— Я просто был околдован «Черным бархатом». С двух часов не переставая. Крепкие напитки с шампанским, один к одному. А они прибыли на борт часам к шести. Если вы никогда не пробовали этот волшебный напиток…
Она засмеялась:
— Конечно пробовала. Все видится в таком милом свете.
— Потому-то ее имя и выпало из моей памяти. Мне кажется, она работает где-то в сфере развлечений. Я имею в виду, судя по снимку.
— Мистер Макги, вы загнали меня в угол. Больше я никаких моральных суждений не выношу. У нее очень милое лицо и хорошая фигура. И мы можем гарантировать вам, что она прекрасно одета. Но сделайте лишь одно — взгляните снова на этот снимок, и давайте просто скажем, что она вовсе не поет, и нигде не танцует, и не играет в театре или мыльной опере. И давайте скажем так, что она раздает немало таких фотографий.
Я снова взглянул на фотографию.
— Мисс Вустер, возможно, вы спасли меня от того, чтобы попасть в очень неприятное положение.
Она понизила голос:
— Если бы был хоть один шанс из ста, что я ошибаюсь, самый маленький шанс, я бы держала рот на замке, поверьте. Но примерно пять месяцев назад она была здесь как-то с одной рыженькой подружкой, и они долго обедали и пили. Подружку звали Ди-Ди или Би-Би, что-то в этом роде. Потом они обе ушли в заднюю комнату для подгонки одежды, и там была еще одна хорошая посетительница, и эта посетительница сказала нечто такое, что задело рыженькую. Я бы сказала, что рыженькая… получила лучшее воспитание, чем мисс Вестерн. Но, желая шокировать ту, другую женщину, эта рыженькая, которая сидела и ждала, пока для мисс Вестерн подгонят костюм по фигуре, вдруг вскочила и… словно цирковой зазывала или что-то в этом роде, стала изображать торговлю с аукциона, поглаживая мисс Вестерн, поворачивая ее и так и этак и… демонстрируя ее прелести… объявляя, сколько стоит то и это… И все это было настолько неприличным, что я в жизни не слышала ничего подобного. Мисс Вестерн просто покатывалась со смеху. А та, другая посетительница выбежала в слезах. И они… они не шутили. Это было так, словно совершенно внезапно они обе вдруг превратились во что-то, чего здесь никогда раньше не видели. И когда они обе уходили, то просто тряслись от хохота. А когда мисс Вестерн пришла сюда в следующий раз, мисс Гейтс попросила, чтобы она никогда больше не приводила свою подругу. Она восприняла это как должное. Вы просто не похожи на человека, который… который хочет разыскать девушку такого сорта, ой, извините, которому нужно разыскать.
— Теперь вы улучшили мой день, но что заставило женщину выбежать в слезах? Нехорошие слова?
— Эта рыжая сделала несколько безобразных сравнений. Андра навестила ту женщину, извинилась перед ней и сказала, что никогда не допустит, чтобы рыженькая переступила порог ее магазина. Но она так больше и не пришла сюда.
— Боюсь, после этого вы — единственный мой друг в этом городе, — сказал я.
Она вздохнула:
— Знаете, это просто стыдно. У меня на примете прекрасная девушка. Но она гостит у сестры в Чикаго. Будь я на вашем месте… то есть я хочу сказать, что если бы я была мужчиной, заехавшим сюда всего на несколько дней… а вы, наверно, принадлежите к чему-нибудь такому, что как-то связано с яхт-клубом. У них есть бассейн, и теннисные корты, и тому подобное, там вас хорошо встретят и можно чудно отдохнуть. Но вот чего бы я не стала делать, так это бродить по Сэнд-Элли. Это такая полоса вдоль всех пляжей. И она из тех, о которых говорят «открыта для широкой публики». Скажем так, что там много разных девушек того же сорта, что и Тами Вестерн, и что там подают довольно странные напитки.
Если ехать на юг прямо, то справа окажутся упорядоченные и неогороженные жилые районы. Тут же паркуются пустые трейлеры, ярко вспыхивая на солнце алюминиевым блеском. Другие трейлеры стояли в тени, выбрав место попросторнее и поближе к воде. Переходящие друг в друга жилые массивы вызывают смутное воспоминание об игре в «монополию». Самые невероятные группы многоквартирных зданий. Странно выстроенные конгломераты бесчисленных квартир.
Я отыскал Кав-Лейн в полутора километрах к югу от «Бимини Плаза», свернув с прямой магистрали между торговым центром и мойкой машин. Через два квартала к западу деловой характер застройки менялся. Дом № 8000 оказался где-то в середине четвертого квартала и выглядел гораздо привлекательнее, чем я предполагал. Зелень в кадках, каждый этаж окантован белой полоской. Десять подъездов по четыре квартиры в каждом — А, Б, В, и Г, но расположены они были словно спицы в колесе, на разных уровнях, так что каждая казалась приятно уединенной и напоминала об отдыхе у моря.
Небольшая табличка советовала обращаться за информацией о сдаче квартир к Ховард Рилти, три квартала на восток. К ней были прибиты крючки, на которых висели серые таблички с белыми буквами: «Квартира сдается».
Ховард Рилти, болезненно худая молодая женщина в очках с очень толстыми линзами, сидела в конторе. На ней была ярко-желтая блузка и ярко-розовые шорты.
