Но что может заставить человека в наше время сочинять вот такой бред? И на что он рассчитывает — что ему кто-то поверит? Да ведь чтобы поверить в такое, надо и самому серьезно страдать, и не от того, что девушка бросила — личных переживаний никто не отменял, и не от смерти близкого — природу пока победить не удается, а именно от общественных проблем. А такого не бывает! Не взяли на работу, куда стремился — есть огромный выбор аналогичных или хотя бы похожих. Не вписался в коллектив — найди другой, нигде не получается — иди на терапию, выясняй, в чем дело. Обидели почем зря — ищи справедливости в Совете. Хочешь что-то изменить в обществе — баллотируйся, активничай, обязательно заметят и выдвинут в совет какого-то уровня, а там тоже все зависит от твоей активности. Сколько времени тратишь на общество — столько и результата будет. Конечно, если хочешь что-то изменить, но сам на это не тратить ни времени, ни сил — тут тебе никто не помощник.
Такое ощущение, что гора упала с плеч. Как же все это, оказывается, мучило меня в последнее время.
Вот даже сейчас сижу на дежурстве… вот так угнетает нас Служба. И ведь служба в Системе считается тяжелой, двойной коэффициент (ну ладно, на Марсе и Луне полуторный), рабочее время не 15 часов, а столько, сколько нужно — у нас, например, получается все 40. Так бОльшую часть этого времени ты тупо сидишь за пультом, и если это не горячее дневное время — не делаешь вообще ничего. Или занимаешься личными исследованиями, на научную карьерку работаешь, любопытство удовлетворяешь. Или развлекаешься. Только спать нельзя, ну так заглотнул вигилин8 — и проблем нет.
Каждый раз, когда смотришь талантливый фильм или читаешь книгу — ты целиком под влиянием автора, ты увлекаешься, пытаешься понять его взгляд на мир… А потом это наваждение проходит, ты возвращаешься к собственному взгляду, к своей, реальной жизни. Чем бы заняться, подумал я. Можно посчитать факторы изменения веса. Я забросил таблицу, которую давно уже составлял. Но работать не очень-то хотелось. Послушаю лучше музыку. В последнее время я пропустил довольно много новинок у авторов, за которыми слежу. «Ленту», попросил я у комма, закрыл глаза для удобства и стал просматривать названия. Венский оркестр открыл сезон вечно юным Моцартом, «Три симфонии»… Венцы вообще специализируются на древности. У Второй Филармонии Шанхая две новинки, в том числе, «Космическая дуга» Сунь Хана, это интересно, это надо послушать. Или я, как любой системщик, уже болезненно-ревниво воспринимаю все, что пишут о Космосе? Легкий писк ворвался в сознание, и я с сожалением сбросил ленту.
Так и есть, мигает красным квадратик Четверки.
— Салвер-один, что у вас?
Стеклянный экран вспыхнул, на нем — озабоченное лицо инженерши Лю.
— Салвер-один, срочно нужна помощь в вакуумном.
Я поднялся, потянул медрюкзак из ящика.
— Что случилось?
— Потеря сознания. Сейчас он уже пришел в себя. Это техник новенький, Керим Мурад. Рвота…
— Покажи, — попросил я. Пациент жив, ничего срочного, надо понять, что брать с собой.
Парень сидел, согнувшись, на эстакаде, лицо бледное. Дышит, судя по всему, нормально. Медкибер уже рядом суетится.
— Выведи мне данные кибера! — попросил я. Вообще-то это все знают, Лю могла бы сообразить. Наверное, растерялась. Через секунду на мой комм потекли данные. Давление 100 на 60, пульс 84, температура 37,2, сахар 5,3, общий анализ крови — «работаю»…
Ничего страшного, кажется.
У кого сегодня готовность? У Сай. Я набрал ее комнату.
— Да?
— Сай, на Четверке ЧП, мне надо выехать.
— Мне с тобой?
— Нет. Посиди в дежурке. Там ничего страшного, обморок просто. Я съезжу сам.
— Иду уже!
Я стал натягивать скафандр.
В дежурке кто-то должен все время присутствовать. Я услышал шаги Сай в коридоре и не стал дожидаться — побежал к ангару. Историю происшествия Сай и так может прочитать, рассказывать некогда. По дороге я решал дилемму — пешком или на ровере. Триста метров — брать ровер вроде смешно, тем более, что ситуация не срочная; однако пешком я преодолею их медленнее раза в два, по открытке ходить не просто; к тому же по статистике передвижение в ровере значительно безопаснее, даже с учетом того, что дорога проложена и хорошо изучена, а метеоритная опасность на сегодня близка к нулю. Но неполадки с самим ровером случаются раз в столетие, а вот со скафандром и баллонами — значительно чаще. Пока я добежал до ангара, решение было принято. У нас на Первой ангар большой, у выхода стояло несколько готовых и заряженных машин, я выбрал четырехместный — вдруг придется везти больного к нам в стационар? Приложил ладонь к сенсору, забросил рюкзак в медленно открывшееся отверстие. Вскочил на сиденье и скомандовал «Четвертая База, полный ход», автопилот неторопливо тронул машину с места.
