Я излагал в «Диоптрике», как все видимые вещи сообщаются с нами только путем местных движений, а именно при посредстве прозрачных телец, находящихся между предметами и нами, маленьких нитей оптических нервов в глубине наших глаз и, наконец, тех частей мозга, откуда идут эти нервы; они движут их таким образом, что мы можем видеть различие между вещами; и это происходит не от непосредственных движений наших глаз, но от движений в нашем мозгу, представляющем душе эти предметы. Легко, например, понять, чтозвуки, запахи, вкусы, ощущения тела, боль, голод, жажда и вообще все предметы как наших внешних чувств, так и внутренних желаний возбуждают в наших нервах известное движение, проходящее с помощью нервов до самого мозга; и помимо того, что эти движения открывают нашей душе различные чувства, они могут также быть причиной того, что «духи» берут направление к известным мускулам преимущественно перед остальными и даже движут члены нашего тела, как я удостоверю это сейчас примером. Если кто-либо быстро выдвинет руку перед нашими глазами, собираясь как бы ударить нас, то, хотя бы мы и знали, что он – наш друг и делает это только в шутку, что он далек от мысли причинить нам зло, мы, однако, спешим закрыть глаза. Это показывает, что глаза закрываются отнюдь не при участии души, так как это происходит против нашей воли, которая является если не единственным, то важнейшим проявлением нашей души; это происходит от того устройства машины нашего тела, благодаря которому движение руки перед глазами возбуждает другое движение в нашем мозгу, и мозг направляет «духи» в мускулы, опускающие глазные веки.
Другая причина, способствующая различиям в направлении «духов» к мускулам, есть неравная деятельность этих «духов» и различие их частиц. Когда некоторые из этих частиц значительнее и оживленнее других, то они раньше проходят по прямой линии в углубления и поры мозга и посредством этого направляются к тем мускулам, где их не оказалось бы, будь они менее крепки.
И это неравенство может происходить от различия веществ, из которых «духи» составлены»; это и видно на лицах, пьющих много вина: винные пары, быстро проникая в кровь, поднимаются от сердца к мозгу, где обращаются в «духи», и последние, будучи более сильны и обильны, чем обычно, способны двигать тело самым причудливым образом. Такое же неравенство «духов» может происходить от различных состояний сердца, печени, желудка, селезенки и прочих органов, которые способствуют воспроизведению «духов». Здесь, прежде всего, нужно отметить маленькие нервы, рассеянные в сердце; они служат расширению и сужению сердца, благодаря чему кровь, расширяясь там в большей или меньшей степени, производит «духов» неравной живости. Нужно также отметить, что хотя кровь при входе в сердце идет оттуда во все прочие части тела, однако она доходит до одних из них успешнее, нежели до других, по той причине, что нервы и мускулы, относящиеся к этим частям организма, особенно давят и воздействуют на нее, и что, сообразно различию мест, откуда кровь по преимуществу идет, она различно расширяется в сердце и производит «духи» неодинаковых свойств. Так, например, та кровь, которая идет от нижней части печени, где находится желчь, расширяется совсем иначе, чем кровь, идущая от селезенки, а эта совсем не так, как та кровь, которая направляется от вен ног и рук; последняя же совершенно отлична от желудочного сока, быстро проходящего из желудка и кишок через печень к сердцу.
Механизм нашего тела устроен, нужно заметить, так, что при изменениях в движении «духов» могут открываться одни поры мозга скорее, чем другие; и наоборот, когда некоторые из этих пор открыты более или менее обычного посредством нервов, служащих чувствам, то это известным образом изменяет движение «духов», и они идут в мускулы, служащие движениям тела, а последнее приводится в движение так, как оно обычно движется при подобном действии; следовательно, все движения, производимые без участия нашей воли (как это часто происходит, когда мы дышим, ходим, едим и вообще производим все отправления, общие нам с животными), зависят исключительно от сложения наших органов и направления, по которому «духи», образуемые теплотою сердца, естественно следуют в мозг, нервы и мускулы, таким же образом как движение часов возникает силой одной пружины и благодаря фигуре колес.
Установив все функции, относящиеся исключительно к телу, легко понять, что в нас не остается больше ничего, что должно бы приписывать нашей душе, кроме мыслей; мысли преимущественно двух родов, а именно: одни – действия души, другие – страсти последней. Действиями нашей души я называю все желания, так как мы по опыту знаем, что они исходят непосредственно от нашей души и кажутся зависящими только от нее;
наоборот, страстями можно вообще назвать все роды перцепций или знаний, находящихся у нас, ибо часто не наша собственная душа делает страсти тем, что они есть; она всегда получает их от вещей, представляемых с помощью тех же страстей.
