среди них не последнее место. А вор в криминальном мире — не последний человек. Хотя нынче, конечно, времена переменились, и уже не воры держат мазу, а братаны…
Родион отлично понял Краюху. «Я на вокзале вес имею, — сказал вор. — Но — пойми правильно — не самый большой».
— …А когда случается шухер, Родион Андреич, то ко мне приходят непременно. Если сегодня менты банкуют, то ко мне приходят менты: Рудольф Николаич, выручай. Мне масть не позволяет с красными темы тереть. Но и темы, и красные тоже разные бывают… Ты понимаешь? (Родион кивнул.) А когда братки шухер наводят, то опять идут ко мне: Рудольф, помоги. В тот раз банковали братки. Искали они одного кавказца, который увел у них кейс…
— Кейс? — переспросил Родион. — Что за кейс?
— Самый обычный «дипломат», неброский, из черной искусственной кожи… Какой-то хрен взял его из ячейки камеры хранения.
— Понятно. А кто его взял? — спросил Родя. Пока он явно не понимал, что это за кейс и какое отношение к нему имеет Горделадзе.
— Братанов тоже интересовало: кто мог взять кейс из ячейки? Они пришли ко мне: слышь, Рудольф, хороших людей обидели, кейс умыкнули… надо вернуть. Я им спокойно растолковал, что у вора ремесло такое — воровать, и возвращать никто никому ничего не будет. А мне в ответ: мы, Рудольф, понимаем… претензий нет. Но серьезные люди очень ПРОСЯТ вернуть и, кстати, за вознаграждение. Ты здесь всех знаешь, поговори со своими… Я подумал-подумал, решил: а почему нет, если ПРОСЯТ? Я спросил у братков: когда и что конкретно пропало? Тогда мне представили человечка от Отца. Человечек объяснил, что в пятницу, двадцать восьмого июля, в ячейке автоматической камеры хранения был оставлен кейс. Ориентировочно это произошло около четырех часов дня. В семь вечера его должны были забрать. Но нашли только пустую ячейку. Ценного в кейсе ничего нету. Но для хозяина ценность его огромна… Нужно выяснить, кто взял, и вернуть за хорошее вознаграждение.
Рудольф Николаевич умолк, закурил новую папиросу и спросил:
— Я понятно излагаю, Родион Андреич?
— Вполне, Рудольф Николаевич… Что же было дальше?
— Дальше? Дальше я поговорил с людьми. Выяснил, что никто этого кейса не брал. Но у той самой ячейки видели какого-то типа с кавказской внешностью. Без малого два метра ростом… Я так и сказал братку от Отца: наши не брали. Ищите кавказца большого роста… Через три дня этот же браток снова пришел, попросил о встрече с тем человеком, который видел кавказца. Дело это, сами понимаете, Родион Андреич, довольно-таки деликатное… Я сперва согласовал с нашим человеком, а уж только потом свел его с братком. Так вот, браток предъявил нашему штук пятнадцать фото разных лаврушников…
— И? — подтолкнул Родя вновь умолкшего вора. Краюха усмехнулся и сказал:
— Наш опознал одного.
— Горделадзе?
— Тогда я не знал, что это Горделадзе, — ответил Краюха. — Узнал позже — случайно увидел его по телевизору, в «Эпицентре»… Но браток был определенно доволен: он как будто еще до начала «опознания» был уверен, что фото станет козырным.
Родя посмотрел на Обнорского, сказал:
— Резюмирую: двадцать восьмого июля из автоматической камеры хранения киевского вокзала в период с шестнадцати до девятнадцати часов была совершена кража «дипломата» черного цвета. «Дипломат» принадлежал Отцу или его команде. Содержимое нам неизвестно… Кражу дипломата предположительно совершил Георгий Горделадзе. И люди Отца сумели его вычислить.
Обнорский внимательно посмотрел на Каширина и сказал:
— Вот теперь мужики, я ни хрена не понимаю.
Информация, которую принес Каширин, действительно совершенно не вписывалась в уже оформившуюся версию: Горделадзе — пешка, обдуманно принесенная в жертву в большой игре. Конечная цель игры — сериал «Украина без Бунчука». В этой версии «вытанцовывалось» все, оставалось провести не так уж много оперативных мероприятий, чтобы завершить расследование и написать в титрах: действующие лица и исполнители. И перечислить всех поименно. Питерская бригада уже примерно наметила план будущих действий, но вдруг вылез некий вокзальный вор и смешал все карты.
— А я? — спросил Родя. — А я понимаю?
— Не может твой Краюха быть подставой? — спросил Коля.
