— Нет. Ты просто увел ее. Увел чужую жену. Не чужую, вернее — а лучшего друга.
«Надо заканчивать этот разговор». Но почему-то не заканчивалось. Я не знал, как прекратить этот кошмар, меня затягивало в мутный водоворот, дна под ногами не было, и вода уже больно сдавила грудь… а выхода я не видел. Почему-то нельзя было просто сказать «спокойной ночи» и погасить экран. Почему-то я верил, что мне удастся успокоить Костю… привести его к сколько-нибудь разумному пониманию. Я не психосалвер, но основы мы все проходим.
— Костя… подожди… никто же никого не уводил!
— Не уводил?! Ты подлец! — крикнул он. Мое сердце грубо застучало в ребра.
— Прекрати сейчас же! — рявкнул я. Оглянулся и прикрыл дверь плотнее — не хватало еще Марселу травмировать.
А Костя между тем говорил и говорил, не переставая, и магия его слов затягивала словно в колодец — не простой, а тот, из рассказа По, и я знал, что скоро упаду, что я уже на краю. Костя говорил, прямо глядя перед собой, и его серые глаза блестели обвинительно. Я всегда завидовал ему. Я был неудачником, ничего не достиг в жизни, вечно в тени своей знаменитой матери — меня из-за нее выдвигали на первый план, а сам я ничего из себя не представлял. Я завидовал ему, который всего добивался сам и был лучшим. Я увел у него из-под носа Марселу, и потом смертельно обиделся, когда Марсела все же предпочла Костю. Кое-что Костя говорил прямо, а на какие-то моменты только намекал — но этого хватало. Теперь уже не образ Марселы — истеричной ведьмы, а мой собственный образ — завистливого, жалкого ничтожества, морального садиста — рисовался всё отчетливее… да ведь Костя прямо-таки талантлив. Ему бы писать надо, фильмы снимать — такие отрицательные образы бы получались! Его слова вонзались мне в грудь, и от боли я уже не понимал разницы между реальностью и фантазией, мне было все равно и хотелось кричать — кричать, швырять посуду, крушить мебель… Но я неподвижно и молча сидел, выслушивая Костю. У меня никогда в жизни не было подобного опыта.
— Ты же знаешь, что все это не так, — прошептал я. Теперь надо было отключить его, но я еще менее был в состоянии это сделать — нужно выяснить, есть ли в его словах хоть какая-то доля истины, что он, черт возьми, имел в виду?
— Костя… ты что? Это же неправда.
— Факты очень просты, Стас: моя жена сейчас сидит у тебя в квартире, и ты будешь с ней спать. И все это произошло по твоей инициативе.
— Да, но…
В этот момент рядом на стене вспыхнул альтернативный вызов. Срочный приоритет. Мама. Этот вызов словно вырвал меня из морока.
— Костя, извини, — я выпрямился, — мы поговорим потом. Сейчас меня вызывают. Это срочно.
— А потом уже не будет!
Я выключил его канал. Посидел несколько секунд, привел в порядок лицо и включил маму.
— Место локализовано, — произнесла она, — встречаемся у меня.
Глава 20. Золотой Лев
— На тебе лица нет, — сказала Марсела, когда мы выходили из квартиры, — что случилось?
Я посмотрел на нее, оживленную, легкую, и подумал — как же хорошо, что ей не пришлось говорить с Костей. Что она ничего об этом не знает.
И еще — в такой атмосфере она прожила много лет. Я содрогнулся. Да, Марси очень сильный человек. Может быть, поэтому она и не ушла — слабый бы давно свихнулся, нашел какой-то выход, хоть через психушку, а она просто терпела.
— Все нормально, — я улыбнулся, — видимо, задумался. Интересно, где же наш проживает герой сопротивления системе?
Черт возьми, а почему меня всю жизнь преследует эта мысль — «мной интересуются только из-за мамы», «я недостоин своих родителей», «я пользуюсь чужой славой»? Почему мне было не радоваться и не гордиться — кто заставлял меня комплексовать? Если вспомнить — ведь и здесь постоянно были тончайшие намеки — «конечно, не у всех же родители-герои». И я всегда с Костей соглашался.
Мама бросила на диван два пакета. Я поднял один из них.
— Форма для флаг-турнира, — пояснила она, — она лучше защищена. Переодевайтесь.
Что значит — опыт, я вот даже и не подумал о подготовке к операции. Хотя есть отговорка — я просто не успел. А мама, конечно же, успела. Мы подхватили пакеты и разошлись — Марсела в туалет, я в спальню. Помимо формы, в пакете обнаружился спортивный травматик, наверное, такие тоже используют во флаг-турнире. В турнир до сих пор играют в Европе, Северной Америке и Австралии. Мы в школе играли в похожую «Зарницу». Так что с пистолетом я, конечно, умею обращаться. Форма была действительно лучше защищена, чем наша зарничная. Камуфляжного, серо-зеленого цвета, с кумулятивной тонкой подкладкой, вполне сдерживающей резиновые пули и тому подобную ерунду. Я переоделся и вышел в гостиную. Мама открыла дверцы стенного шкафа и отперла сейф, приложив ладонь. УВП она деловито засунула в подмышечную кобуру и застегнула форму. И это была не спортивная форма — мама сразу стала грузной, словно мигом приобрела лишний вес, хотя ее движений это никак не стеснило.
Хорошо, что она защищена. Мама обернулась ко мне.
— Хотела быстро заказать и вам патрульную форму, но такие вещи за час не делаются. К сожалению.
