Его руки обхватили ее за талию и приподняли бедра, она прерывисто вздохнула. Увидела сомнение, мелькнувшее в его зрачках. Крепче уперлась руками в его плечи, посмотрела ему в глаза.
– Все в порядке.
Он помедлил, осторожно подсадил ее на живот.
– Прошу, признайся, ты ведь делала это раньше.
Жар прилил к ее щекам.
– Ну да. Но не часто. – Она покусала губы. – Мне жаль.
Темные глаза изучали ее лицо, брови насупились.
– О чем же ты сожалеешь на этот раз?
– Потому что… не отвечаю всем требованиям.
Все ее сокровенное обнажено – словно на позор, как никогда. Но он и не смотрел на ее интимные уголки, пристальный взгляд был нацелен на ее глаза.
– Какой черт тебе внушил это?
– Джейсон… Бывший приятель. Он сказал…
– Он просто кретин. И от меня ты так легко не отделаешься.
– Правда?
– Правда. – Уголок его рта скривился, он коснулся ее щеки. – Мы не будем спешить. – Он посмотрел так нежно, она никогда и не подозревала, что Джетт способен на такое, и подтянул ее голову, пока их губы не соприкоснулись легко и волшебно. Словно крылья бабочки.
Редкое, восхитительное мгновение, почувствовать себя сияющей бабочкой, радостно выпорхнувшей из кокона. Бесценный сувенир. Его поцелуй, словно впервые между ними такая интимность. Его губы на удивление нежны и сладки, пальцы легко перебирают ее волосы, кончики прядей касаются его плеч. Они теперь словно в шалаше, и, когда она приподнимает губы и открывает глаза, ей видно только его лицо, само совершенство.
– Все хорошо? – прошептал он.
Она вцепилась в его шею, пока он уверенно нес ее через террасу гостиной в роскошную спальню.
Оливия успела увидеть огромное ложе, ворох подушечек и раскиданную одежду, но он пустил ее на прохладный хлопок стеганого одеяла и последовал за ней.
Холодно-белый свет уличных фонарей проникал сквозь жалюзи и расчерчивал ложе серебристыми полосками. Он свободно раскинулся на постели и притянул ее на себя. Медленно и чувственно. Так, чтобы она ощутила каждой клеточкой его твердость, пыл и мужественность.
Он сосредоточенно принялся подбираться к ее вратам, возбуждая медленными ласками, пока она на вытянутых руках нависала над ним, и ее груди щекотали его грудь. Сладострастная пытка для неопытного игрока, однако он не возражал, если такой соблазн продлится целую… вечность.
– Мы не будем ничего делать, пока ты не будешь готова.
– Я готова с самого Рождественского сочельника.
Оливия зачарованно размышляла, каким же образом так устроено, что мужская плоть совершенно иная и одновременно настолько совместимая с ее плотью. Красота. А он мудро сменил гнев на милость и решил действовать не спеша, к ее удовольствию. Пока они вместе. Конечно, она просто счастлива.
– Оливия!
Она уже заметила, что он называет ее полным именем только тогда, когда дело доходит до серьезного. Взглянула со своей высоты в его глаза – там просвечивало нечто нежное и уязвимое из-под слоя мрачного и примитивного. Она и моргнуть не успела – видение улетело.
– Джетт, – прошептала она в ответ этой перемене, инстинктивно приближая к нему уста, чтобы успокоить, приласкать, отвлечь от болезненных переживаний. И соблазнить.
Он перехватил ее ускользающий подбородок и нежно потерся губами о ее губы.
– Я рад, что ты переменила свою точку зрения.
Она пощипала ободок его уха.
– Я тоже.
– Твоя грудь просто прелесть, – бормотал он, щекоча губами и языком кончики ее небольших грудей.
Она затаила дыхание. В один прекрасный день эти столь восхитительные для него груди могут предать ее. Она зачем-то попыталась прикинуть, как он воспримет ее, если они исчезнут. Как любой мужчина воспринимает женщину, если она женщина только наполовину.
– Что-то не так? – Он смолк и придирчиво окинул ее настороженным взглядом.
– Ничего, – шепнула она, отбрасывая тягостные думы, и снова притянула его голову к груди. – Не останавливайся. Подари мне все. Я хочу все-все.
Бесспорно, ни один любовник не может сравниться с Джеттом, внимательным, вдумчивым и терпеливым. Рокочущий низкий голос, неспешные ласковые руки на ней. Он гурман и чародей, понимает, где и когда прикоснуться и вкусить, что сказать, чтобы тело запело.
Обольстительно томные ласки, медленный щекочущий шепот льется по каплям. Так тонко, сенсорно. Его лицо словно светится. Можно растаять и забыться от тепла этих чарующих глаз. Незабываемое наслаждение, пиршество.
Так бы и жить здесь и сейчас. С этим человеком. Все ее мысли о нем и с ним, ее руки, как ветви, тянутся навстречу ему, запах их тел сливается в одну горько-сладкую композицию.
Они не обменивались словами, пока изучали друг друга. Только нежный восторженный шепот при каждом новом открытии. Когда страсть возросла до предела и заметалась, сходя с ума, она опустила свое тело на его жар, его силу и, радостно вздохнув, приняла его в себя. Их взгляды сомкнулись, искры из глаз, и наслаждение восторжествовало. Она выгнулась и медленно задвигалась вместе с ним.
