Рис. 10.4. Барбара/Бен Баррес
Сколько я себя помню, всегда считал себя мальчиком. Мне хотелось играть с игрушками для мальчишек – и играть с моим братом и его друзьями, а не с сестрой. Мне же всегда давали игрушки для девчонок, всяких там Барби. <…> Мне ужасно хотелось стать каб-скаутом, а потом бойскаутом. Но я был брауни[93], и это было отвратительно. Мы пекли печенье, а я хотел ходить в походы…
На днях я как раз вспоминал, <…> как начальница герлскаутов орала на меня: “Почему тебе вечно нужно быть не такой, как все, Барбара? Почему тебе вечно нужно быть не такой, как все?” Она была в полнейшем отчаянии. [Меня] это поразило, потому что я всегда был славным ребенком. Получал хорошие оценки, никогда не попадал в переплет. И даже не пытался никому досаждать. <…> Но она настолько меня шокировала, что я глубоко задумался и решил: “Видимо, я и вправду веду себя не совсем так, как другие девочки”136.
В пубертатный период, когда у Барреса выросла грудь и он всячески пытался скрыть ее свободной одеждой, “чтобы ее не было видно”, внутренний дискомфорт усугубился:
Мне было просто не по себе в своем теле. Мне стало очень некомфортно – и этот дискомфорт сопровождал меня по жизни, потому что приходилось носить платья. Если ты врач, в больнице ты должен ходить в платье. В платье ты должен появляться на похоронах и свадьбах. Мне пришлось пойти на свадьбу сестры и надеть то платье в цветочек. Это одно из самых травмирующих переживаний в моей жизни! Бо́льшую часть жизни я провел с ощущением этого дискомфорта (потому что сменил пол лишь несколько лет назад). Меня очень, очень тяготило быть женщиной – по всем параметрам. Но я не понимал этого и никак не мог разобраться, что со мной не так136.
В колледже у Барреса диагностировали синдром Майера – Рокитанского – Кустера – Хаузера (МРКХ), врожденный порок развития, при котором есть яичники, но нет вагины и матки. Молодые женщины с таким синдромом обычно считают себя женщинами и могут прибегать к хирургическому вмешательству для формирования вагины. Для Барреса, который никогда не чувствовал себя девочкой, ситуация была иной:
Я помню, как со мной говорили врачи, как они объясняли, что сформируют мне искусственную вагину. Но я не выражал на сей счет никакого мнения. Меня просто не спрашивали, хочу ли я этого. <…> Они приходили и уходили, но никогда не спрашивали, что чувствую я. А у меня были чувства! Я пребывал в полном замешательстве, не понимая, зачем им это делать, я ведь совсем не чувствовал себя женщиной и не особо нуждался в вагине. С другой стороны, я был девочкой, поэтому мне полагалось иметь вагину. Казалось, у меня не было выбора…136
Баррес окончил Массачусетский технологический институт и поступил в медицинскую школу Дартмутского колледжа. Получив докторскую степень по нейробиологии в Гарварде, в 1993 году он устроился на работу в Стэнфордский университет. А в 1997-м принял сложное решение сделать операцию по смене пола. Баррес объясняет, как он к этому пришел:
И вот я доктор. Всю жизнь я не мог смириться со своим гендером. <…> Но однажды [я] прочитал ту статью [о знаменитом транссексуале и активисте Джеймсе Грине], и все вдруг стало ясно. Она тронула меня за душу. Казалось, он рассказывал историю моей жизни. В статье упоминалась клиника, которая находилась совсем рядом, <…> я связался с ними, <…> ну а потом они осмотрели меня и сказали: “У вас классический случай. Хотите сменить пол?”
…Несколько недель я места себе не находил и все думал: “Правда ли я этого хочу?” <…> Я всегда сомневался, что способен в полной мере объяснить, каково мне было, но я не спал ночами и подумывал о самоубийстве. <…> [Моя жизнь] словно делилась надвое. В личной сфере мне было очень некомфортно, а вот профессиональная приносила одно удовольствие.
…Когда я отправился в клинику, мне казалось, что у меня лишь два варианта – операция или самоубийство. Других альтернатив я не видел. Все случилось очень быстро. Через несколько месяцев после первого визита я начал получать гормоны, а еще несколько месяцев спустя у меня вырезали яичники…136
Позже Баррес сказал: “Я думал, что должен сделать выбор между идентичностью и карьерой. Я сменил пол и решил, что карьере теперь, видимо, придет конец. <…> К счастью, университетские коллеги поддержали меня, поэтому мои страхи оказались гораздо хуже реальности”137. Баррес пояснил Рюдасиль: “Я чувствовал, что меня мучает гендерная проблема. Когда я разобрался с ней, все наладилось. Самое главное, что я счастлив. Я стал гораздо счастливее. Теперь я наслаждаюсь жизнью”.
