– Оказывается, этот выпуск был последним перед тем, когда программу закрыли. Думаю, Саша пришла на эфир вопреки воле родителей, потому что мама, скорее всего, не хотела, чтобы эта история всплыла. Может, планировала как-то найти тебя самостоятельно, но до сих пор не смогла.
– Это ведь было бы не так сложно. И неужели у нее не было друзей, которые могли бы заметить, что в семье маминых родителей растет очень похожая на нее девочка, и рассказать об этом?
– Может, они просто не пересекались? Были из разных кругов? И твоя мама могла не оставить им контакт для связи после того, как они бежали. Не хотела, чтобы бабушка их нашла.
– Но у бабушки есть ее номер.
– Как долго? Мы не знаем.
– У меня есть основания полагать, что про Крым она знала уже семь лет назад, если не больше.
– Ну вот, «если». Мы не можем знать наверняка.
– Ты можешь чем-то оправдать то, что сделала бабушка?
– Нет. А ты?
– Тоже нет. Но знаешь, я злилась на нее слишком долго. Почти всю сознательную жизнь. И это время не изменить: оно такое, каким было, и останется таким навсегда. А бабушка… я ее не понимаю. Но сейчас она сожалеет, что так вышло. И этого мне достаточно.
Колин усталый взгляд прояснился. Друг встал со своего кресла и оперся на стену рядом с ним, заложив руки за спину и отслеживая каждое мое движение. Наверное, не привык, что я перестала демонизировать бабулю.
Я все так же продолжаю мельтешить у него перед глазами, иногда останавливаясь на фразу-другую.
– Дальше в видео Саша еще рассказывает, что ваша мама приезжала на похороны Ефима Кузьмича и надеялась увидеть тебя, поговорить, предложить уехать в Крым. Но на похороны ты не пришла. Тогда ни твоя бабушка, ни даже я, если бы меня кто-то посвятил в ситуацию, не могли до тебя дозвониться. Ты же тогда больше месяца была без телефона, у тебя его как раз украли. И ты переехала. Видимо, и визит твоей мамы в наш город, и время, когда сотрудники программы искали о тебе информацию, совпали с этим периодом. У меня еще есть подозрение, что тебя в принципе искали не очень хорошо. Может, потому что спешили сделать последний выпуск и закрыться. Или у них уже тогда толком не оставалось финансирования.
– И никто не сказал мне об этом выпуске! Что, никто из наших знакомых его не видел?
– Мне странно, что никакая местная скандальная газетенка не взялась раскручивать эту тему. Уж они-то тебя нашли бы. Правда в том, что мы такие газеты не читаем. Но если бы там было опубликовано что-то такое, это вряд ли прошло бы мимо нас, потому что твою бабушку и тебя накрыло бы информационной волной. Может быть, вас «спасло» то, что эта программа сейчас непопулярна. Поэтому ее и закрыли в конце концов. А по поводу контактов твоей мамы не беспокойся.
– В смысле? – Я остановилась в шаге от Коли.
– Тебе не придется выпрашивать их у бабушки или искать где бы то ни было. Потому что я уже списался с бывшим координатором «Жду тебя» и узнал, как ты можешь связаться со своей семьей.
У Коли в глазах загорелся самодовольный огонек. Несмотря на всю холодность, которую проявлял сегодня мой друг, я больше не могла сдерживать свои эмоции. Да и не успела понять, что творю, когда накинулась на него с объятиями. Это даже ошарашило Колю. А когда я неожиданно для нас обоих прильнула губами к его губам, то время будто остановилось…
Глава 34
Коля не ответил на поцелуй, хотя и не оттолкнул меня. Дежавю какое-то. Ну да, демон в похожей ситуации повел себя так же.
Кажется, мой поступок шокировал Колю еще больше, чем меня все то, что я сегодня узнала о своей семье. Делаем поправку на то, что я за последнее время привыкла к обилию сильных эмоций, радостных и не очень. А Коля – нет.
Делаю шаг назад. Всматриваюсь в его лицо. Он растерян. Или напуган? Прости господи. Не понимаю.
Казалось бы, напортачить еще больше и нельзя. Но у меня получилось:
– Я… кажется, я люблю тебя.
Коля только сильнее вжался в стену и будто стал приподниматься на цыпочках. Шагнуть назад в стену он не может, это же не платформа девять и три четверти. А так Коля становится еще выше, и его лицо отдаляется от меня. Тут уже никак не допрыгну и не поцелую.
Я решила уходить, не попрощавшись. Что еще тут можно сказать? Я и так сказала слишком много. Целых три слова, которые говорить было не надо. Или лишним было только «кажется»? Всю необходимую информацию Коля мне передаст и так. В этом я уверена.
Вот что я должна была ему сказать, но не сказала, – это банальное «прости». Про саму историю с бабушкой и ее манипуляцией я тоже даже словом не обмолвилась. Про ситуацию со своим демоном… ну или просто с Пашей. Планировалось, что я пришла сюда ради этого. Но Коля меня ошарашил хорошими новостями и своей холодностью, поэтому все пошло не по плану.
Закрываю за собой дверь. Все семь этажей вниз спускаюсь по лестнице, чтобы не останавливаться. Иду на автобусную остановку, но и тут у меня не получается остановиться. Я иду дальше. Крепко держу двумя руками тонкий длинный ремешок своего клатча, который висит через плечо.
