Дед Яким, что было задремал, встряхнулся, и, не поняв, в чем дело, захлопал в ладоши. Это вызвало новый взрыв веселья.
— Давайте, давайте, дедушка, вместо физзарядки! — подбодрил старика Федька.
— А я думал, что аплодисменты… Хотел поддержать, — сконфузился дед Яким.
Настроение у молодежи изменилось. Галина это почувствовала и заговорила еще более вдохновенно:
— В нашей школе комитет комсомола очень часто проводил вот такие вечера. Говорили о дружбе, честности, о культуре, о призвании, о будущем. Интересных тем можно найти очень много. Давайте и мы заглянем сегодня в наше будущее, представим себе, каким оно будет, скажем, через пять или десять лет.
В ее словах было столько душевной простоты и доверия, что все притихли, внимательно слушая.
— Каждый может говорить о том, что ему ближе, роднее. Я, например, хочу поделиться с вами вот чем…
Галина остановилась, обдумывая, с чего бы начать. Все ждали, в зале не было слышно даже шепота.
— По всей нашей стране от Камчатки до Мурманска люди мечтают побывать в Крыму. Они копят деньги, чтобы приобрести путевку. Для них Крым — это райское место. Это — море, воздух, солнце и прежде всего сады, сплошные сады с созревающими великолепными фруктами. Помните, как писал о Крыме Александр Сергеевич Пушкин:
Волшебный край! очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса…
Галина минуту помолчала.
— Но посмотрите сейчас на наше село. Ни одного кустика, ни одного деревца. Голая земля. Это что — Кара-Кумы? Получается, восхищаются не Крымом, а только узенькой полосой крымской земли вдоль Южного берега. Мне в прошлом году пришлось ехать в поезде с шахтером из Караганды. От Чонгарского моста он нетерпеливо поглядывал в окно и уже перед Симферополем не выдержал и спросил: «Когда же будет Крым?» — «Да мы с раннего утра уже едем по крымской земле», — ответили ему. Видели бы вы, товарищи, какое разочарование было на его лице. «А мне наговорили!.. — вздохнул он, а потом добавил: — Степь и у нас, в Казахстане, есть, только еще шире и красивее, и трава куда гуще, роскошнее». Вот что говорят о нашей степи!
Кто-то вздохнул в зале.
— А какую красоту можно создать здесь, если приложить руки! — воскликнула Галина.
— А будут ли расти у нас виноградники?
— Конечно! Наукой доказано.
— Что наука… Лучше скажи, как на это смотрит твой дед. Что он говорит? — спросили из первого ряда.
Все настороженно затихли. Галина вспомнила слова деда: «Чтобы поднять там сады — большую любовь к этому надо иметь». И уверенно ответила:
— Он говорит, что будут расти…
Словно свежий ветерок пробежал по залу.
— Только раньше здесь об этом по-настоящему не думали, — еще с большим воодушевлением продолжала Галина. — Теперь представьте себе, товарищи, такое. Едешь по степной дороге. По одну сторону шумят листвой сады, созревают яблоки, персики, абрикосы, и пьянящим ароматом веет от них за десятки километров. А по другую сторону, на сколько глаз достанет, — виноградники…
Галина глубоко вздохнула, и вдруг за ней вздохнул весь зал.
Помолчав, она тихо добавила:
— Вот об этом и предлагаю поговорить сегодня.
Она села.
Несколько минут царила тишина.
— Почему же никто раньше не говорил об этом? — первым спросил Николай. — А ты до сих пор молчала…
— Я с Матвеем Лукичом уже трижды говорила. Он просто отмахнулся…
— А мы зачем?! — вскочила из-за стола Настя. — Нас вон сколько!.. Да мы, когда захотим, всех поднимем!
— Именно так! — ударил рукой по столу Сергей, увлеченный общим настроением, но сразу же спохватился. Не к лицу ему, бухгалтеру, выступать не подумав. Надо хорошенько все взвесить.
— Товарищи, т-тише! — крикнул он во весь голос. Но шум только начинался. Поднялось сразу несколько человек.
— А у нас в Прилуках… — начал Николай, но его перебили.
— Товарищи, знаете что?
— Слушайте, братки! Идея!..
— Да тише вы, черти!..
— Товарищи, товарищи! — надрывался Сергей. — К порядку. Говори, Саша!
— Да что тут говорить, когда не о чем. Галина все сказала, правильно сказала. Надо немедленно поставить этот вопрос на правлении.
— Ха, какой быстрый! Раз-два — и в дамках. А если не будут расти? Обдумать все надо, — воскликнул Леонид Сахно, прицепщик из первой бригады.
— Будут расти! — благоразумно заверил Тимофей.
— Ты, кажется, перед своим домом сажал?
— Ну, сажал! Три вишни и пять яблонь.
— А что выросло?
— Ничего не выросло!
— Ха-ха-ха!
— Садовод…
— Вот видишь! — наседал Сахно. — Остались от твоего сада только прутья, тете Маше гусей гонять…
— Так он их воткнул в землю, наверное, не тем концом!
— Да меня же дома не было два месяца.
— Тихо! — крикнул Сергей в разбушевавшийся зал.
— Запевай! — воскликнул Федька и по-разбойничьи свистнул.
Зал сразу притих, словно его накрыли колпаком.