Желания наши – двух родов: одни являются действиями души и заканчиваются в самой душе, когда, например, мы желаем любить Бога или вообще устремляем мысль на совершенно нематериальный предмет; другие – суть действия, оканчивающиеся в нашем теле, когда из нашего желания прогуляться следует, что ноги двигаются и мы шагаем.
Восприятия наши опять-таки двоякого рода: одни имеют причиной душу, а другие тело. Имеющие причиной душу – это восприятия наших желаний, воображения и прочих родов мыслей, зависящих от души; ведь достоверно, что мы не могли бы желать никакой вещи без того, чтобы не представлять ее себе посредством того, что мы ее именно желаем; и хотя по отношению к нашей душе это составит акт желания какой-либо вещи, однако можно сказать, что именно в душе имеется страдательное начало, состоящее в восприятии чего-либо, желаемого душой;
однако ввиду того, что это восприятие и это желание в конце концов как бы одно и то же, наименование переходит в сторону особенно важного; а потому и установился обычай называть такое восприятие не страстью, а лишь действием.
Когда наша душа пытается представить что-нибудь несуществующее, воздушные замки или химеру, а также когда она обсуждает что-либо исключительно умопостигаемое, а отнюдь не то, что можно вообразить, например свою собственную природу, то подобные восприятия этих вещей зависят исключительно от воли, представляющей их; поэтому и имеют обыкновение считать их скорее действиями, а не страстями.
Между восприятиями, обусловливаемыми телом, большинство зависит от нервов; но существуют некоторые из них совершенно независимые, так называемые вымыслы, равно как и те, о которых я стану говорить и которые отличаются от вышеуказанных тем, что наша воля не участвует в их образовании, и, таким образом, они не могут быть отнесены к числу душевных действий; они происходят в силу того, что «духи», будучи различно колеблемы и встречая следы разнообразных впечатлений, уже бывших в мозгу, быстро принимают в последнем направление по одним порам предпочтительнее нежели по другим. Таковы иллюзии наших слов и наши мечты в бодрственном состоянии, когда мысли без всякого сцепления блуждают туда и сюда. Некоторые из таких вымыслов являются страстями души, принимая этот термин в его собственном значении, а все они вообще могут быть названы так, если понимать это слово в более общем смысле; тем не менее, ввиду того, что они не имеют более заметной и определенной причины, кроме восприятий, получаемых душой посредством нервов, и что они кажутся лишь тенью и отображением, прежде нежели мы их хорошо распознаем, следует установить разницу между теми и другими из представлений.
Все восприятия, о которых я еще не говорил, получаются душой с помощью нервов, и между ними существует та разница, что одни мы относим к внешним объектам, затрагивающим наши чувства, другие – к нашей душе.
Восприятия, относимые нами к вещам вне нас, к объектам наших чувств, по крайней мере в тех случаях, когда наше мнение не совершенно ложно, причиняются этими объектами, которые, производя определенные движения в органах внешних чувств, возбуждают также движения в мозгу при посредстве нервов; последние делают так, что душа чувствует. Так, когда мы видим пламя свечи и слышим звук колокола, эти звук и свет суть два различных действия; только потому, что звук и свет производят различные движения в некоторых из наших нервов, а благодаря этому и в нашем мозгу, они дают душе два различных чувства, относимых нами к объектам, которые мы принимаем за причину наших чувств; таким образом, мы думаем, что видим саму свечу и слышим колокол, а не то, что только чувствуем исходящие от них движения.
Восприятия, относимые нами к телу или к некоторым из его частей, суть те, которые мы получаем от голода, жажды и прочих естественных желаний; от них можно отличить боль, жар и прочие свойства, чувствуемые нами как бы в наших органах, а не во внешних предметах: так мы можем чувствовать одновременно одними и теми же нервами холод нашей руки и жар пламени, к которому приближаем руку, или, наоборот, теплоту руки и холод воздуха, куда рука выставлена. Мы можем чувствовать это, не делая различия между действиями, заставляющими чувствовать холод или жар нашей руки и таковые же вне нас; в том только случае, когда одно из явлений переходит в другое, мы рассуждаем, что первое – уже в нас, а наступающее еще не там, но в объекте, причиняющем данное явление.