— Дом номер восемь тысяч, — сказала она, — не хуже любого другого на побережье. По нему видно, что может сделать действительно умный архитектор. Но до того, как мы потратим свое время, мистер…
— Макги.
— Учтите, что квартиры сдаются не менее чем на три месяца. Сейчас у нас пять свободных, и, можете мне поверить, это весьма необычно. Летняя плата за самую дешевую из них составляет девяносто пять долларов в месяц, за удобства платят отдельно, и в сумме это будет сто тридцать пять долларов со скидкой с первого ноября до первого мая. Вас это все еще интересует?
— Да, вполне.
— Никаких детей и домашних животных. Вас двое?
— Только я.
Она подвела меня к стенду, где было изображено что-то вроде макета Кав-Лейн, размером метр на три, со всеми дорогами, подъездами к зданиям, огороженным палисадниками. Кусочки фанеры были вырезаны по форме десяти подъездов, прибиты к стенду и выкрашены белой краской. С крючков, прикрепленных к каждой из квартир, свешивались ключи. К пяти из сорока были привязаны красные ярлычки.
На низком столике под стендом стоял поэтажный макет одного из подъездов с четырьмя квартирами, мебелью, маленькими человечками, игрушечными собачками и спортивной машинкой в гараже.
— Они немного различаются, — сказала она. — Квартиры спланированы несколько иначе. Но, в общем, они устроены так. В каждом подъезде Г — это однокомнатная с раздвижными кроватями, В — маленькая двухкомнатная, как эта, Б — тоже двухкомнатная, но побольше, А — трехкомнатная квартира. Центральное отопление, духовка, туалет и душ, ковры на стенах, драпировка из стекловолокна, внутренний дворик с дачной мебелью, все полностью обставлено. У нас сейчас есть — минутку, дайте взглянуть — одна А, две Б и две Г. Так что, называя цену для В, я только потеряю время. До первого ноября Г стоят девяносто пять, а Б — сто шестьдесят два пятьдесят. Двести двадцать за весь сезон. Раз вы один, то, как я понимаю, А вас не заинтересует. Плата за два месяца вперед. Прислугу вы нанимаете сами. Но, конечно, мы по мере сил постараемся вам помочь.
— Я бы хотел взглянуть на одну из Б.
— Если… вы сможете снова подойти сюда к четырем часам, до этого времени меня некому заменить…
— Я не собираюсь воровать светильники, столовое серебро или телевизор, — сказал я, вытаскивая бумажник.
— Я понимаю, мистер Макги. Просто это…
Я дал ей пятидесятидолларовую купюру.
— Почему бы вам просто не запереть это помещение на некоторое время, и, если это действительно так хорошо, как вы описали, я потом вернусь и отдам остаток платы за два месяца вперед. Хорошо?
Искаженные толстыми линзами глаза смотрели на меня изучающе. Потом она кивнула и сказала:
— Вот. Возьмите свои деньги. Мне кажется, что квартиры типа Б с нечетными номерами немного лучше, чем с четными. Здесь 2Б и 5Б. Вот ключ от 5Б, мистер Макги.
Она сняла его с крючка и протянула мне.
— Только поскорее возвращайтесь, — улыбнулась она.
Я наклонился над макетом и спросил:
— Там такая же планировка?
— Да, точно такая же.
Я постоял, посмотрел, размышляя, о чем бы еще спросить, и моля судьбу послать мне телефонный звонок. Минуту спустя, когда мне уже совсем было пришлось уйти, судьба сжалилась и послала почтальона.
— Заказное письмо, Битси.
Стоило ей только выйти расписаться, как я вскочил, сорвал с доски ключ от 7Б, повесил на его место 5Б и отправился к двери, сказав ей по пути:
— Благодарю вас. Я вернусь очень быстро.
Я свернул к подъезду. Припарковал машину у ограды напротив 7Б. Я понимал, что малейшие признаки тайного посещения навлекут большую опасность, поэтому спокойно подошел к входной двери, вставил ключ в замок, открыл и, решив, что так будет несколько более естественно, оставил ее полуприкрытой. Судя по жаре в небольшой прихожей, квартира была пуста. Действительно, это было очень приятное жилище. И очень жаркое. Несколько минут спустя у меня уже пот стекал со лба. Потребовалось не больше пяти минут, чтобы убедиться, что из него вынесли все: ни мехов, ни драгоценностей, за исключением поддельных. Несчетное множество белья, красивой одежды и вечерних платьев. Туалетный столик, полочка в ванной и аптечка настолько переполнены, что можно открывать аптеку с отделом косметики. Никаких чемоданов ни на одной из верхних полок в стенном шкафу. Но зато около сорока пар туфель. Ни намека на какие-либо бумаги, пластинки или фотографии. Но зато хорошо продуманное сочетание стереосистемы и целого ящика кассет с музыкой во вкусе Залп. Всюду было чисто и аккуратно, свежее постельное белье, кровать заправлена, новые полотенца на вешалке. Но на деревянных поверхностях уже образовался тонкий налет пыли. Из окна кухни я увидел, что гараж пуст. Особую улику я обнаружил в гостиной, когда наклонил обитый тканью стул и взглянул на него снизу. Обивка и окантовка были сорваны и болтались сбоку, просвечивая каркас, быстро ржавеющий от летней сырости.