На вопрос, какова же, на его взгляд, природа гендерной идентичности – психическая или физическая, биологическая или социальная, – Баррес ответил:
Думаю, гендер в некотором роде бимодален. Биологически бимодален, поскольку он важен для эволюции и есть у всех представителей нашего вида. Мужчины и женщины устроены по-разному, поскольку развиваются под влиянием управляемых гормонами программ. Мужчины и женщины ведут себя по-разному, и я не думаю, что их поведение обусловлено лишь социальными факторами. Лучшие доказательства этому могут предоставить транссексуалы. Если взглянуть на трансмужчин и оценить результаты, которые они демонстрируют при прохождении теста на пространственную ориентацию до и после терапии тестостероном, <…> можно увидеть, что тестостерон приближает их способность ориентироваться в пространстве к мужской. Поэтому явно есть некоторые гендерно-специфичные вещи – те, что контролируются гормонами.
…Однако, само собой, в каждом диапазоне есть что-то среднее. Я считаю, что дело в биологии. Мы просто такие, какие есть. Я сказал бы, что эту точку зрения разделяют многие транссексуалы, ведь иначе с чего бы им так остро с самого рождения чувствовать, что с ними что-то не так? Почему они просто не привыкают к тому, какие они? Дело не в том, как на меня влияет общество. Дело в том, что творится у меня внутри136.
Брюс Дженнер прошел по иному пути, превратившись из мускулистого, атлетичного мужчины в женщину. В колледже Дженнер блестяще играл в американский футбол, но серьезно повредил колено и после перенесенной операции уже не смог вернуться к игре. Тренер олимпийских десятиборцев Л. Д. Уэлдон уговорил его заняться десятиборьем – дисциплиной, включающей в себя 10 видов легкой атлетики.
Тренируясь у Уэлдона, Дженнер завоевал золотую медаль на летних Олимпийских играх 1976 года в Монреале. Поскольку десятиборье требует множества совершенно разных навыков, обладатель золотой медали в этой дисциплине неофициально признается величайшим атлетом мира. Дженнер не только победил, но и побил тогдашний рекорд десятиборья. Впоследствии он стал ведущим на телеканалах NBC и ABC, регулярно появлялся в программе Good Morning America и прославился как мастер художественного рассказа, великолепно описывая свое олимпийское достижение. Такой успех превратил Дженнера в звезду кино и телевидения.
Сначала Брюс Дженнер называл себя мужчиной, но в апреле 2015 года объявил, что на самом деле он трансженщина и зовут его теперь Кейтлин. В июле того же года Кейтлин появилась на обложке журнала Vanity Fair, а затем снялась в документальном телесериале “Я Кейт”, посвященном ее гендерному переходу. Официально она сменила имя и гендер 25 сентября 2015 года[94]. Дженнер описала свою жизнь так: “Представьте, что вам приходится отрицать саму свою сущность. Затем добавьте к этому почти невероятные ожидания со стороны других людей, потому что они видят в вас воплощение идеального Американского Спортсмена”138. Раскрыв свою истинную сущность, Кейтлин стала исполнительным продюсером сериала “Я Кейт”, который в итоге получил признание за привлечение внимания общественности к проблемам трансгендеров.
Трансгендерные дети и подростки
Для трансгендерных детей, считающих, что им достались тела неправильного пола, пубертатный период может стать временем сильнейших переживаний и смятения, как это случилось с Беном Барресом. Чтобы смягчить психологическую травму, врачи все чаще прописывают трансгендерным подросткам препараты, блокирующие половое созревание, пока их тела и способности к принятию решений не дозреют до степени готовности к терапии кросс-половыми гормонами. Обычно к ней приступают по достижении подростком 16 лет. При этом побочные эффекты гормональных препаратов по большей части остаются неизученными.
Сейчас в США ведется исследование, призванное прояснить, когда и как лучше помогать подросткам, которые хотят сменить пол, доставшийся им при рождении. Предполагается, что в этом исследовании, финансируемом Национальными институтами здоровья, примут участие около 300 подростков, считающих себя трансгендерами. Наблюдение за ними будет длиться не менее пяти лет. Проект станет крупнейшим из уже проведенных исследований трансгендерной молодежи – и всего лишь вторым исследованием психологических последствий отсрочки полового созревания. Если же говорить об оценке медицинских последствий такой отсрочки – он будет и вовсе первым. Одна группа участников проекта будет получать блокаторы полового созревания с самого начала пубертата, а другая группа, постарше, будет получать кросс-половые гормоны.
К началу полового созревания 75 % детей, ранее сомневавшихся в своем гендере, причисляют себя к гендеру, соответствующему их полу при рождении. Однако те, что считают себя трансгендерами в период пубертата, своего мнения обычно уже не меняют. Некоторые ученые высказывают сомнения относительно целесообразности применения блокаторов полового созревания, пока не изучены их побочные эффекты. Но многие люди, связанные с этим терапевтическим направлением, считают, что лишать трансгендерных подростков возможности перехода, не давая им препараты, неэтично. Они подчеркивают, что, отказывая подросткам в терапии, мы не просто сохраняем нейтралитет – мы подв