После почти двухнедельной жары наконец-то пасмурно. Утром еще было солнце, хоть и не такое жаркое, а к обеду уже стали собираться тучи.
Можно сказать, что меня почти отвергли. Но я не грущу. Я торжествую, идя против сильного потока ветра. Долгожданная прохлада. Свобода. Гром. Да! Молнии. Да! Супер! Я развожу руки в стороны, подставляя лицо и ладони первым каплям дождя. Останавливаюсь и закрываю глаза.
Так я простояла минут десять, а потом открыла глаза и взглянула на этот прекрасный город, на чудесных людей с кислыми минами, на улыбающуюся собаку, выгуливающую своего уставшего хозяина. Я продолжила идти почти вприпрыжку, периодически кружась и танцуя. Мне без разницы, кто что подумает. Без разницы, если я сейчас простужусь. И если Коля не ответит мне взаимностью… Нет, это важно. Но я переживу. Погрущу, конечно, и буду жить дальше. Несложившиеся отношения для меня теперь не повод, чтобы заниматься саморазрушением.
Примерно за час я дохожу до станции метрополитена, от которой могу добраться домой за десять минут с учетом ожидания поезда метро. Вместо этого снова дальше иду пешком. Доставать телефон и следить за временем страшно не хочется. Я же в каком-никаком отпуске. И в колледже сейчас каникулы. Мне не нужно никуда спешить.
Это время, чтобы просто жить…
На середине моста я останавливаюсь, чтобы полюбоваться рекой. Обь для меня – самая-самая. Потому что моя. Да, она не самая длинная или широкая, не самая синяя. Не самая чистая. И в ней полно рыбы с описторхозом. Но это по ее набережной я долго гуляла, когда не хотела возвращаться домой. Ее волнами приходила полюбоваться, когда уставала так, что соображать больше не получалось. Прости, что не навещала тебя больше года. В моей «добровольной» жизни оказалось еще меньше времени, чем в графике, который составляли для меня дедушка и бабушка.
Дождь закончился. В этой части города он не был сильным, но шел довольно долго. Поэтому я все-таки вымокла до нитки. Теперь стараюсь делать шаги шире и идти быстрее, чтобы скорее попасть домой, а не потому, что не могу остановиться.
Когда я подхожу к подъезду, то замечаю Колю. Он стоит с закрытым зонтиком в одной руке и с телефоном в другой. Вертит им, пока до меня доходит, что это мой. А-а… Ой!
– Спасибо, что привез.
Я улыбаюсь старому другу и разговариваю с ним так, будто полтора часа назад не сбежала после неловкого признания. Коля в ответ только кивнул и передал мне телефон. Обычно он бы закатил глаза по поводу забытой вещи, а за отсутствие зонтика просто отругал бы. Любя. Как большая заботливая бухтелка.
– Зайдешь? Мне надо срочно переодеться в сухое. – Коля только кивнул. Язык он, что ли, проглотил?
В квартире я проводила друга на кухню, показала на чайник и открыла шкафчик с чаями. Мол, распоряжайтесь, а я пока отойду. В своей комнате достала свежее полотенце и хорошенько им обтерлась. Надела серо-голубое платье в цветочек, которое недавно купила в секонд-хенде. Слегка пригладила волосы массажкой и вышла к гостю.
Кажется, Коля не сдвинулся с тех пор, как я ушла. А может, и не дышал, ха-ха. И сейчас он не смотрит мне в глаза. Уж вряд ли мой поцелуй был чем-то противным. Откуда столько драматичной отстраненности?
Ставлю чайник кипятиться, кидаю в две кружки по пакетику зеленого чая и сажусь за стол. Чай в пакетиках – это мое приобретение, у бабушки хранится только листовой.
После долгой прогулки по всему телу растекается приятное ощущение, будто мне стало легче дышать каждой клеточкой кожи.
И все-таки я немного устала. Эмоции, физическая активность. Я бы с удовольствием прервалась на дневной сон.
– Так ты все-таки не замужем? – Коля наконец-то прервал свое молчание.
– Дошло, – со смехом отвечаю я и опираюсь локтями на стол, подставив ладони под лицо.
– Просто я видел вас с твоим вроде как бывшим парнем, когда вы входили в областное Управление по делам ЗАГС. Ты была в белом платье и с прической, да и он при параде.
– Управление?
– Дворец бракосочетания.
– А-а. Ой, да это мы просто спектакль отыгрывали. Расстались мы еще в мае, как ты знаешь, и с тех пор не сходились. А я-то думала, что мне показалось, будто я тебя видела.
– Ничего себе спектакль. Это было очень правдоподобно и без зрителей.
– Мы люди творческие, нам можно. А ты зачем туда приходил?
– Запрашивал информацию о твоей маме.
– Дату ее рождения ты тоже там узнал?
– Нет, об этом рассказала уже моя мама. Она бы не стала отвечать мне на такие вопросы из уважения к твоей бабушке, но у нее был передо мной должок за то, что они попросили ее мне помочь при поступлении на бюджет.
– Кстати о птичках. – Я сморщилась, будто съела горсть зеленого крыжовника на бабушкиной даче. – Мне известно, что сам ты мою бабушку ни о чем не просил.
Коля приосанился.
– Более того, я знаю, что бабушка тебе не помогала. – Тут уже настал черед моего друга удивляться. – Она просто забыла связаться с ректором. Ты поступил на бюджет самостоятельно, в этом только твоя заслуга.