Перед поездкой я велел им купить еще один металлический прут. Артур заострил концы напильником из ящика корабельных инструментов. Я выбрал наиболее вероятные места, и когда Берни скрылся из виду, мы оба принялись методично, по клеткам, искать, расширяя зону поиска вокруг места первоначальной пробы, втыкая штырь во влажную землю на полянке рощицы в десяти сантиметрах от предыдущей лунки.
— Трэв, — позвал Артур через пятнадцать минут. Я дал ему лопату…
Она лежала на глубине сорока сантиметров, большущая стеклянная банка из-под молотого кофе, а в ней лежали три пачки свернутых новых банкнот. Мы отправили банку в багажник, задвинув под запасное колесо. Я пошел к границе уже охваченной области. В двух метрах от первого клада наткнулся на что-то металлическое, лежащее на той же глубине. Жестяная банка от табака «Принц Альберт», вмещавшая когда-то целый фунт, а теперь — еще три свернутые пачки. Положили ее вместе с первой. Зарыли ямы. Я поглядывал на часы. Мы работали так быстро, как только могли. Двигался я еще неважно, Артур был попроворнее. Мы захватывали все более широкую область поисков. Когда прошло в общей сложности сорок минут, я сказал:
— Заканчивай.
— Но тут могут еще…
— Но могут и не быть. А нам нужно выбраться с тем, что мы уже нашли. Давай!
Как и было запланировано, мы глубоко загнали прут в землю, и я присоединил кабель к воображаемому источнику. Мы вбили еще один прут в трех метрах от первого, протянули кабель от него к коттеджу, и я подключил концы к массивной производящей впечатление штепсельной розетке, купленной все в том же магазине скобяных изделий.
Мы уехали. Чук сказала, не отрывая глаз от узкой дороги:
— Я понимала, что время кончается. Вы ведь ничего не нашли, да?
— Не то, что ожидали. Самую малость. Шестьдесят тысяч.
Она отъехала от края сточной канавы. Остановилась у въезда на дорогу. Артур опустил стекло.
— Мы все поставили, спасибо, — крикнул он. — Теперь нам надо съездить свериться с контрольной службой. Эти вещи очень быстро меняются, все зависит от поступления новых сводок. По крайней мере, если они решат использовать эту точку, тут все готово к их приезду. Я лично благодарю вас за сотрудничество.
— Рад был помочь вам, мистер.
— Если вдруг возникнет какое-либо изменение в планах, не беспокойтесь за то оборудование, что мы там оставили. Оно никому не помешает, а потом кто-нибудь подъедет и заберет.
На главной дороге, ведущей с острова к шоссе, Артур вдруг захихикал. И заразил этим нас. Вскоре мы все ржали и постанывали… Артур и Чук были на грани истерики. Тяжело дыша, мы сообщили Уилкинсону, что он превзошел самого себя. Он все больше и больше становится великим артистом.
— Теперь давайте попытаемся ограбить банк, — сказала Чук. И мы снова зашлись смехом.
Чтобы избежать каких-либо неприятных совпадений, мы свернули на север по 951-й дороге, не доехав до Неаполя, потом на запад по 846-й, чтобы выехать у набережной неапольского парка в десяти километрах к северу от города.
Оказавшись снова на борту «Флэша», пересчитав наличность и заперев деньги в сейф, я почувствовал, как спадает нервное напряжение в плечах и шее. Хороший специалист с нужными инструментами вскрыл бы этот ящик за час. Но как-то раз я пригласил сюда высококвалифицированного эксперта, чтобы посмотреть, сможет ли он обнаружить сейф, не отдирая внутренней обшивки.
После четырехчасовых изысканий, простукиваний и прикидок он сказал, что никакого сейфа на борту нет и что он терпеть не может эти дурацкие розыгрыши.
— Полагаю, — сказал Артур, — что если посмотреть на это с другой стороны, если все, что они делали, было законным, то мы просто украли деньги.
— Лучше употребить слово «отобрали», — заметил я. — И если твой брак был законным, то эти деньги — ее состояние, и, если она мертва…
— Но часть их принадлежит Стебберу.
— И он на нее больше не претендует.
— Ради Бога, Артур, — сказала Чук, — не дури. Трэв, а сколько получит Артур? Много ему останется?
Я достал из ящика стола бумагу и карандаш. Записывая цифры, попутно объяснял их.
— Шестьдесят тысяч минус девятьсот долларов издержек будет пятьдесят тысяч сто. Вычитаем из этого пять тысяч сто пятьдесят долларов, которые ты занял у друзей.
— Но разве это справедливо по отношению к тебе? — сказал он.
— Заткнись. Половина от оставшихся пятидесяти трех тысяч девятисот пятидесяти долларов составит… двадцать шесть тысяч девятьсот семьдесят пять долларов на долю Артура. Или чуть больше десяти процентов того, что они у тебя забрали.
— Выгодно работаешь, очень мило, — произнесла Чук с оттенком злобы.
— Да что с тобой, женщина? — с неожиданным жаром набросился на нее Артур. — Да без Трэвиса я и гроша ломаного не вернул бы. Что он должен делать, по-твоему? Рисковать своей шкурой за… за посуточную плату?
— Извини, милый. Я вовсе не это хотела сказать, — ответила она, выглядя весьма удивленно.