— Ты зачем свистишь? Ты на конюшне или где сидишь? — спросил Сергей. — Хочешь, чтобы вывели с собрания?
— А что, я ничего. Просто хотел базар прекратить. Видите — порядок, — спокойно ответил Федька.
— Ну и дрянной ты человек, — обернулся к нему дед Яким. — Зачем умнее себя говорить мешаешь. Тебе хоть намордник одевай перед тем, как между людьми пускать.
С началом спора дед Яким оживился, заерзал на стуле.
— Что вы, дедуля, сегодня меня весь вечер едите? Или по вкусу я вам пришелся? — оскалил зубы Федька.
— Тьфу, прости господи. Стал бы я такую дрянь жевать.
— Худой очень.
— Одни сухожилия.
— И пахнет. Известно же — суслик[7], — послышались голоса. Дед переждал, пока утихнет смех, и благоразумно сказал:
— Вот что я вам, ребята, хочу сказать: хороший ваш диспут, — дед Яким подчеркнул последнее слово. — И очень он мне даже по душе. Вот такой мой разговор! Я люблю, чтобы все делалось по-молодецки, с огоньком. Вот вы разгорелись, и я ожил сразу. Оно сажать сады и виноградники, возможно, еще и не геройское дело, но очень нужно людям и земле. Ее, земельку, когда приласкаешь, она потом в сто раз больше за это отплатит. И я даже с большим желанием буду помогать вам!
— Жди, когда вырастут…
— Для кого стараться будете, дедушка? Все равно не дождетесь, чтобы отведать яблочко, — заметил кто-то.
— Эх, плесень ты зеленая! А ну выйди сюда, поганец, на глаза! — дед подождал немного, но никто не вышел. — Оно и видно, что ум у тебя куриный, а совесть у кошки одолжена… — дед Яким повысил голос. — А фрукта сажать я хочу для того, чтобы ты, дурак, потом ел да меня добрым словом вспоминал, а себя за сегодняшнюю глупость корил. А вы, ребята, правильно решаете. Земля трудолюбивых любит. Вот и весь разговор!
Дед сел и сразу же поднялся Тимофей.
— Все понятно! Надо ставить вопрос перед правлением колхоза. Пусть решают. Вон я слышал, у калининцев нынешней весной посадили десять гектаров сада, более сорока — виноградников и еще плантаж готовят. Время и нам подумать!
— Правление не захочет, так мы сами посадим! — воскликнула Настя.
— Правильно!
Сергей порывисто поднялся, застучал по столу. Ему не хотелось, чтобы собрание, на котором он председательствует, приняло решение, идущее в разрез с линией председателя колхоза.
— Товарищи, я предлагаю озеленить пока только село.
— Вдоль дорог также следует посадить…
— Тополя!
— Фруктовые деревья!
— Тише, тише!
— Товарищи! Слушайте сюда!..
От дверей, возле которых, услышав шум в клубе, столпилась немалая группа пожилых колхозников, пробирался невысокий курносый мужчина лет тридцати пяти. Он подошел к столу.
Увидев незнакомца, молодежь притихла.
— А мне в районе говорили, что в «Рассвете» комсомольская организация не работает, — широко улыбнулся он. — А здесь, оказывается, вон какие горячие комсомольцы. И вопросы решаете очень правильно. Хорошо!
— Да кто вы такой, чтобы выступать здесь? Мы вас не знаем, — не вытерпел Федька.
— Кто я? — засмеялся незнакомец. Улыбка у него была приятная, на все зубы, а курносый нос, казалось, совсем исчезал с широкого лица. — Может и мне, как вон той девочке, — кивнул он на Галину, — рассказать свою биографию? Хорошо, скажу коротко. Был когда-то на комсомольской работе, потом заведовал отделом в райкоме партии, учился в высшей партийной школе, а вот теперь буду работать у вас секретарем парторганизации. Сегодня на собрании избрали.
В зале пронесся шелест.
— Зовут меня Иван Петрович Стукалов. Вот и познакомились, надеюсь, станем друзьями. Согласны? — прищурился он в лукавой улыбке.
— Согласны!.. — раздались отдельные голоса.
— Вот и хорошо! — весело подхватил Иван Петрович, словно ему ответил весь зал. — А сейчас хочу вам сказать о вашем сегодняшнем собрании. Очень хорошо! Не знаю, кому как, — он взглянул на группу колхозников у дверей, — а мне, товарищи, честное слово, нравится! Да как может не нравиться то, что решается в интересах общества? Вот сразу видно, что говорят хозяева жизни… Где же и выращивать виноград и фрукты, как не в Крыму! Может, в Вологде или Якутии?..
Галина почувствовала себя окрыленной. «Эх, тебя бы сюда, упрямого, — подумала она о председателе. — Ну, всё, теперь уже не отвертишься!»
И она теплым, благодарным взглядом смотрела в открытое, такое простое, веселое лицо секретаря.
— Молодцы комсомольцы! Я обеими руками за ваше предложение!
Стукалов поднял вверх руки, словно голосуя, и вдруг захлопал в ладоши, по-юношески, с азартом, от всей души. Зал дружно поддержал. Аплодировали долго, задорно, а почему — сами не знали. Пока ничего не сделали, только решили сделать.
Еще звучали отдельные аплодисменты, а Иван Петрович неожиданно для всех запел высоким баритоном:
Родины просторы, горы и долины,