В здании расположены конторы известных людей и удачливых бизнесменов, их имена указаны на табличках: налоговая контора, офисы известного юриста, фондового брокера, фирмы, занимающейся компьютерной безопасностью, и «Агентство по найму Марка Девлина».
Я объясняю девушке, похожей на красотку с обложки журнала, что мистер Девлин меня ждет, но она вежливо, но твердо предлагает присесть и указывает на ряд неудобных на первый взгляд стульев у окна. Они такими и оказываются.
Через две минуты из лифта выходит Девлин в пальто и с портфелем в руке.
Он замечает меня и подходит.
– Прошу простить, что заставил ждать, – говорит он с улыбкой, кивает девушке за стойкой и жестом приглашает меня к выходу.
– Она решила, что я пришла по поводу работы. Неужели я похожа на врача?
– На нейрохирурга определенно. Ты голодна?
За спиной раздается голос:
– Мистер Девлин?
Я мгновенно узнаю этот голос. Девлин, конечно, не может знать его настолько хорошо. К нам быстрой походкой приближается Эллис:
– Мистер Девлин, рад, что застал вас.
Марк бросает на меня быстрый взгляд. Хм, он недоволен, что я стану свидетелем того, что он пожелал бы от меня скрыть.
– Прошу извинить, – обращается он к Эллису, – но сейчас вряд ли…
– Всего один вопрос, – продолжает Эллис, не обращая внимания на его возражения, – где вы были вечером восьмого декабря? Мы пытаемся установить местонахождение каждого, кто видел доктора Галлахер в тот день.
Эллис косится на меня – равнодушный взгляд на случайного свидетеля – и опять поворачивается к Девлину. По лицу Джо ни за что не понять, что ему плевать на все, что сейчас происходит.
– Так, навскидку, я не вспомню… – бормочет тот.
Он будет сотрудничать с полицией, определенно будет, хотя Эллису этого бы очень не хотелось.
Девлин поспешно достает телефон, но Эллис его останавливает:
– Хорошо, мистер Девлин, отложим это. Но прошу вас непременно мне позвонить. У вас ведь есть моя визитка?
– Разумеется, – смущенно кивает Марк.
Почему Эллис так внезапно дал задний ход?
– Что ж, – Эллис улыбается нам и тоже кивает, – желаю приятного вечера.
Мы выходим на улицу, где Эллис внезапно останавливается, заставляя меня столкнуться с ним. Девлин идет чуть впереди, и, надеюсь, он ничего не замечает.
Марк Девлин приводит меня в ресторан на втором этаже. Метрдотель его знает и дает нам столик у окна. За тройными стеклами кипит городская жизнь, но здесь слышны лишь звуки рояля и приглушенный шелест голосов.
Наш разговор начинается с событий прошлого вечера: мои ушибы, состояние машины, девушка, выставка, его выход на мостовую («Он мог тебя убить», – говорит Девлин, словно это повод подвергать свою собственную жизнь опасности), нелепость всего случившегося… Между тем мы пытаемся представить все забавным приключением, нашим общим приключением, о котором можно вспомнить и смеяться.
Официант принимает заказ, и Девлин просит меня рассказать о себе, но его интересуют не детали моей биографии, а вещи весьма странные и необычные: когда я последний раз ездила за границу и куда?
Что мне дорого больше всего, без чего я не могу жить? Что мне нравится в том месте, где я живу? Если мне сняться сны, то какие они? Я отвечаю быстро и четко, буквально забрасываю его информацией.
Все это время в моей голове зреют собственные вопросы, которые у меня нет возможности задать: что ты знаешь о Кэтрин Галлахер? Почему говорил о ней так холодно? О чем ты подумал, когда Эллис упомянул о психоаналитике?
Мне приносят стейк с кровью и острый нож. Марк заказал рыбу на гриле и теперь ловко отделяет мясо от костей, не забывая при этом развлекать меня и заставлять много смеяться.
Покончив с блюдом, он откидывается на спинку стула, сжимая пальцами бокал. У него сильные руки, прямоугольные, чистые ногти. В приглушенном свете его волосы отливают янтарным цветом и похожи на медную проволоку.
– У меня еще один вопрос, – говорит он, на этот раз серьезно.
– Какой же?
– Тот, который должна была задать ты. О полицейском…
– Я подумала, что тебе бы этого не хотелось.
Ты должна предоставить ему шанс отступить. Рассказывая о чем-то, он должен понимать, что это его инициатива, не твоя.
Девлин молчит несколько минут, вращая бокал, наблюдая за переливами вина.
Наконец, он начинает:
– Два года назад у меня был короткий роман – мы познакомились на конференции, она была врачом. Наши отношения длились месяц… исчерпали себя, ты меня понимаешь? – Пауза. – Спустя одиннадцать месяцев она пропала. Ушла с работы и пропала. Никто не знает, что с ней произошло.
– Но ведь прошло уже больше года.
Марк кивает.
– Почему у них возникли к тебе вопросы?
Он пожимает плечами:
– Полагаю, они опять допрашивают всех ее знакомых. Ведь мы все в списке подозреваемых. – Лицо его искажает совсем не веселая гримаса. – Инспектор сказал, она посещала психоаналитика, у нее была депрессия.
– Но тогда они должны предполагать…
– Что она свела счеты с жизнью. Я понимаю.
– Ты думаешь, так и было?
