— Вы не посмеете, — сказал он. — Я люблю вашу дочь.
— Ты ошибаешься, я прикончу тебя, негодник! Винченцо вновь занес палку для удара, но Катэрина уже вцепилась в руку отца, не давая ему возможности как следует размахнуться.
— Папа, не надо, прошу тебя! — кричала она. — Я люблю Маурисиу!
— А ну марш домой! — скомандовал Винченцо. — Я выбью из тебя эту дурь!
— Я не позволю вам! — опять выступил вперед Маурисиу. Винченцо на сей раз сдержался, не стал замахиваться
палкой, зато пригрозил Маурисиу:
— Клянусь, я убью тебя, если снова застану с Катэриной. Затем он, зашвырнув палку в кусты, обеими руками ухватил рыдающую Катэрину и волоком потащил ее домой.
Глава 23
Схватка с Винченцо далась Маурисиу, пожалуй, труднее, чем недавние бои с правительственными войсками; В обоих случаях Маурисиу потерпел поражение. Но там, на баррикадах, ему хотя бы удалось сделать все, что от него зависело, а здесь, застигнутый врасплох, он растерялся и не смог достойно противостоять противнику.
— Мне стыдно. Я повел себя как нашкодивший подросток, — сказал он сестре. — Катэрина теперь имеет все основания презирать меня, поскольку я не смог ее защитить, не смог постоять за ее честь.
— Но что ты мог сделать? — недоумевала Беатриса.
— Я позволил ему увести Катэрину, и в этом мой главный позор. Она должна была остаться со мной!
— Ты так говоришь, будто речь идет о твоем сопернике. Но сеньор Винченцо — не какой-нибудь Гаэтано, он отец Катэрины!
— Очевидно, это меня и сбило с толку. Парализовало мою волю.
— Глупости! Ты напрасно себя казнишь. Я не вижу в твоем поведении ничего предосудительного, и тем более, постыдного. Что ты мог противопоставить сеньору Винченцо? Ведь у тебя, в отличие от него, нет на Катэрину никаких прав.
— Я должен был действовать по праву любви! — с горячностью ответил Маурисиу.
Беатриса задумалась, пытаясь понять, какой конкретный смысл заключен в последних словах брата, но эта задача оказалась для нее непосильной.
— Я тебя не понимаю, — призналась Беатриса. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь: «по праву любви»? Как именно ты должен был действовать?
— Не знаю. Я впервые оказался в подобной ситуации, — совсем сник Маурисиу, и Беатриса, пытаясь поддержать его, уверенно подхватила:
— Все верно, впервые! Поэтому тебе и не следует себя упрекать. Откуда ты знаешь, может, из этой ситуации другого выхода и не было?
— Был. Я точно знаю, — без малейших колебаний ответил Маурисиу. — Иначе бы мне сейчас не было так скверно.
Впервые за время их беседы брат вызвал у Беатрисы раздражение, и она сказала довольно резко:
— А если знаешь, так скажи прямо, не ходи вокруг да около. Ты меня уже совсем запутал!
Маурисиу принял ее вызов:
— Мы оба знаем, что мне следовало сделать. Я должен был увести Катэрину к себе домой и жениться на ней!
— Ты с ума сошел?! — негодующе воскликнула Беатриса. — Привести сюда!.. Ты представляешь, что будет с мамой?
— Это-то я как раз могу представить, — горько усмехнулся Маурисиу. — Но ей придется смириться, потому что я не подлец, я не брошу своего ребенка.
— Господи, что же будет? — сокрушалась Беатриса. — Мама патологически ненавидит итальянцев, и особенно сеньора Винченцо — за то, что ей так и не удалось выбить из него треть урожая. Она временно отступила, ждет возвращения сеньора Адолфо, который продал нам свой пай… Хоть бы ты влюбился в какую-нибудь другую итальянку, а не в дочку сеньора Винченцо! Он же для нашей мамы враг номер один!..
— Да, мне придется не легко, — согласился Маурисиу. — Но я буду сопротивляться. Это ведь и мой дом, не так ли? Кое-что здесь мне тоже принадлежит!
— Ты собираешься затеять раздел имущества? — с ужасом спросила Беатриса.
— А что мне остается делать? Мама вряд ли согласится жить под одной крышей с итальянкой.
— Я вижу, ты уже всерьез принял решение о женитьбе, — заметила Беатриса. — Мне страшно за тебя, братик. Это добром не кончится.
— А ты поддержи меня. Вдвоем нам будет легче управиться с мамой. Поддержишь?
— Ну конечно, — улыбнулась Беатриса. — Я же всегда принимаю твою сторону. Хочешь, я попробую подготовить маму к страшному для нее известию?
— Не надо, это опасно для жизни, — засмеялся Маурисиу.
— А я все-таки попробую, — самонадеянно заявила Беатриса.
Пока дети Франсиски только готовились к неизбежному скандалу с матерью, в доме Винченцо уже отзвучали все громовые раскаты и отсверкали все молнии.
Исторгнув из себя праведный гнев, Винченцо выдохся и теперь тупо сидел за столом, подперев голову кулаками. Вся его стройная теория насчет любовных страданий, заслуживающих сочувствия, внезапно развалилась, от нее остались только щепки да пыль, затруднявшая дыхание Винченцо и застилавшая его глаза, отчего события минувшего дня виделись ему в исключительно мрачных тонах. Сплошная тьма и никакого просвета! Любовь оказалась обыкновенным блудом. Учитель — отъявленным подонком, а Катэрина — беспутной девкой. Что теперь с ней делать? Запереть на замок? Еще раз отколошматить? А толку-то? Надо было раньше держать ее в черном теле!..
