Лично я не столь доверчив.
В каютах «Дутого флэша» ударили в нос затхлая духота и невероятная сырость. Из-за перебоев с электричеством вырубился кондиционер. Уезжая, я оставил его работающим на самой малой мощности, именно для того, чтобы избежать безобразия, которое в итоге и застал. Я включил кондиционер на всю катушку. Да, с дыханием тут придется повременить. И я повез Лоис завтракать. Потом доставил обратно. Она поднялась на борт, следом я втащил ее пожитки. Она огляделась с безмятежным интересом. Я поместил Лоис и ее вещи в отдельной каюте. Она приняла душ и отправилась спать.
За девять дней почтовый ящик просто вспучило. Но в остатке оказалось лишь несколько счетов и два личных письма. Разобравшись с корреспонденцией, я позвонил Чук. Она интересовалась, куда это я запропастился. Я был рад, что Кэтти ничего ей не сказала. Объяснил, что ухаживал за больным другом. Она дала мне телефон Кэтти, который я тут же и набрал. Кэтти говорила со мной очень сдержанно, но призналась, что она одна, разрешила приехать к ней и объяснила, как ее найти. Она жила на другом конце города, на верхнем этаже дешевого двухквартирного дома, который прятался за шеренгой магазинов и забегаловок, тянувшихся вдоль главной улицы.
«Пицца», «Гарантийная замена шин», «Листовое железо Смитти», «Таможенный склад». Ее дом был весь облеплен вывесками и растрепанными обрывками афиш, которые оповещали о давно позабытых распродажах.
Наверху было чертовски душно. Всюду голая штукатурка. Истертые сиденья, солома и старый бамбук. У окна надсадно гудел и покачивался большой вентилятор, перелопачивая горячий воздух.
На ней были узкие шорты и выцветшая открытая майка. Как она объяснила, здесь живут еще одна танцовщица и девушка с местного телевидения. Сдвинув вместе два ломберных столика, Кэтти подгоняла под свою фигуру новые костюмы. Тоже деньги, заметила она, и предложила мне охлажденный чай.
Я сел в плетеное кресло, ощутив горячечное дыхание вентилятора, и рассказал ей про миссис Аткинсон. Правда, не все. Она слушала, не переставая шить. Я откинулся назад, и моя майка прилипла к прутьям спинки. Пока я торчал на острове, наступил август. Кэтти скользила вокруг столиков, подкалывая и пришивая, подгибая и переворачивая, блестевшие от пота красивые стройные ноги и крепкие, как орех, ягодицы танцовщицы так и лезли мне в глаза. То, о чем я умолчал, рассказывая о Лоис, она в два счета могла додумать. Рот ее был полон булавок, под руками переливалась бело-золотая ткань.
— Я ждала, что вы передумаете, — призналась она.
— Нет.
— А почему нет, Трэв? — Булавки явно портили дикцию.
— В тех письмах нашлись имена и адреса?
Она выпрямилась:
— Те, в которых нашлись, я положила отдельно. Могу вам их показать.
Она принесла пачку писем. Я читал, она работала. Маленький синий радиоприемник был включен, музыка мешалась с гулом вентилятора. «Радио Гавана». Голос земли мира, свободы и братства. Никаких реклам. Продавать там было уже нечего.
Полевая почта, отзвук давно отгремевшей войны.
«Милая женушка, у меня все в порядке и надеюсь, что у тебя тоже и у девочек. Раздобыл чек, вышлю позже, не пытайся все вр. откладывать покупай то, что нужно. В этот заход массу времени провожу в воздухе, это тянется уже два месяца но у меня все транспортные полеты это не опасно ничуть так что не волнуйся. Здесь все время дожди даже больше чем дома, такой сезон. У нас новый пилот. Сластену куда-то услали, зовут его У-м Колловелл из Трои Нью-Йорк, старлей и хороший надежный пилот мы с Джорджем с ним ладим так что об этом не беспокойся. Кормят не от пуза, но я питаюсь хорошо и чувствую себя отлично. Расскажешь Кэтти, я рад, что ей нравится ее учитель, поцелуй ее за меня и Кристи тоже, а я целую тебя много раз, как всегда твой любящий муж
Дэйв».
В других письмах встречались другие имена. Невнятные упоминания. Верн из Кервилла, штат Техас, Деган из Калифорнии. Я выписал все названные места. Кэтти сидела, держа в руке паутинку трико, и легко и аккуратно орудовала иглой.
— Я не знала, что миссис Аткинсон такая, — задумчиво проговорила она.
— Лоис не собиралась во все это влезать.
— Да и я тоже. Она очень милая. — Карие глаза мельком взглянули на меня. — Вы поселили ее на своем корабле?
— Да, пока ей не станет лучше.
Кэтти пересекла комнату, сложила костюмы в чемоданчик и защелкнула замок.
— Возможно, она больше моего нуждается в помощи, куда больше меня.
— Ей нужна другая помощь.
— И что вы собираетесь теперь делать?
— Если получится, то попытаюсь выяснить, откуда ваш отец взял те деньги.
— Сколько сейчас времени?
— Чуть больше пяти.
— Мне пора переодеваться и выходить.
— Как вы добираетесь?
— Обычно на автобусе.
— Могу подождать и подвезти вас.
— Не хочу обременять вас, Трэв.