Легкое колебание.
– Не уверен. Она была словно из стали… не хрупкой женщиной. Я не мог предвидеть такой поворот событий.
От его интонации у меня волосы встают дыбом, и я не могу понять почему.
– Совсем?
– Совсем. Впрочем, что я о ней знал? – Легкая тень на лице, которую я тоже не могу объяснить. – Полдюжины вечеров в течение месяца – много ли можно узнать о человеке за это время?
Не понимаю почему, но я думаю о Йоханссоне.
– Иногда многое.
– С другим человеком, да, возможно, но не с Кэтрин.
Он замыкается, я чувствую это.
– Думаешь, она не могла себя убить?
Быстрый взгляд на меня, потом на бокал. Пауза. Девлин взвешивает ответ.
– Порой люди просто хотят закончить свое существование, исчезнуть. Им не нужна та жизнь, которая у них есть. Они хотят просто уйти, оставив всю в прошлом.
– Так, значит, она была недовольна своей жизнью? Или было что-то, с чем ей было трудно жить?
Марк поднимает глаза на меня. Похоже, я сказала слишком много.
– Думаю, она была способна на то, на что не каждый решится. Я не об уме, хотя Кэтрин была умна. Я имею в виду, ее личные границы были не такими, как у других. Когда она исчезла… – Он замолкает.
– Ты решил, что она совершила что-то ужасное? Что?
Марк качает головой:
– Это лишь мои мысли.
Мы перешли границы, я знаю. Марк опять смотрит мне в глаза.
– Ты заинтригована, верно? – с грустью произносит он.
Девлин принимает женщин такими, какие они есть. Оппортунист, который, впрочем, ведет себя как джентльмен, хорош в общении, готов к необременительному сексу и согласен на отношения, которые можно счесть близкими. Он не задает каверзные вопросы, не стремится к подчинению себе женщины, с которой спит, не будет давать обещания, которые не намерен выполнять… Внезапно я возвращаюсь в прошлый вечер: яркие огни ночного города и его слова: «Я не могу бросить вас…» Смотрел ли он так же на Кэтрин Галлахер? И о чем она думала? О чем-то скоротечном и незначительном или о серьезном и важном? Что она сделала, чтобы забыть обо всем?
Сейчас офицер полиции задает ему вопросы, заставляя ощущать свою причастность, представлять свое имя в списке подозреваемых; напоминает о чем-то темном, скрытом в ее душе, потаенный смысл которого Марк так и не смог разгадать.
Я не мог предвидеть такой поворот событий. Или же мог и предвидел?
Мы заказываем кофе и склоняемся каждый над своей чашкой. Девлин рассказывает истории из своей жизни, забавные и смешные, в которых он каждый раз предстает беспомощным идиотом. Мы хохочем, потом просим счет и долго спорим, кто будет платить; в конце концов, мы решали поделить его пополам. Когда мы выходим из ресторана, идет дождь – морось, напоминающая об отдыхе в детстве на море, – и мы прячемся под его зонтом в ожидании кеба. Я чувствую щекой тепло его плеча и аромат туалетной воды: свежесть и терпкость.
Таков он, мистер Девлин: профессиональный «охотник за головами», любитель женщин и красивой жизни. И еще бывший друг Кэтрин Галлахер. Но, кроме того, человек, не верящий в свою привлекательность, владеющий сложно читаемым словарем из улыбок на все случаи жизни, способный преградить дорогу мчащемуся автомобилю. Он симпатичен мне больше, чем я ожидала. Больше, чем я могу себе позволить… Марк прерывает мои размышления словами:
– Может, хочешь зайти куда-то еще?
Я поднимаю глаза, и его улыбка словно шепчет мне на ухо: «Давай же, решайся, будет весело…»
Теперь я понимаю всех девушек, что приходили с ним на светские мероприятия.
Он не красавец: неправильные черты лица, загадочные улыбки, но в нем есть нечто, заставляющее бурлить кровь. Будто стоишь на краю обрыва, подставляя лицо порывам ветра, – если вздохнуть глубоко, кажется, что задохнешься.
До меня доносится неуверенный женский голос:
– Марк?
На тротуаре чуть поодаль стоит женщина лет тридцати, изысканно одетая и очень красивая.
– Как странно видеть тебя здесь, – говорит она. Голос напоминает звон серебряного колокольчика, который совсем не сочетается с пристальным, испытующим взглядом. Она переводит взгляд на меня и улыбается, но перед этим лишь на секунду ее глаза становятся похожими на льдинки. Этого достаточно, чтобы понять, что я нахожусь сейчас там, где хотела быть она.
– Анна, это Шарлотта. Шарлотта Элтон. Моя знакомая из оперы.
– Добрый вечер, – говорю я, и мы все улыбаемся, впрочем, улыбки наши откровенно натянутые. Девушка извиняется и уходит, напряжение сразу исчезает.
– Мы с Анной давно знакомы, – произносит Девлин, словно это что-то объясняет.
У них не сложилось, момент упущен, и он это знает.
Я еду в такси, когда раздается звонок.
– Получили, что хотели? – спрашивает Эллис.
– Не вполне. – Это лишь наполовину правда. Теперь я знаю, о чем думал Девлин, когда услышал от него слово «психоаналитик». Не о том, что у Кэтрин была депрессия, что она была подавлена настолько, что стала опасной.