Гробовая тишина, повисшая в доме, не предвещала ничего хорошего, и Катэрина с Марселло гадали, чего еще можно ждать от отца.
— Я думаю, он снова попытается тебя побить, — высказал предположение Марселло, настроенный крайне пессимистично. — Уж слишком он зол на тебя.
— Ничего у него не выйдет. Я больше не стану терпеть! — заявила Катэрина. — Не позволю ему и пальцем ко мне прикоснуться!
— Но он же пока не знает о твоей беременности, — напомнил ей Марселло. — А когда узнает — непременно побьет. Или выгонит из дома.
— Если отец вздумает поднять на меня руку, я сама убегу из дома! — закусила удила Катэрина.
Марселло посмотрел на нее с нескрываемой болью:
— Опомнись, Катэрина! Что ты говоришь? Разве тебе есть куда бежать?
Слова брата несколько отрезвили ее.
— Да, ты прав, — сказала она, — мне некуда бежать.
— Значит, надо падать в ноги отцу, просить у него прощения. Другого выхода я не вижу, — подвел итог Марселло.
Катэрина снова принялась рыдать, уткнувшись лицом в подушку. Марселло молча сидел рядом, не зная, чем ее утешить.
Внезапно она вскочила на ноги и устремилась к двери. Марселло едва успел ее ухватить за руку.
— Постой! Куда ты? Отец сидит в соседней комнате, он мрачнее тучи.
— Ты же сам хотел, чтобы я к нему пошла.
— Но не сейчас же! Надо выбрать подходящее время, подождать, пока он полностью успокоится.
— Ты думаешь, это возможно? — укоризненно посмотрела на брата Катэрина. — Отец теперь никогда не успокоиться, он же застал меня с Маурисиу в кустах. Ужас! Я тоже этого никогда не смогу забыть.
— Но сейчас к нему точно не надо идти, — проявил твердость Марселло.
Катэрина, послушавшись брата, устало опустилась на стул.
— Хорошо, я поговорю с ним позже, — сказала она. — Только я не стану бухаться ему в ноги, потому что не чувствую за собой никакой вины. Я люблю Маурисиу и попытаюсь это объяснить отцу. Он должен понять, что это не распутство, а большая чистая любовь!
Марселло с сомнением покачал головой, не разделяя уверенности сестры, и осторожно, вкрадчиво спросил:
— А что же твой Маурисиу? Он собирается что-то предпринять?
— Да, он обещал подумать, — ответила Катэрина, потупив взор, и Марселло больше не стал ее ни о чем расспрашивать.
А тем временем Констанция, самостоятельно искавшая выход из этой безнадежной ситуации, дозрела наконец до откровенного разговора с мужем.
— Ну, что ты тут надумал? — спросила она, присев рядом с ним.
— А что я мог надумать? — глухо отозвался Винченцо. — Как ни крути, все равно выходит одно и то же: Катэрина опозорила нас. И мне остается только выбрать один вариант из двух.
— Да? — оживилась Констанция. — Ну-ка, расскажи, что это за варианты!
— Я никак не решу, кого из них угробить первым — Катэрину или этого проклятого учителя.
Констанция разочарованно помотала головой, затем глубоко вздохнула и перешла к решающей фазе этой трудной беседы с непредсказуемым концом.
— Ты упустил из виду еще один вариант, — сказала она как можно мягче. — Их просто надо поженить.
— Кого? — изумленно уставился на нее Винченцо.
— Катэрину и учителя.
— Ты издеваешься надо мной? — рассердился Винченцо. — Забыла, как называет нас его мать? Так я тебе напомню: «вонючие итальянцы»!
— Мать не всегда все решает, особенно в любовных делах своих детей, — глубокомысленно заметила Констанция. — Для нас главное, чтобы ее сын придерживался другого мнения. А он, похоже, любит нашу Катэрину.
— Какая же ты наивная! — всплеснул руками Винченцо. — Он потешился с ней в свое удовольствие, вот и вся любовь!
— А разве он сам тебе не сказал, что любит нашу дочь? Катэрина рассказала мне все подробно: как ты их застал, как дрыном размахивал и как вел себя учитель.
— Да он так перепугался, что мог наговорить чего угодно!
— Ладно, не буду с тобой спорить, — сказала Констанция. — Только тебе все равно придется говорить с ним о женитьбе. А он пусть поступает, как ему совесть подскажет.
— Никогда я не стану перед ним унижаться! Не бывать этому! — уперся Винченцо, и Констанция наконец отважилась выложить свой главный козырь:
— Не хочешь унижаться, так заставь его жениться на Катэрине, потому что она беременна.
— Что?! — взревел на весь дом Винченцо. — Я убью этого мерзавца!
Он метнулся к двери, но Констанция остановила его насмешливым вопросом:
— Ты убьешь его до того, как они поженятся, или после? Винченцо понуро вернулся на прежнее место и вновь подпер голову кулаками. Ему надо было хорошенько подумать.
Однако в этот момент Марселло, подслушивавший за дверью, приоткрыл ее и, просунув голову в щель, подал реплику:
— Отец, это хорошая идея. Если учитель женится на Катэрине, то Железная Рука станет твоей сватьей и все дела с фазендой можно будет уладить по-родственному. А сын Катэрины унаследует потом и фазенду Железной Руки!