— И если бы нам не удалось ничего спасти, то он бы ничего и не получил. Были бы одни издержки.
— Я уже сказала тебе, извини.
— Вот что каждый раз губит жуликов, — сообщил я. — Они начинают ссориться при дележке. Артур, а почему бы тебе не взять свою долю нашей скромной добычи, не купить кусок земли и не построить на ней дом?
— Что?
— Возьми заем на строительство. Пусть Чук тебе поможет с внутренней планировкой и отделкой. Сделай в нем все, что сможешь, самостоятельно. Поставишь дом — продай и построй новый.
Он глядел на меня сперва пораженный, а потом все с большим и большим энтузиазмом.
— Ха! — сказал он. — Ха, а что? Знаешь, это, может быть, как раз то…
— Господа, — объявила Чук. — Не хочу путать ничьи жизненные планы, но, мне кажется, я буду гораздо счастливее, когда мы выберемся из этого чертового места. Прогноз погоды был хорошим. Мы же можем плыть ночью, правда? Не хочу казаться глупой и слабой, но мне будет как-то легче, когда мы окажемся… вне пределов досягаемости.
— Давай развеселим даму, — предложил я.
— Чтобы действительно осчастливить меня, господа, давайте прямо отсюда домой, и без остановок.
— Одна остановка в Марио, — сказал я. — Чтобы сказать тому пареньку, где он может забрать свой «Рэтфинк», и дать ему денег на транспортные расходы.
— И еще одна остановка, — добавил Артур. — Если никто из вас особо не возражает. Я хотел сказать, что Сэм и Лиф Даннинги были очень добры ко мне. Слишком добры, чтобы я просто написал им письмо и сообщил, что все хорошо. И… они меня видели, когда я был так убит всем этим… Мне хотелось бы, чтобы они увидели меня таким, каков я есть. Хочу посмотреть, все ли там у Кристины в порядке. И может, взглянуть на некоторых из тех, с кем вместе работал. Не знаю, возьмут ли Даннинги у меня деньги, но я хочу дать им немного. Им так много вещей нужно. Может, даже тысяча долларов. И…
— И что, милый? — спросила Чук.
— Там остались мои плотницкие инструменты. Мне пришлось заплатить за них из своего заработка. Боюсь, цена им не больше сорока долларов, но я хочу их забрать. Я ими работал. И они могут принести удачу, если я… попытаюсь построить дом.
Глава 15
Во вторник после полудня, в самый последний и прекрасный майский день, мы вышли в отмеченный бакенами пролив, ведущий через острова к Эверглейдзу. Павильон-Кей остался на юге. Я сверился с картами и решил, что нам лучше держаться официально рекомендованного прохода и войти в реку Баррон в том месте, где она впадает в залив Чоколоски, а потом, немного пройдя по ней, встать у большой пристани клуба «Ружье и удочка». Я мог наметить путь и дальше, до острова Чоколоски, но тогда начнется прилив и будет большая вода. Будет гораздо проще, если Артур каким-нибудь образом переберется через дамбу и сам попадет в Чоколоски.
Я стоял в рубке, ведя «Флэш» по проливу между островами Парк. Внизу, на нижней палубе, сидела на крышке люка Чук в маленьких красных шортиках и полосатой вязаной кофточке без рукавов. Рядом стоял Артур в моих старых бриджах цвета хаки, показывая ей разные места и, видимо, рассказывая о том, что с ним здесь происходило, когда он работал матросом на катере Сэма Даннинга. Монотонное гудение двигателя заглушало слова. Я видел их мимику, беззвучный смех.
Артур, хотя все еще худой, выглядел гораздо лучше. Месяцы работы в этом районе заставили его обрасти мускулами, которые последующее истощение сделало тонкими, как веревки. Теперь мускулы снова становились гладкими бугорками, выделяясь под розовой загорелой кожей спины, когда он указывал на что-нибудь. Чук велела ему делать упражнения, и несколько раз я заставал его распятым в дверном проеме, как Самсон, пытающегося пригнуть висок как можно ниже, дрожащего с головы до ног и наливающегося кровью. Он всегда смущался, когда его заставали за этим занятием, но результаты были налицо. Результаты и этого, и упражнений на гибкость, которые она ему давала, и высококалорийных блюд, которые она в него впихивала.
Потом, после прямого прохода через весь залив, мы вошли в реку Баррон, в ее ровные зеленовато-коричневые воды со старыми деревянными домами по берегам большого острова до самого порта, с кронами высоких кокосовых пальм и привязанными вдоль берега скифами. Справа шли тысячеметровые бетонные пристани клуба «Ружье и удочка», затем длинное двухэтажное городского типа здание мотеля, потом отгороженный высокой оградой бассейн с пляжем, соединявший его с частью старой деревянной застройки, а дальше коттеджи. Четыре президента Соединенных Штатов скрывались здесь в свое время в поисках сельского одиночества и самой замечательной рыбалки в этом полушарии. Цвели южные деревья, некоторые низко опускали тяжелые ветви к самой воде, ветерок ронял огненные лепестки на спокойную гладь, а гигантские красные деревья бросали густую тень на главный вход в старый порт и ступеньки пристани.
Там стоял на привязи широкий прочный баркас, и какой-то мужчина мыл палубу из брандспойта, видимо заканчивая тяжелую полдневную уборку. Рядом на бетонной пристани стоял на коленях мальчик и ч