…Звуки радиолы манили молодежь. К месту танцев начали собираться сельские парни и девчата.
Бабка Степанида долго смотрела в окно, как танцует и веселится молодежь, потом вспомнила, что до сих пор уток не накормила. Размочила в воде хлеб, добавила отрубей. За хлевом, возле клетки с утками, она увидела заплаканных девушек. Остановилась, зашла за угол, чтобы не потревожить их, поставила ведро на землю.
— Что ж, это жизнь, и девушка только входит в нее. А в жизни по-разному бывает…
Степанида тяжело вздохнула.
Глава пятьдесят восьмая
Прошла еще одна зима и весна. Наступило новое лето. Галина не умерла, не сошла с ума, как думала в первые дни после отъезда Петра. Все шло своим чередом.
Этот год принес много изменений в ее жизнь. Она повзрослела, возмужала. Тверже и увереннее стал взгляд черных глаз. А где-то глубоко в них пряталась грусть.
Говорят, что любовь можно заменить дружбой. Неправда. Ложь! Ни одному другу нельзя открыть всех заветных тайн своей души. Это доверяют только любимому человеку.
Так думала Галина. Она, как и раньше, писала Петру о своих взглядах на жизнь, о мечтах и раздумьях, о комсомольских делах, сообщала все сельские новости. Но каждый раз, отправляя письмо, чувствовала, что могла бы рассказать значительно больше. И это невысказанное накапливалось, оседало где-то возле сердца и рассасывалось день за днем, постепенно, неохотно.
А жизнь звала, подгоняла. Сколько еще предстояло сделать на земле.
Чтобы забыться, Галя с головой погрузилась в работу, придумывала для себя самые разнообразные занятия, старалась больше быть с людьми, чтобы не оставаться в одиночестве.
Только теперь она по-настоящему поняла смысл жизни. Раньше много читала о том, что основой жизни является труд. Сама она когда-то думала о труде лишь как о средстве достижения славы. Теперь же на примере богатой событиями биографии деда Якима увидела, что труд является источником радости и вдохновения. Маленький, подвижный дед Яким не мыслил себя без этого. И гордился не собой, а результатами своего труда, тем, что оставляет после себя другому поколению. Галина была счастлива. «При коммунизме все люди будут воспринимать труд, как жизненную необходимость, как воздух, которым дышишь, блюдо, которое ешь», — думала она.
Как-то совсем недавно она случайно обратила внимание, что Степан во многом похож на Петра. Степан об этом, конечно, и не догадывался. Такое открытие удивило девушку. Она не поверила себе и начала пристальнее присматриваться к Степану. И все больше и больше находила общих черт. Она не осознавала, что многое в образе Петра уже начало стираться из ее памяти, что некоторые черты, обнаруженные у Степана, она просто приписывала Петру, утверждая: «Странно… Очень странно! Вот, выходит, как бывает!..»
Жизнь открывала перед ней новые горизонты.
Много за этот год произошло изменений и на селе.
На Октябрьские праздники справили свадьбу Сергея и Насти. И теперь шумят на ветру две яблоньки, посаженные их руками в честь этого знаменательного дня.
Тянется вверх молоденький тополь перед домом Михаила и Любы Антаровых. У них родился сын.
Знаменитостью стал в селе Федька. Почти каждый месяц в районной газете появляются его коротенькие смешные или же колючие рассказы. По совету Галины, он вступил в литературное объединение и начал учиться в вечерней школе. Многое изменилось и в самом Федьке. Стал более сдержанным, больше слушал и присматривался, чем говорил. Только с дедом Якимом у него не прекращалась словесная война. Федора тянуло к старику. Он даже не замечал, что за веселой болтовней и спорами он у этого бывалого, опытного в жизни человека учится народной мудрости.
Разрастался и укоренялся комсомольский сад «Дружба», а вместе с ним мужали, закалялись на степных ветрах и его молодые хозяева.
Глава пятьдесят девятая
Галина и Степан добрались до города только к обеду. Она приехала на Всесоюзное совещание молодых садоводов, он — поступать в техникум.
От автостанции шли пешком.
Гремели трамваи, шуршали по асфальту автомашины, по тротуарам спешили люди. Чем ближе к центру города, тем их было больше.
— Зайдем, пообедаем! — Степан придержал Галю возле ресторана, но за стеклом двери увидел табличку «Санитарный день».
И вдруг до них донесся знакомый голос.
Через открытое окно ресторана они увидели в зале людей. Проходило собрание.
Виктор Костомаров стоял возле стола и, жестикулируя, говорил:
— Человек рожден для счастья. А счастье — в удовлетворении всего комплекса человеческих желаний, в удовлетворении его личных…
— Хватит! Это философия эгоиста, трутня! — воскликнула какая-то девушка. — Мы собрались не для того, чтобы выслушивать твои буржуазные теории. Хватит! Мы их наслушались. А сейчас надо обсудить твой мерзкий поступок, потребовать от тебя ответа!
Степан тронул Галину за руку, отвел ее от окна.
— А этот и здесь не акклиматизировался. Пойдем, пообедаем в другом месте.
— Некогда уже. Сорок минут осталось. Тебе в техникум когда?