Наконец они вместе взлетели над краем обжигающей воронки чувственного водоворота.
Несколько минут неподвижности. Или несколько часов. Возможно, она заснула, но нет, ничего подобного, она уверена. Разве можно заснуть после самого изумительного события в жизни? И если бы она не осторожничала, могла бы наивно обмануться, полагая, что Джетт мыслит и чувствует так же, как она. Только потому, что у них был великолепный секс.
А для нее секс – это лишь часть целого. И не следует впадать в фатальную ошибку, преувеличивая его роль. Ночной ковбой. Всего один сеанс. А ей еще терпеть несколько недель, дожидаясь ответа, определяющего ее будущее. Как только она подумала об этом, сразу захотелось, чтобы завтра наступило вчера. Надо только включить память. Бегущая строка.
Но кто бы там ни протоколировал ее будущее, она не желала наживать себе сложности из-за мужчины. У нее полно других обязательств. На нее надеются и рассчитывают. И торчать здесь, мучаясь неизвестностью рядом с ним, не стоит. Она чуть пошевелилась на пробу. Если сейчас удастся выбраться…
– И куда же думаешь направиться? – на удивление бодрый голос забормотал ей в ухо.
– Вниз, к себе, – просипела она. – Досыпать.
– Черта с два. Мою стражу не усыпишь.
– Вот как. – Она снова попыталась высвободиться, однако ее нога была зажата, словно в капкане. – У меня с собой нет ничего такого.
– Да ну? Ты принесла кое-что очень даже стоящее. – Крепкая рука обхватила ее за талию и потянула, так что она распласталась на нем. Твердая возбужденная плоть подпирала преддверие ее лона. Явно не прочь продолжить сон. – Ну-ка, поведай мне, кто этот приятель-идиот? – пощекотал он ее ушко.
– Его больше нет. Во всяком случае, для меня.
– Сколько тебе было?
– Восемнадцать.
– А других приятелей разве не было?
– После обескураживающего опыта я решила, что мне это ни к чему. Мне надо идти.
– Почему? – Его ладонь изогнулась, нашла сосок ее груди и принялась им поигрывать. – Оставайся.
И она никак не могла придумать уважительной причины поступить иначе. Просто не хотелось, чтобы эта сумасшедшая ночь закончилась.
– Раз уж мы оба бодрствуем. – Она повернулась лицо в лицо и увидела свое желание, отраженное в его глазах. – Снова за свои игры?
Он широко улыбнулся, в сумраке блеснули зубы и засмеялись глаза.
– Готов, если ты не прочь.
Она провела пальцем по его губам и улыбнулась, как и он.
– Я поняла.
– Пришел мой черед быть верховным жрецом, сейчас отыграюсь, – пообещал он и перекатил ее на спину.
Глава 10
Джетт наблюдал, как сиреневые проблески зари тихо сочатся сквозь белесые, под цвет неба жалюзи. Спящая рядом с ним женщина заворочалась и потянула носом, однако не проснулась. Он смотрел на ее лицо в жемчужных отсветах, подмывало разбудить ее, поцеловав пухлые прелестные губы, и снова вдохновлять ее на свой манер. Собственническое чувство, присущее всякому обладателю, разрасталось в его груди. У него были всякие женщины, красавицы, опытные и обученные всем правилам сексуального поведения, но ни одна из них не заводила так, как Оливия. В смысле, не только тело, но и разум. Своим умом, теплым юмором и одержимостью, под стать его упрямству. И всему остальному.
Но она прекрасно знала, что он уезжает, а у нее своя карьера. Оба понимают, кто, откуда и куда.
Он встал, принял душ и оделся прежде, чем она проснулась. Заказал завтрак на двоих и проверил электронную почту. Утренний заказ. Все расписано. Под расчет. Им предстоит еще разделить завтрак – кофе и рогалики – и на том расстаться. Одно обидно: он вроде как привык быть с ней всю последнюю неделю. Ее энергия била ключом, естественно, по его гудящей от безделья голове, ее энтузиазм поднимал его обвисшую мотивацию. Забить модератора. Вот так искрились ее глаза, когда она злилась или растерянно таращилась на него. А вот она улыбается в его адрес, и его сердце взволнованно стучит.
Попросить ее поехать с ним? Всего на пару дней? Пока искра не угасла?
Он сердито уставился в свой ноутбук. Лучшая подруга его сестры. И его. Да, так будет правильно. Если искру загасят, все это будет выглядеть весьма паршиво.
Он пребывал в том же настроении, когда растрепанная красавица вплыла в комнату. В той самой, отброшенной вчера, шелковой рубашке. Две верхние пуговицы расстегнуты – шикарный вырез. Подол прикрывает бедра на грани приличия. Медово-золотистые ноги отсвечивают в солнечном свете раннего утра.
– Кто-то вчера прошвырнулся в клуб, – сказала она, поигрывая запонками.
– Вечерняя экскурсия в местное казино.
– Никогда не бывала в казино, говорят, там интересно.
– Не интересовался. Не было настроения.
– Что ж, мне повезло. – Она улыбнулась, такая привлекательная и женственная, и его чувствительная плоть шевельнулась и навострилась. Иметь ее сейчас, к черту завтрак и его планы.
– В ванной есть халат, в нем, наверное, теплее, – предложил он, отводя взгляд и концентрируясь на мониторе своего ноутбука.