– Там Молотов сейчас всем заправляет, – вспомнил Корнеев.
– Откуда ты знаешь?
– Пухова рассказала. Этот человек ее и близко не подпускает к Базылеву.
– Почему?
– Они в контрах – любовница и Молотов.
– Он ревнует ее к шефу, да?
– Вроде бы.
Сюжет тем временем закончился. Христич выключил телевизор.
– Ладно, – сказал Христич. – Попробуем выйти на него через любовницу.
Просчитал все варианты и согласился. Значит, сами они пока ничего не раскопали.
– Параллельно надо поработать по Молотову, – подсказал Корнеев. – Наверняка он встречается с шефом.
– А мы по нему и так работаем, Вадим.
– И ничего?
– Ничего. – Христич сделал такой жест рукой, словно от чего-то отмахивался. – Я распоряжусь, чтобы технический отдел подготовил для тебя конверт. Отвезешь этой красотке. Но снимки-то у тебя как появились?
Переход был слишком неожиданный, и Корнееву понадобилось время, чтобы перестроиться. Христич смотрел на него не враждебно, но требовательно, ждал ответа. Не рассказывать же ему про Захарова, слишком некрасивая история.
– Я и сам ничего не пойму, – неопределенно ответил Корнеев.
– А сказать придется.
В голосе полковника появилась жесткость.
– Ты знаешь особенности нашей работы, Вадим. Все слишком специфично и слишком секретно. И речи быть не может о том, чтобы эта история осталась непроясненной.
– Вы говорите об истории с убийством Нади? – попробовал увильнуть Корнеев.
– Я говорю об этих снимках, оказавшихся у тебя. Откуда? Кто знал об этом деле?
– Мне их подбросили.
Конечно, ложь. И Христич это понял. Но пока не решил, как на эту ложь реагировать.
– Во-о-от как, – протянул. – Ну надо же.
А в глазах появился холодный блеск. Расстояние между ними – Христичем и Корнеевым – стремительно увеличивалось. Еще недавно были в одной команде, а теперь все больше друг от друга отдалялись. Корнееву даже стало зябко.
– Хорошо, разберемся, – сказал Христич.
Он еще не выработал тактику и отложил выяснение подробностей на потом.
– Иди, Вадим. Через час заберешь подготовленный конверт.
Получив конверт, Корнеев позвонил Вите. У нее был бодрый и даже будто веселый голос. Это понравилось Корнееву. Интуиция подсказывала, что все идет как по маслу. Договорились о встрече через час. Ровно через час Корнеев позвонил в дверь Витиной квартиры. Вита открыла и улыбнулась Корнееву как старому знакомому. Они были заговорщиками. Почти родные люди.
– Ты одна? – перешел на «ты» Корнеев.
– Да.
– Того пингвина так и не пустила вчера?
– Какого пингвина? – не поняла Вита.
– Охранника.
Она засмеялась и покачала головой:
– Не пустила. С тобой я стала смелее.
– Вот доберешься до своего любимого и станешь совсем отважной, – посулил лукавый Корнеев.
И опять Вита засмеялась и кивнула.
– Ты написала письмо?
– Да. Полночи просидела.
Она увлекла Корнеева в комнату.
– Чего-нибудь выпьешь?
– С удовольствием.
Он не хотел ничего пить, но очень хотел, чтобы выпила Вита – так она будет чувствовать себя свободнее. Вита достала из бара коньяк, включила музыку. У нее было отличное настроение сегодня, судя по всему.
– Я ревную, – признался Корнеев и с удивлением обнаружил, что говорит совершенно искренне. – Если бы меня так любила женщина…
– У тебя все впереди.
Вита была почти счастлива и проявляла готовность поделиться своим счастьем. Она не знала, что любит подонка, и это обстоятельство угнетало Корнеева.
– Мы недостойны такой любви, – попытался он охладить ее пыл, изобразив на лице улыбку. – Я говорю о мужчинах вообще. И о твоем Базылеве тоже, ты уж извини.
– Ты ведь его совершенно не знаешь!
Корнееву хотелось сказать, что Базылева он знает прекрасно, даже лучше, чем она сама, но он промолчал. Зазвонил телефон. Вита сняла трубку.
– Нет! – строго сказала она. – Нет! Я же сказала! Нам не о чем разговаривать!
Потом пауза. И после нее – взгляд в сторону Корнеева. Во взгляде – растерянность. Секундное замешательство.
– Ну хорошо, – сказала она.
Корнеев сделал вид, что происходящее его не касается. Вита скрылась в соседней комнате и вернулась с письмом, вложила его в принесенный Корнеевым конверт.
– Это тот самый конверт, да?
– Да.
– Самый обычный на вид.
– Только на вид, – пояснил Корнеев.
Вита потерла виски.
– Ты побудь в соседней комнате, ладно?
Корнеев удивился, но промолчал.
– Пожалуйста, – попросила Вита.
– Ну хорошо.
Корнеев перешел в соседнюю комнату и опустился в кресло. Он услышал, что Вита прибавила громкость магнитофона. Наверное, собиралась позвонить и не хотела, чтобы гость слышал разговор. Корнеев на нее не обижался. Он сидел в кресле и небольшими глотками пил коньяк. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы осушить рюмку. Бутылка с коньяком осталась в соседней комнате. Пришлось подняться и пойти за ней.