Я смотрел на расползание створа, космическая ночь будто ворвалась в ангар, и казалось, сейчас зальет все чернилами; смотрел на то, как позади остается шлюз, как открытое безграничное пространство окутывает ровер. Включил полную видимость. До горизонта справа тянулось бескрайнее, безрадостное серое поле, казалось, оно светится — по контрасту с окружающей бескрайней мглой, которую лишь подчеркивали игольные острия звезд. Если долго смотреть на этот серый цвет, кажется, что почва Цереры — это бумага, папье-маше, вся планета слеплена из складчатого картона.
Я перебирал версии, поглядывая на экран. Травмы не было, об этом Лю уже сообщила. Отравление? В вакуумном у нас хранятся сероводородные емкости. Сейчас ночная смена, народу мало, утечка сероводорода, плюс, допустим, скафандр негерметичный. Это может быть. Или пищевое отравление. Или инфекция все-таки — несмотря на все иммуномодуляторы, бывают вирусы, которые индивидуально пробивают защиту, а Керим недавно с Марса, кто знает, что он принес… Анализ крови готов! Лейкоциты повышены, что говорит в пользу последней версии. Заберу к нам, проведем полный скан… Все это время на краю сознания тлело ощущение: что-то не так… Что не так?
Я опомнился: да вот же! Слишком задумался, а между тем, на пульте мигает красный восклицательный знак. Массаракш, да что же такое? Что за невезение сегодня? Автопилот мягко затормозил, и ровер ткнулся в грунт. До цели еще сто пятьдесят метров, почти половина пути.
— В чем дело? — я включил коммуникатор. Машина ответила бесстрастным механическим голосом.
— Неопознанные помехи ходовой части. Диагностирую. Движение не может быть продолжено.
Я застонал. Так не хочется тащиться с рюкзаком по открытке…
— Уточни, какие помехи? — спросил я.
— Самопроизвольное срабатывание стартера. Компенсирую.
Что это значит? Я попытался вспомнить матчасть ровера — но к сожалению, из головы все вылетело, а искать сейчас в комме схему и разбираться… проще уж пешком дойти. Но что там может случиться? Ерунда какая-то.
— Продолжай движение, — велел я. С роверами никогда ничего не случается. Это тачка на колесиках, что с ней может произойти? Теоретически там, конечно, есть аккумулятор, но даже при его взрыве… Машина резко дернулась. Мне стало не по себе.
— Стой! — приказал я. Автопилот не отвечал, ровер мелко трясся, видимо, раздираемый противоречивыми приказами. Я ударил по кнопке аварийного открытия. Но колпак не шевельнулся. Да что же за невезуха на ровном месте, тоже лекарь — не может два шага до больного сделать!
Надо подождать пару секунд, все выправится само. Машине нужно время. На пульте мигали уже с десяток кругов и восклицательных знаков. Похоже, с ровером что-то серьезное. Я снова попытался открыть дверь. Повернулся обратно к пульту и вначале ощутил первый мощный толчок — меня подбросило к потолку, а потом пульт передо мной стал выпучиваться, лезть прямо в лицо, я отшатнулся, и тут же — мощный удар, меня выдрало и понесло куда-то — и накатила тьма.
Потолок надо мной состоял из серовато-белой плитки, усыпанной точками вентиляции. Где я видел этот потолок? Да у нас же, на станции. Я дома. Ничего не болит, но двинуться невозможно. На правом плече два насоса что-то качают в кровь. Я слегка повернул голову. Темная фигура рядом шевельнулась. Кристи…
— Стани? Ну как ты?
— Нормально, — сказал я.
— Пить хочешь?
Она сунула мне питьевую трубочку в зубы. Постепенно я восстанавливал события в памяти. ЧП на Четверке… ровер… взрыв.
— Что… это было? — я выпустил трубочку. Кристи обтерла мне лицо салфеткой.
— Авария, очень странная. Взрыв аккумулятора, вроде и не страшно, только мотор пострадал, но нестандартно сработала катапульта. Тебя выбросило из кабины и сильно приложило о камень. Плюс дегерметизация скафандра. Хорошо, что ты был не так далеко от цели.
— Сейчас… какой день?
— Шестнадцатое, десять часов вечера. Ты почти сутки был без сознания. Стани, мы не можем тебя восстанавливать здесь. Скоро придет транспортник на Марс. Мы вызвали нейрохирургов.
— Что… со мной? — сердце упало. Неужели все так плохо?
— Ничего страшного, не пугайся. Перелом двух позвонков, грудной отдел. Сай уже прооперировала, но разрыв спинного мозга…
— Понятно. Сканы потом посмотрю.
Я пошевелил пальцами рук — это работает. Ноги не ощущаются совершенно. Их нет.
— Как это могло случиться? Что говорят техники?
— Ничего. Там все разворотило взрывом. Взрыв аккумулятора. Видимо, скопление газов, и почему-то стартер дал неожиданную искру. А вот почему так катапульта сработала — никто не понял.
— Автопилот говорил, неполадки со стартером, — вспомнил я.
— Говорят, очень редкий случай, — прошептала Кристина, — раз в тысячу лет и не такое случается, конечно…
Случай? Опять случай…
Я подумаю об этом как-нибудь потом.
— А что с этим… Керимом?
— А, да ничего. Небольшая гриппозная инфекция с Марса. Уже вылечили. Всю базу тоже проверили.
Я закрыл глаза. Вот и все, прощай, Церера. Прощай, Система и Космос вообще. Тут не о Системе надо думать, а о том, чтобы восстановиться и начать снова ходить — хотя бы на Земле.