— Во-первых, не похоже. Во-вторых, какой в этом смысл?
— Увести нас в сторону, — сказал Коля.
— Стопроцентной гарантии не дам, — ответил Родион. — Но мне представляется, что Краюха был искренен… Не потому даже, что очень уж сильно хотел помочь нам, а потому что беспредел ненавидит.
— Да-а, — протянул Андрей. — Твой Краюха смешал весь пасьянс.
— Ну извини…
— Что извиняться? Во-первых, надо позвонить Звереву и навести дополнительные справки о Краюхе. Я понимаю, что если бы Краюха был урод, Сашка бы на него тебя не вывел… Но поговорить с Сашкой надо.
— Я позвоню, — кивнул Родя. — Перетрем тему.
— А во-вторых, — сказал Обнорский, — со всем этим (он сделал неопределенный жест рукой, очертил в воздухе нечто) нужно переспать. Давать все оценки будем утром.
Обнорский посмотрел на часы:
— Ну-с, господа, до отбоя и отхода ко сну у вас есть еще личное время. А я, с вашего разрешения, еще покатаюсь на метро.
Полковник Перемежко выглядел усталым.
— Плохо выглядите, Василь Василич, — сказал Андрей после взаимных приветствий.
— А вы себя когда в последний раз видели в зеркале? — ответил полковник.
— Понял, — ответил Обнорский.
Из тоннеля вынырнул поезд, похожий на длинную грохочущую змею. Перемежко и Обнорский вошли в вагон. В соседнюю дверь вошел человек, сопровождающий полковника. Зашипел воздух, двери сомкнулись, и змея, стремительно разгоняясь, нырнула в черную нору. Андрей посмотрел на свое отражение в стекле, повторил: «Понял».
— В моем возрасте, Обнорский, нужно по вечерам дома сидеть, чай пить, — сказал полковник. — А я тут с вами ношусь, как с писаной торбой… в конспирацию играю…
— Я все понимаю, Василь Василич… Помогите еще немножко. Скоро уж все закончится.
— Ну-ну… закончится, — скептически произнес полковник. Потом, меняя тон, перешел к делу: — Вас интересовал Заец Константин Григорьевич?
— Не только интересовал, но и сейчас интересует, — ответил Андрей. Он решил сделать вид, что ничего не знает о смерти Зайца.
— Убили Зайца, — сказал Перемежко мрачно и покосился на Андрея.
— Надо же, — пробормотал Андрей. — Какая неожиданность.
— Убили его, кстати, в Таращанском районе.
— Еще интересней… Подробности известны?
— Задушен в собственном джипе. Инсценировка разбоя.
— Почему инсценировка?
— Есть некоторые детали… Вам это ни к чему, — ответил полковник. — Почему вы вообще заинтересовались Зайцем? Вы им интересуетесь, его убивают… Вы хоть понимаете, что, по идее, вас надо следствию отрабатывать? И я, как честный мент, должен был бы следствие поставить в известность, а не разводить тут с вами тары-бары…
— Он позвонил, предложил встретиться, — солгал Обнорский.
— Когда? Кому? Что конкретно говорил?
Обнорский рассказал о звонке Николая… Выглядело правдоподобно, но полной гарантии, что матерый агентурист принял его слова за чистую монету, не было.
— Чем занимался Заец после увольнения из КГБ? — спросил Обнорский.
Ответ на этот вопрос представлял немалый интерес.
— Весь его героический путь я вам сегодня осветить не смогу — из конторы Заец ушел аж при Советском Союзе, в девяносто первом. Знаю, что подвизался в каких-то охранных структурах. Их тогда расплодилось как собак нерезаных… Но подробностей про тот период жизни господина Зайца я не знаю. А в самом конце девяносто пятого года он создал собственную фирму. Называется — «Гарант». Здесь (Перемежко положил на сиденье газету) копия лицензии, посмотришь сам. В «Гаранте» работают почти сплошь бывшие менты.
— А почему не чекисты? — поинтересовался Обнорский.
— Я вам уже говорил: в ГБ у Зайца не очень хорошая репутация. В таких делах они бывают весьма щепетильны.
— Понятно, Василь Василич… дальше.
— Дальше так: через год, в конце девяносто шестого, Заец «законтачил» с Эстером. И с тех пор фактически постоянно работает с ним. Формально «Гарант» — самостоятельная структура, никак не связанная с Эстером и его командой. На деле, как говорят люди знающие, «Гарант» давно стал одним из отделов команды… Матвей Иванович Эстер — руководитель аппарата кабинета министров. Фигура далеко не самого крупного калибра, но его влияние определяется не должностью… В общем, это очень серьезный человек.