«А надо бы привлекать Степана, ведь он имеет такое влияние на молодежь!» — думала Галина.
Из задумчивости ее вывел стук в дверь. На пороге стоял Федька. За ним топтались Николай и Степан. Несмотря на метель, телогрейки на ребятах были расстегнуты.
— Взносы принимаешь? — спросил Федька. Галина быстро поднялась со стула.
— Заходите, заходите, товарищи! — сказала немного растерянно, не зная, как разговаривать с гостями — приветливо, как положено хозяйке, или официально, как секретарю.
Ребята зашли неуверенно, искоса осматривая чисто убранную комнату.
— Мы были в конторе, думали, что ты там. Потом решили зайти сюда, — будто оправдывался Федька.
— У нас выходной. Завтра становимся на ремонт, — добавил Николай.
— Хорошо, хорошо. Садитесь, — засуетилась Галина. Она достала из ящика штампик, развернула ведомость.
Федька бесцеремонно сел к столу, включил радиоприемник. Передавали легкую музыку.
— Ох и бумаг же у тебя! — прищурил он глаз, глядя на несколько папок, разложенных на столе. — Тебе случайно личный секретарь не нужен?
— Пока что обхожусь сама.
— Жаль. А то я не отказался бы от такой должности… — Федька вздохнул. От него пахло вином. — Вот беда — никак не могу пробиться в начальники. Назначили бы меня хотя бы директором Азовского моря или каким-нибудь управляющим «Главсбытчерствхлеб».
Увидев, что на его шутки никто не реагирует, он снова вздохнул.
— А погода какая! Хорошо бы в такую пору в домино или в подкидного играть да пиво сосать, — сказал неизвестно кому.
— От тебя и так, кажется, пахнет, — сказала бабка Степанида, закончив вытирать окно и проходя на кухню.
— Что вы, бабуль? И капли во рту не было. Это на прошлой неделе на свадьбе у товарища гулял, вот ботинки до сих пор пахнут мадерой.
Галина приняла взносы, сделала отметки в билетах.
Уже уходя, Николай с порога сказал:
— Когда что-то нужно будет в клубе или по комсомольской линии, ты нам свистни, не стесняйся — поможем.
— Хорошо, спасибо!
— Пошли, пошли! — заспешил Степан.
От этой встречи у нее стало как-то тепло на душе. Она заметила, что после боя за Козью балку все, даже Федька, стали относиться к ней с уважением. Только Степан… Степан оставался загадочным. Вот и сейчас он все время отводил от нее взгляд, смотрел куда-то в угол.
Не прошло и десяти минут, как за ребятами закрылась дверь, а в дом ввалился новый гость.
— А-а-а, вот ты где. Здравствуй!
Галина узнала корреспондента молодежной газеты.
— Ну и метель!.. Третий год живу в Крыму и никак не могу угадать, как одеваться зимой. Натянешь пальто — захватит дождь. Поедешь в плаще — ударит мороз. Наденешь валенки — обязательно выглянет солнце, и все расквасит вокруг. А через два часа смотришь, — опять замерзнет…
Он снял шляпу, опустил воротник пальто.
— Я уже и на ферме был. Председатель к тебе послал. Хороший свинарник, мне понравился. Между прочим, я в долгу перед вами. Так и не поместил тогда заметку о свинарках. Нельзя же было подряд три материала из одного колхоза.
Говорил в спешке, а сам уже расположился за столом, достал блокнот.
— А знаешь, как ты меня подвела?
— Я? Вас? Когда…
— Да в прошлый раз. Стихи оказались крадеными, а ты уверяла, что Костомаров сам их пишет. Опубликовали мы, а через неделю пришло письмо в редакцию. Автор стихов — слепой парень и почти год назад печатал их в журнале для слепых, который издается в Ленинграде.
«Так вот почему мне показалось, что в стихах чего-то не хватает. Их писал человек, лишенный возможности видеть. И этого человека обворовывали…» — с возмущением подумала Галина.
— Мне чуть выговор не влепили за этого Костомарова. Кстати, где он сейчас? — спросил Чижук.
Галина пожала плечами.
— Сбежал.
И она рассказала о Викторе.
Корреспондент просидел больше часа, исписал с десяток страниц в блокноте и также поспешно, как и появился, ушел, натянув на уши шляпу и подняв воротник пальто.
— Надо побывать еще в одном колхозе. Не знаю только, как буду добираться, — сказал он прощаясь.
Приближалась обеденная пора. На улице разыгралась настоящая метель. Галина, устроившись у теплой стены, развернула учебник по плодоводству. На завтра было назначено занятие только что организованного кружка садоводов. Читать лекцию пригласили агронома из района.
Но сегодня выдался день неожиданных визитов. Не успела Галина и страницы прочитать, как в комнату влетела раскрасневшаяся Настя.
— На улице так чудесно! Метель! Ох, и люблю же я зиму! А ты что делаешь? — спросила она, разматывая пуховый платок.
— Читаю.
— Оставь. Давай поболтаем немного.
Она подбежала к столу, включила приемник, нашла музыку.
— У нас в Пензенской области знаешь, какие зимы бывают? Избы вровень с крышами снегом заметает. Любила я во вьюгу лежать на горячей печке и слушать сказки. Бабушка у меня была мастер в этом деле. Метель разноголосо воет в трубе, а бабушка медленно, протяжно так рассказывает всякие страшные вещи. Я еще маленькой была. Лежу ни жива ни мертва. Хо-рош-шо!