Я ждал. Она быстро приняла душ и вышла из ванной в розовой блузе и белой юбке. Блуза тут же стала влажной и начала прилипать к ее телу. Я отвез Кэтти к Тиболту, потом вернулся назад к Бахья-Мар. Моя команда была уже на ногах. Лоис так хорошо выспалась, что даже припухли веки. Но зато, проснувшись, уже успела ознакомиться с моим камбузом, где блестело оборудование из нержавеющей стали, надеть красивое хлопчатобумажное платье, которое лишь чуть-чуть болталось на ней, достать из холодильника два внушительных куска мяса и положить их размораживаться. Теперь, похоже, сложившаяся ситуация беспокоила ее несколько больше. Она стеснялась и чувствовала, что может оказаться для меня обузой.
— Я буду готовить, убирать, ходить в прачечную и все такое. В общем, все, что ты захочешь, Трэв.
— Делай, что тебе по душе.
— Я не хочу быть балластом.
— Твоя работа — поправляться.
Я почувствовал, что не слишком тактичен.
У меня холостяцкие привычки, склонность к Строгому распорядку и рутине. Одно дело — юная экзальтированная гостья в течение нескольких дней. Другое — круиз в компании. Но дома, на собственном корабле, да еще все время — это жизнь в постоянном напряжении.
— Я могу платить за себя, — сказала она тихим голосом.
— Да ради Бога! — в ярости прорычал я.
Она юркнула в свою каюту и осторожно прикрыла дверь.
Через двадцать минут я наконец устыдился и отправился проведать ее. Лежа на большой кровати по диагонали, она крепко спала. Я налил себе рюмку и ходил с ней, пока не выпил все до капельки. Тогда плеснул себе еще раз, а потом пошел и разбудил ее.
— Если хочешь готовить — то пора.
— Конечно, Трэв.
— Не зажаривай слишком сильно.
— Да, дорогой.
— И не смей быть такой смиренной.
— Я попробую.
После того как мы пообедали и она вымыла камбуз, я привел ее в салон и спросил, чувствует ли она себя в силах отвечать на вопросы.
— Вопросы о чем?
— О Джуниоре Аллене.
Ее губы задергались, и она на секунду прикрыла глаза. Потом подняла веки и вздохнула:
— Спрашивай.
Но сначала я должен был ей кое-что рассказать. Я хотел, чтобы она понимала, почему я мучаю ее вопросами и что я хочу узнать. В городке до нее доходили слухи о Джуниоре Аллене и сестрах Бэрри. Я выложил ей все, что знал сам.
В какой-то момент вновь обретенное ею спокойствие стало рассеиваться как дым. Она посмотрела на меня, стоя против света, и проговорила:
— Когда он вернулся, у него было с собой много денег. Я ничего ему не давала. Значит, и катер, и все остальное он купил после того, как нашел что-то в том месте, где жил?
— Другого объяснения нет.
— Но что же это могло быть?
— Что-то такое, с чем ему пришлось ехать в Нью-Йорк, чтобы обратить это в деньги.
— Скажи, Трэвис, что тебе-то до этого?
Я попробовал ответить ей доброй улыбкой, но, судя по лицу ее, у меня это плохо получилось.
— Я хочу отобрать у него это что-то, — признался я севшим голосом.
— Я не понимаю.
— Ну, часть оставить себе, а часть отдать Кэтти.
— Она для тебя что-то значит?
— То же, что и ты.
Она обдумала мой ответ.
— Это… Это то, чем ты зарабатываешь себе на жизнь?
— Это — из серии тех дел, за которые я берусь, когда начинаю нуждаться в деньгах.
— Но… Он ведь такой опасный человек. И может быть, он уже все истратил. Но даже если и нет, каким образом ты собираешься что-то отнять у него? Мне кажется, не убив его, этого не сделать.
— Я расцениваю это как обычный деловой риск, Лоис.
Недавно появившийся на ее щеках румянец исчез, кровь отхлынула от нежного лица.
— Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Со мной ведь… ты был таким великодушным.
— И какая связь?
— Но, видишь ли…
— Вижу, что ты полная дура, Лоис. Ты прочла то, что было написано у меня на обложке. Ты отнесла меня к определенной категории людей. Если теперь я не подхожу под созданный в твоем воображении образ, не моя вина.
После долгой паузы она спросила:
— Но разве ты не растрачиваешь… попусту?
— Не растрачиваю — что?
— Себя! Разве ты не начинаешь понемногу деградировать? Прости, что я так говорю. Но это как в фильмах об Африке. Лев убивает, потом появляются хитрые шакалы, отхватывают по куску и убегают. Трэв, у тебя светлая голова, и ты так чувствуешь людей. И у тебя… У тебя дар нежности. И сострадания. Перед тобой же открыты все дороги!
— Ну конечно! — Я вскочил и принялся мерить шагами салон. — Как я об этом не подумал! Сижу тут, трачу лучшие годы на этой вшивой посудине, по уши уйдя в заботы о раненой голубке, вместо того чтобы бороться и искать? Да кто я такой, чтобы не тянуть лямку? Кто я такой, чтобы не беспокоиться о собственности и о том, как ее уберечь? Я бы миллионы мог заработать на страховании жизни. Большому кораблю — большое плавание! И может быть, еще не поздно. Подыскать себе девочку, а потом с головой во все это. Акции, курсы, фонды, пикнички, полированный стол, голосуем за своих, и стрижка бобриком, чем-могу-служить. А уж когда стану уважаемым гражданином, смогу оглянуться на…