истил трех впечатляющих своими размерами робало. Я заметил тарпона, тянувшего на три с половиной килограмма, болтающегося на крючке одной из клубных удочек.
Я решил встать рядом со старым белым катером. Артур, нагнувшись, приготовил канат. На малом ходу шум двигателя почти утих, так что мне удалось расслышать голоса впереди. Когда мы проплывали мимо рыбацкого баркаса, человек с брандспойтом поднял голову и сказал:
— Ба, да это же Артур!
— Как дела, Джимбо?
— Хорошо, хорошо. Ты тут матросом?
— Ты Сэма не видел?
— Да он ногу повредил. Лебедка соскользнула, и двигатель от его скифа прямо на нас рухнул. Он у себя дома, без гроша сидит.
— Ох, как жаль.
Когда яхта сбавила передний ход и пошла вниз по течению, Артур спрыгнул с канатом на пристань, а я махнул ему рукой в сторону облюбованной тумбы. Петли были затянуты, выключены двигатели. Течение развернуло корму. Я сбросил кормовой и передний якоря. Чук спросила, как насчет кранца, но, увидев, что боковые перила хорошо прилегают к тумбе, я велел ей не волноваться.
Мы пообедали в старой столовой с деревянными панелями под глянцевым взглядом украшавшей стену рыбицы. Было занято несколько столиков. Сезон в клубе подходил к концу, через месяц его закроют до осени. Нам принесли горячего, чудовищно большого краба с топленым маслом. Артур познакомил нас с официантками, и, прекрасно обслужив нас, они принялись посвящать Артура во все местные новости и сплетни, в том числе касающиеся последних слухов о розыске Буна Уаксвелла.
Вертолетчик из береговой охраны послал непроверенный рапорт о том, что в его зоне видимости мелькнуло судно, соответствующее указанным в описании приметам, примерно в сорока километрах к югу от нас, немного вверх по реке Кларк от залива Лопе-де-Леон, перед тем как исчезнуть в свисающих над водой ветвях. Для проверки на место выслан быстрый патрульный катер.
Издавна существует мнение о том, что много лет назад человек мог еще спрятаться от закона, уйти почти незамеченным в жестокий и безмолвный лабиринт болот, кочек, ручейков, реки и острова. Но не теперь, если его действительно разыскивают. Вертолеты и патрульные катера с единой радиосетью будут неизбежно сужать район поиска, прочешут его и поймают Уаксвелла. Возможно, учитывая то, что он собой представляет и что натворил, его не будут брать живым. Поговаривали, что лучшим выходом для него будет заплыть как можно дальше на катере, затопить его в черной воде и попытаться пройти, скрываясь, девяносто километров по невероятной трясине на северо-запад, чтобы выбраться в районе Вейсвудских озер. Человек типа Буна Уаксвелла способен это проделать, но пять километров в день — наибольшее, что удастся, а посему пройдет не меньше трех недель, прежде чем он выйдет с другой стороны, если не провалится в бездонную вонючую жижу между кочками, если москиты и кусачие мухи не будут застилать глаза, если не подхватит лихорадки, если избежит челюстей аллигаторов, а также мокасиновых и прочих ядовитых разновидностей водяных змей, если сможет нести или добывать пищу, без которой ему не обойтись, если не попадется болотным вездеходам и вертолетам, высланным на его поиски по квадратам, если…
Была лишь одна мелочь, за которой мне следовало проследить, и я позвонил из холла в неапольскую больницу и попросил кассира. Она весьма сурово сообщила, что я ушел ВМР, Вопреки Медицинским Рекомендациям, что и отмечено в моей карте. Сообщила также полную сумму оплаты, включая использование смотровой комнаты, анализы, четыре рентгеновских снимка и наложение шва. Я сказал, что перешлю чек по почте, и она смягчилась настолько, что посоветовала мне не быть дураком и показаться врачу. Надо еще раз осмотреть рану, сменить повязку и, в случае необходимости, вытащить осколки.
Кончив говорить, я обнаружил на крыльце Чук, и она сказала, что Артур одолжил машину и уехал повидаться с Даннингами. Мы пошли на яхту, и она переоделась в белые брюки. Намазав все открытые части тела мазью от комаров, мы отправились в город. Первоначально компания «Коппьер», успешно занимавшаяся уличными рекламными щитами на севере, продвинулась сюда и основала Эверглейдз-Сити, круглый год проводя широкомасштабные работы по осушению болот. На осушенных землях начали прокладывать дороги и строить Тамиами-Трэал, шоссе через весь Глейдз в сторону Майами. Этот город был базовым для компании, пока в конце концов, сравнительно недавно, интересы компании не переместились в другие области. Так что здесь остались пустой банк, опустевшая больница и штаб-квартира, заброшенная железнодорожная станция, где разошлись рельсы, проржавели стыки. Но теперь, в связи с большим бумом на острове Марко и возглавляемым земельными спекулянтами передвижением населения Майами в западные районы, все возвращалось на круги своя.
Моя нога не могла еще выдержать долгую прогулку. В четыре мы вернулись на борт. Я принял душ. В бесчувственной коже руки и ноги это вызвало жуткое ощущение, словно они были завернуты в целлофан, который протыкали иголки, с силой сыпавшие из душа. Я надел купальную шапочку Чук, чтобы не замочить повязки. После душа вздремнул. Вскоре после шести Чук разбудила меня, чтобы сообщить: Артура до сих пор нет, и она начинает за него волноваться.