Играла музыка. Вита лежала на полу посреди комнаты, ее изуродованное выстрелом лицо было залито кровью.
Глава 18
– Три минуты, – сказал Корнеев. – Может быть, четыре. У меня кончился коньяк, и я пошел в ту комнату…
Он и Христич сидели вдвоем в кабинете полковника – один напротив другого. Христич выглядел неважно. Своего лица Корнеев не видел, но предполагал, что смотрится не лучше.
– И ты ничего не слышал?
– Там играла музыка, товарищ полковник. А пистолет, наверное, был с глушителем.
– Она кого-то ждала?
– Сейчас я думаю, что да.
– Сейчас? – приподнял бровь полковник.
– Да, ей звонили перед самым убийством. Тогда я на это внимания не обратил, а теперь понимаю – ее предупреждали о том, что придут.
– Вот так прямо и предупреждали? Придем и убьем, да?
– Нет, просто это был кто-то, кого она хорошо знала. Она никому не открывала дверь, если предварительно не звонили по телефону. Вот он и был, этот звонок. Ей как будто предлагали встретиться, она поначалу была против, а потом согласилась. Так я это теперь представляю.
– Сам ты что об этом думаешь?
– Ее запросто мог убить Молотов. Она угрожала ему накануне, я слышал. Говорила, что, когда Базылев окрепнет, она сотрет Молотова в порошок.
– Стерла, – буркнул Христич.
– Да, похоже, перегнула палку.
Христич по-стариковски пожевал губами. Он сильно изменился за последнее время. Постарел. Неприятности никогда не убавляют морщин.
– Звучит вполне правдоподобно, – сказал он после паузы. – Но, черт побери, как же мне все это не нравится.
– Нам просто чуть-чуть не повезло, – постарался смягчить оценку Корнеев.
Он забрал конверт с письмом, которое не успела передать по назначению Вита. Письмо он прочитал. Из-за того, что он читал его уже после гибели женщины, за каждым словом чудился тайный смысл, вроде предчувствия близкой смерти. Хотя какое там предчувствие – если бы оно было, не открыла бы дверь убийце.
– Отправьте людей на похороны, – вспомнил Корнеев. – Пусть потопчутся там, посмотрят.
Христич повернул голову. В его глазах был безмолвный вопрос.
– А я уезжаю, Олег Николаевич, – сказал Корнеев. – В Сызрань, к родителям Базылева. Они последние остались, через кого я могу на него выйти. Они да еще Молотов. – Вопросительно посмотрел на Христича.
Полковник отрицательно мотнул головой. Значит, работа с Молотовым пока ничего не дала.
Глава 19
Рита провожала Корнеева с тревогой, которую даже не пыталась скрыть. Недавняя история с Захаровым и его страшными фотоснимками так ее напугала, что Корнеев чувствовал – тема эта еще не закрыта, его слепленные наспех объяснения ни в чем Риту не убедили.
– Все будет нормально, – пообещал Корнеев. – Я уезжаю на день или два.
Он старался смотреть в глаза жене, но почему-то все время хотелось отвести взгляд. Рита это почувствовала. Между ними росло отчуждение. Совсем как с Христичем. Корнеев выпадал из привычных отношений с людьми. Это его мучило.
– Я хочу, чтобы ты ушел оттуда, – внезапно сказала Рита.
В этой фразе выплеснулся владевший ею страх.
– Ты не должна ни о чем беспокоиться.
– А я не могу! – выкрикнула Рита.
Да, та самая история с фотографиями.
– Я же все тебе объяснил. Какое-то недоразумение, пойми. Паша со своими снимками – просто стечение обстоятельств. Ко мне это не имеет никакого касательства.
По глазам видел, что не верит. Доказывать дальше было бесполезно. Так и уехал – опутанный липкой паутиной подозрений.
В крохотном, на пять улиц, городишке под Сызранью Корнеев без труда отыскал нужный дом. Родители Базылева жили в трехкомнатной квартире – старой и запущенной. Корнеев назвался знакомым их сына – просто так, без конкретики, чтобы при случае иметь поле для маневра. Самих родителей он почти не опасался, больше ожидал неприятностей от брата Базылева, но тот, как выяснилось в первые же минуты, пребывал в отъезде, и у Корнеева отлегло от сердца. Он понял, что справится здесь легче, чем представлялось в пути.
Родители были очень немолоды и плохи здоровьем, это бросалось в глаза. Сидели вдвоем на диване, заметно робея, и разглядывали гостя. На лицах были ожидание и готовность слушать.
– Просил к вам заехать, – сказал Корнеев, имея в виду Базылева, – и денег велел передать.
Выложил на стол пухлую пачку денег. Мать Базылева степенно кивнула и так же степенно спрятала деньги в карман халата.
– Привет вам передает, – сказал Корнеев. – Сам пока не может приехать. Звонил-то давно?
Старики переглянулись.
– Давно, – сказали в один голос. – Уже и не упомним.
Они, похоже, действительно ничего не знали. Мать поднялась и вышла на кухню, загремела посудой.
– А вы, значит, из Москвы, – начал неторопливый разговор старик.
Точно, не знают ничего.
– Из Москвы, – подтвердил Корнеев.
Весь дальнейший разговор он знал наперед. Как Москва? Да, я там бывал. В таком-то вот году. Большой, конечно, город. И очень непривычно. У нас-то лучше будет, пожалуй.