— В два. Если бы ты знала, как я боюсь. Мне легче трактор перевернуть, чем сдавать экзамены. А что если провалюсь? Конкурс же…
— Не бойся, не бойся! Ты очень хорошо подготовился. Отвечай так, как мне отвечал. Попробуй только не сдать!.. Ну, ни пуха ни пера! — пожала она ему руку.
— Выходит, быть мне ощипанным.
Галина быстро пошла по улице. На углу кто-то схватил ее в объятия.
— Галя!
Обернулась и увидела Тасю. Тоненькая, в простеньком платье, она до сих пор была похожа на школьницу.
— Вот, напугала… Здравствуй, Тася! Откуда ты?
— С фабрики. На обед бегу. Я же, знаешь, уже четвертый разряд получила. Третий месяц работаю самостоятельно. Так интересно все… А машина! Большая-большая, а слушается меня…
— Ты же боялась машин, — засмеялась Галина.
— Это были токарные станки. Они железо грызут. А у нас на трикотажной — совсем иначе.
— Посмотри, посмотри. Гарольд Небалуев! — толкнула она Галину и засмеялась в кулак.
Фонфарамон Завязкин, неумело ерзая лопатой, засыпал землей канаву водопроводной магистрали. Вид у него был растрепанный, жалкий. Тут же ковырялись в земле еще какие-то люди с набухшими и невыспавшимися лицами пьяниц.
— Позавчера, рассказывали девчата, он затеял драку в бильярдной, — шепнула Тася. — Пятнадцать суток получил. И папа не помог…
Галина улыбнулась.
— Эй, Фонфарамон, ты же презираешь физический труд… — крикнула она.
Фонфарамон вздрогнул, испуганно посмотрел на смеявшихся девушек и сразу же отвернулся, сгорбив спину.
— Ничего, научат! — засмеялась Тася.
…Сперва Галина удивилась, узнав, что Всесоюзное совещание садоводов состоится не в помещении, а просто на открытом воздухе. Все же не всесоюзный масштаб… Но когда попала в большую толпу молодежи, зажглась общим настроением, то поняла: нет, нельзя было стенами ограничивать это рвение, кипучую энергию молодости. Садоводам место именно здесь, под чистым голубым небом, меж раскидистых яблонь.
Более четырехсот юношей и девушек расположились на скамьях среди огромного сада. Были здесь представители со всех уголков страны. Бронзовые, прожаренные солнцем узбеки и белолицые эстонцы, темпераментные грузины и медлительные, рассудительные белорусы, украинцы, русские, киргизы, чуваши, марийцы — представители всех наций, даже садоводы из таких далеких районов Севера и Сибири, где, как раньше думала Галина, никакие фрукты не растут.
Далеко по саду раздавался смех и гомон. Казалось, что это собралась одна семья — у всех общие интересы, замыслы и взгляды на будущее.
Галина познакомилась с соседями. Справа сидела подвижная, черноглазая Лола Чодар — бригадир-виноградарь из Молдавии, а слева — стройный красавец-таджик Нурали Сабви Садыков.
— Обязательно пришли мне чубуки муската крымского! — просила Лола Галину.
— Слышишь, рафик[10], — говорил Нурали с другой стороны. — Ангур такой знаешь? Не знаешь? О-о-о-о, это очень хороший виноград. Пять-шесть килограммов одна гроздь. Вот какой ангур. Каждую ягоду в рот не положишь — такой большой — кусать надо. Хоп майли[11], я тебе пришлю саженцы, напишу, как ухаживать. Очень, понимаешь, хороший виноград… Скажи, какой у вас лучший сорт? Мы себе возьмем. Об этом меня и раис[12] просил.
Один за другим выступали комсомольские работники Азербайджана и Украины, Армении и Туркмении.
Лола Чодар объявила с трибуны, что вызывает на соревнование бригаду Галины Проценко.
Секретарь ЦК комсомола в своем выступлении похвалил молодежь Крыма за бурные темпы развития садоводства и виноградарства. Семьдесят процентов всех посадок сделано молодыми руками.
…Галина шла к трибуне и горела желанием рассказать присутствующим так много о своих делах, мыслях и планах на будущее. Но когда увидела направленные на нее сотни глаз, улыбающиеся лица, то испуганно подумала, что говорить, собственно, не о чем. Здесь сидели ее друзья, единомышленники, люди, которые, как и она, посвятили себя преобразованию земли. Что же она может сказать им нового?
— Товарищи! — взволнованно произнесла Галина и замолчала. Пауза затянулась. Она видела, как ободряюще улыбаются ей из импровизированного зала, кивают головами. Но горло словно сжало каким-то кольцом. Наконец она это преодолела.
— Товарищи! Нас, крымчан, здесь хвалили. Возможно, это несколько преждевременно. За два года мы посадили садов и виноградников больше, чем их было раньше. Но это только начало. Я считаю, что человек создан для того, чтобы творить прекрасное. А что может быть прекраснее нашего труда, облагораживающего землю и украшающего жизнь человека! Хорошо, что мы собрались здесь с разных концов страны, хорошо, что нас много, хорошо, что мы сплочены единым стремлением и волей. Мы сильны этой братской дружбой и поэтому можем выполнить всё, что захотим…