— Наверное, ему потребовалось слишком много времени, чтобы убедить их принять эту новенькую хрустящую тысячу.
— Трэв, я же хотела выбраться отсюда.
— Выберемся. Погода держится. Дни долгие. Мне нужно только, чтобы было хоть немного светло, пока будем выходить из пролива, а потом это уже не имеет значения. Пойдем на юго-восток, там ясно, а когда справа по борту завидим огни Ки-Уэст, станем на якорь или, может, лучше я пойду чуть ниже, чтобы на заре пройти по бакенам прямо до Флоридского залива. Стоянка покажет.
— У меня просто такое чувство, что нам надо отсюда смываться.
В семь Артур примчался вприпрыжку, топая по пристани и держа в руках деревянный ящик с плотницкими инструментами. Бодрый и улыбающийся, извиняющийся за долгое отсутствие. Сказал, что с деньгами был просто кошмар какой-то, особенно с Сэмом. Но когда, в конце концов, он сказал, что это для детей, Лифи согласилась. В результате было решено, что они положат их в банк и будут считать, что они принадлежат Артуру, а прикоснутся к ним только в чрезвычайном случае, возвратив потом как взятые взаймы. Он сказал, что Кристина, спокойная, здоровая, счастливая и уже заметно беременная, нашла хорошего паренька из Колланда, собирающегося на ней жениться, к огромному удовлетворению Лифи.
Когда мы двинулись через залив в сторону прохода между островами в направлении на последнюю ярко-оранжевую закатную линию, уже были видны первые звезды. Чук оделась по-праздничному: узкие брюки с высокой талией в черно-бело-оранжевую крапинку, облегающие, словно вторая кожа (она называла их «клоунскими штанами»), и белую блузку с длинным рукавом. Она ходила, пританцовывая, принесла рулевому бокал с крепкой выпивкой, нашла радиостанцию Ки-Уэст, изо всех сил наяривающую на ударных прошлогодний шлягер, и врубила ее на полную мощность. В промежутках между танцевальными па, шутками и непристойными пародиями на известные ей стихи она спускалась вниз немного помешать то, что, по ее словам, должно было стать мечтой гурмана. Она просто превращала наше судно в яхту для вечеринок.
Мы вошли в то сужающийся, то расширяющийся пролив между островами с зарослями ризофора, когда до моего слуха донесся странный звук, исходивший, как я решил, от одного из двигателей, словно что-то мешало ему вращаться. Я проверил приборы и увидел, что число оборотов в минуту было нормальным. Чук с Артуром находились внизу. Громкая музыка заглушала донесшийся до меня звук.
Но тут я услышал крик Чук. И почти в тот же момент краем глаза заметил что-то справа. Обернулся и в обманчивом полумраке узрел движущийся за нашей кормой пустой белый катерок, медленно разворачивающийся, когда мы проплывали мимо. Катерок, который я видел на трейлере во дворе Буна Уаксвелла.
В узком проливе можно сделать чертовски мало. Я рывком перевел рычаги на обратный ход, двигатели разом дернулись, заставив «Флэш» замереть в воде, и поставил верхние рычаги на «нейтральный». Единственное, что оказалось в тот момент под рукой, — дубинка с насадкой, чтобы глушить рыбу, лежавшая у штурвала. Но я совсем позабыл о проклятой ноге. Стоило мне соскочить на нижнюю палубу, как она подломилась, и я рухнул. Передвигаясь ползком, добрался до кормовой двери в салон, где гремела музыка. Там горел свет. Мистер Гудман изображал мелодию «Пой, пой, пой» на ударных. Неожиданная сцена: Артур в позе человека, получившего несколько жестоких ударов в живот, не сводил глаз с мисс Чуки Мак-Колл, стоявшей в коридоре прямо напротив второго дверного проема, а из-за ее белого шелкового плеча ухмылялся Бун. Одной рукой он обхватил ее сзади. Чук выглядела испуганной и рассерженной. Она пыталась вывернуться. Рука Буна взлетела вверх, яркий свет из камбуза сзади блеснул на металле. Он яростно, с силой обрушился на ее темноволосую голову, я заметил, как побледнело ее лицо, и она рухнула вперед, тяжело упала лицом на пол, не сделав ни единой попытки воспротивиться своему падению, приземлившись наполовину в коридоре, наполовину в салоне. Он для пробы пнул ее босой ногой в ягодицы: тело под цирковым нарядом колыхнулось совершенно расслабленно — примитивная и верная проверка на полностью бессознательное состояние.
Со стоном, перекрывшим соло на барабане, Артур ринулся прямо на ствол пистолета, которым Бун оглушил Чук. Тогда. Бун просто-напросто нагнулся, приставил ствол к ее затылку и ухмыльнулся ему в лицо. Артур замер с неловко занесенной для удара рукой и отступил. Уаксвелл переложил револьвер в левую руку, правую засунул за ремень и заученным движением выхватил узкое гибкое лезвие. Сделав шаг вперед, поднял ее голову за волосы, приставив снизу нож к горлу, и позволил ей снова упасть, стукнувшись лбом о ковер. Артур отступил еще дальше. Уаксвелл направил пистолет мне в живот и сделал безошибочно ясный повелительный жест. Я бросил дубинку на желтую кушетку.