Музыка в приемнике прекратилась, и диктор объявил: «Говорит Донецк. Передаем областные известия… Хорошими трудовыми успехами встречают горняки Новый год. Сегодня строители шахты «Крымская-комсомольская» досрочно выполнили годовой производственный план. Бригада Петра Чигорина на семнадцать дней раньше срока завершила проходку шахтного ствола.
— Галочка! — подпрыгнула Настя. — Петр!.. Это же о нем говорят, слышишь?
— Тише ты, дай послушать! — нетерпеливо одернула подругу Галя. Она сидела с сияющим лицом, затаив дыхание, не сводила глаз с освещенной шкалы приемника. Но диктор уже говорил о других шахтах.
— Почему же ты не радуешься, каменная баба?! — набросилась на нее Настя.
— Я радуюсь…
— Да разве так радуются? Дурочка!.. Прыгать надо, ходить на голове, визжать, смеяться, ну разбить что-нибудь, чтобы излить чувства…
— Ты научишь!..
Настя засмеялась и обняла подругу.
— Счастливая ты, Галочка, честное слово. Просто завидую. Эх, если бы он меня так любил…
— Кто, Петр?
— Да нет, Степан. Я возле него уже и так, и сяк, а он, словно трактор С-восемьдесят, — сила немереная, а души нет. Даже не замечает… Не признаваться же мне первой…
— А меня чему учила? Помнишь?
Настя засмеялась.
— Другим советовать легче. А вот как самой… — она вздохнула. — Ой, да что я болтаю?.. От скуки все это. Здесь, в сердце, ничегошеньки еще нет, — ударила она себя кулаком в грудь. Потом подпрыгнула и подбежала к окну.
— Ох и буря же будет! Держись!
Глава сорок первая
И буря действительно разыгралась.
Ветер сперва налетал порывами, словно брал разгон, и становился все сильнее и сильнее, а потом подул с безудержной силой, запел, засвистел, загудел на разные лады между заборами, под крышами домов, на струнах проводов. Бросался на дома и от того, что не мог развалить стены, яростно завывал, швырял снегом, звенел стеклами.
Зато в поле гулял без помех. Поддувал, ломал замерзший снег, пластами поднимал его, бросал на землю, разбивая на мелкие крошки, снова подхватывал и распылял в белое подвижное облако, быстро нес к посевам озимой пшеницы, обрывал с нее сонные листочки, вылизывал все, что попадалось на пути. Казалось, над степью двигался не воздух, а сплошная снежная масса. Ни земли, ни неба, ни пространства.
Борясь с порывами бокового ветра, вдоль рядов молодого сада брёл Сергей. В Козьей балке бушевало меньше. Ветер проносился выше, высыпая сюда массы снежной пыли. Но и здесь Сергей с трудом переставлял ноги. Снег залеплял рот, нос, глаза. Из-под согнутой руки парень с тревогой осматривал полузасыпанные деревца. Привязанные к колышкам, они дрожали, клонились к земле, царапали ветвями снег.
Вдруг увидел, как от натиска ветра развязалось лыко, которое держало деревце возле колышка. Ветер сразу же пригнул деревце к земле. Тонкий промерзший ствол не выдержал, переломился. Сергей бросился к нему, упал, протянул руку, но ветер рванул, оторвал верхушку и мигом бросил ее в кипящий серый мрак. Прямо перед глазами Сергей увидел пенек от яблоньки. На темной коре заметно выделялась белая полоска.
Сергей с тревогой начал осматривать ближайшие деревца и под одним из них увидел зайца. Зверек, борясь с ветром, сжимался в клубочек, уши лежали на спине. Но голод брал свое. Переждав порыв ветра, заяц вытянул шею и начал быстро грызть молодую кору. Услышав посторонний шум, он поднял было уши, но ветер снова положил их на спину.
— Ат-т-у-у!.. Я т-тебя! — что есть духу закричал Сергей, порывисто поднявшись на ноги, но даже собственного голоса не услышал. Ветер вырвал изо рта слова и унес их вместе с сыпучим снегом. Сергей метнулся к зайцу, тот подпрыгнул, несколько раз перекрутился клубочком и боком помчался вперед, скрывшись в снежной пыли.
Сергей протер глаза и возле второго деревца увидел желтоватый комок.
— Прочь, наглец! — снова крикнул он. Но зверек вдруг бросился ему под ноги.
От неожиданности Сергей испуганно вскрикнул, отскочил в сторону и снова повалился в снег. Возле него радостно залаял песик.
— Ж-жучок? A-а, чтоб тебя… — узнал Сергей свою собаку. — Напугал до с-смерти… Бродишь тут в такую с-собачью погоду!
Поспешил в село. Ветер мешал идти. Словно играя, он то толкал в грудь, останавливал, заставлял делать несколько шагов в сторону или назад, то налетал сзади, валил с ног. Сергей полз, потом снова вставал. А тут еще Жучок мешал, путаясь под ногами.
Уже возле какого-то хлева ему встретилась закутанная в платок Галя.
— Ну, так там?! — прямо в лицо Сергею крикнула она.
Раскрыл было рот, чтобы ответить, но ветер, словно только этого и ждал, бросил в него горсть снега.
Сергей закашлялся, вспомнил чертей с их матерью, потом смахнул с глаз слезы и закричал в ответ:
— Т-труба!.. Гибнут деревца!.. Ломает… И зайцы…
— Зайцы?!