— Зачем тебе пистолет? — спросил я. — Из него можно только убить.
— На всякий случай, — мама пожала плечами. Протянула мне упаковку с обоймами для травматика, я рассмотрел их, здесь были как резиновые пули, так и парализаторы. Такие применяют для обездвиживания крупных животных, и это было, пожалуй, логично. Я зарядил пистолет парализующими пулями.
Во дворе нас ожидал беспилотный вертолет.
— Куда летим? — спросил я, когда мы поднялись.
— Точка в Европе.
— К утру прибудем?
— Ну что ты, — сказала мама, — мы в Свердловск, в космопорт. Я все еще член Европейского Штаба ОЗ. Нам дали ракету. Конечно, надо делать все аккуратно, мы не исключаем, что у Гольденберга доступ к нашим данным.
Крутизна моей старенькой мамаши, похоже, превосходила все мои представления. Конечно, увидев ее занятия спортом, оружие, а особенно — участие в аналитическом процессе ОЗ, только слепой не сообразил бы, что она все еще там работает. Но Европейский штаб… а впрочем, почему нет, в штабе маман самое место.
— Гольденберг работает в области ИТ? — поинтересовалась Марсела, — или на него работал кто-то другой? Уровень высокий. Программа довольно остроумная.
— Гольденберг был освобожден из ЗИНа досрочно, — сухо произнесла мама, — отбыл там семь лет. Урона не понес, чего и следовало ожидать — он бывший геймер, сумел поставить себя в диком обществе индивидуалистов. Год в реабилитационной колонии, зарекомендовал себя хорошо. Затем закончил институт информационных технологий. Но на службу оформился тренером флаг-турнира, знания инженера, очевидно, использовал для себя. Разработал два электронных тренажера для обучения спортсменов, за что получил зачтенными десять лет службы в качестве изобретателя и ушел из спорта. Везде наилучшие характеристики. Полезный член общества. Правда, сейчас швейцарцы накопали, что в его команде наблюдалась высокая текучесть и повышенный травматизм, включая два летальных случая за 10 лет. После истечения зачтенного срока оформил выход из службы по возрасту. Поселился на Бодензее, получил дом. Живет изолированно, иногда встречается со старыми знакомыми, эти контакты отслеживаются сейчас, пока ничего подозрительного не нашли. О том, что именно он написал книгу «Черное время», уже известную ОЗ, до сих пор не было сведений — но никто ведь и не расследовал, не искал автора, очередной сетевой бред, знаете ли.
— Не понимаю, — нахмурилась Марси, — я думала, ОЗ как-то более бдительна. В ХХ веке Первый Союз распался во многом из-за подобной пропаганды.
Мама улыбнулась.
— Мы находимся совершенно в другой ситуации, чем Первый Союз. Там эта пропаганда имела базисные корни — мощное империалистическое окружение, мировой класс капиталистов, который стремился разрушить социалистическое государство. Пропаганда была лишь одним из орудий. Сейчас говорить можно все, что угодно. За Цзиньши не стоит никакой класс. У него нет собственности. Никакие люди от него не зависят. И вообще нет у нас класса собственников, некому разрушать статус кво. Наше общество перешло в устойчивое состояние, поэтому небольшая толика горячечного бреда от бывшего члена королевской фамилии — это как перчик в супе. Никому не повредит. Если бы, конечно, этот бред еще и не кодировал бы смертельный вирус. Кстати, я не вполне понимаю, как этот вирус работает. Я не специалист…
Марсела оживилась.
— Это довольно интересно. Видите ли, комм по своему предназначению принципиально отличается от предшествующего класса устройств. До войны пытались все функции впихнуть в один прибор — это и телефон, и экран с субмиром… то есть интернетом тогда, и электронная книга, проигрыватель, игры, планер, навигатор. Получалось это плоховато, конечно. Коммы же с первого по восьмое поколение сразу предназначались для того, чтобы только управлять внешними устройствами. Электронной книгой, различными процессорами, навигатором и так далее. Комм индивидализировал эти устройства под хозяина. Эта важнейшая функция перешла и на наш височный комм, хотя он сочетает достоинства коммов и старых устройств — это полноценный встроенный компьютер. Но он легко управляет любыми внешними устройствами, в этом его важнейшее предназначение. И вот данный вирус сканирует управляемые комммом устройства и посылает им команды, способные повредить управлемый объект. У транспортных средств перегревается аккумулятор или сгорают силовые ключи, нейростимуляторы начинают генерировать опасные для здоровья импульсы.
— Да, — задумчиво произнесла мама, — с интеллектом у Леона всегда было все в порядке. Но давайте обсудим план операции…
Из-за смены часовых поясов мы прибыли еще раньше, чем ожидалось, и уже к полуночи высадились у леска, граничащего с темным озером.
Самым долгим отрезком был вертолетный бросок до Свердловска. На космодроме мы пересели в стратоплан, уже не беспилотный, нас вез молодой летчик. Я беспокоился за маму — нам пообещали 4g — но она перенесла подъем без проблем. Мы поднимались почти вертикально, глаза лезли из орбит, но все прошло довольно быстро, а затем обрушились в такое же крутое пике — сразу на малый космодром в Штуттгарте. Полет до Европы занял 20 минут. Здесь нас ждал скоростной скутер и парень из местного ОЗ. Я вспоминал слова мамы, сказанные в вертолете, — я выразил тогда удивление, что она не взяла на операцию кого-то из оперативников, служащих ОЗ, да и вообще — почему Южногерманская ОЗ не провела захват своими силами.