Я ковыляю по коридору так быстро, как только могу. Встреченные на третьем этаже Бо Пале гвардейцы не трогают меня. Как и слуги. Они кланяются или приседают в реверансе, словно я принцесса. Хотя не знают меня. И даже не догадываются, что единственная корона, которую я соглашусь надеть, будет сделана из костей.
Я возглавлю Перевозчиц в следующую Ночь Переправы, несмотря на то, что мама назвала Сабину своей наследницей. Я должна стать matrone. И Сабина в глубине души знает об этом. Как и моя famille. Они сочтут меня достойной и вернут мне мое законное положение… ведь так?
Внутри все сжимается. И на мгновение я погружаюсь в свои мысли, как это произошло с Бастьеном в темнице. Не знаю, что со мной происходит, но в какой-то момент я начинаю скучать по своей famille сильнее, чем обычно. Словно что-то рвется внутри. Меня не было слишком долго. Как только освобожу Бастьена, сразу отправлюсь домой.
Я смотрю в конец длинного коридора. Чтобы добраться до моей комнаты, нужно пройти еще пару дверей. Я проклинаю свое раздробленное колено, из-за которого приходится ковылять, и отсутствие костей благодати. С силой сокола я бы передвигалась намного быстрее, дар акулы сделал бы более выносливой, а ловкость горного козла помогла бы удерживать равновесие на костыле. Я выдыхаю, стараясь не думать о пропавших костях. И начинаю перебирать по памяти вещи в своей комнате. Может, что-то из них подойдет в качестве отмычки для Бастьена?
Я делаю еще один шаг, и в этот момент по замку разносится тихий звук. Женский смех. Он звучит настолько необузданно и самозабвенно, что у меня волосы на руках встают дыбом. Я оглядываюсь по сторонам, но никого не вижу. Коридор пуст.
– …жаль, что ты не смог с ней познакомиться.
Каз? Я оборачиваюсь на звук знакомого голоса. Он доносится из ближайшей комнаты, высокая и богато украшенная дверь, которая широко открыта. Покои короля Дюранда. И чтобы попасть в свою комнату, мне необходимо пройти мимо них.
Я осторожно ковыляю вперед, изо всех сил стараясь идти как можно тише. Если Каз увидит меня, придется объяснять, почему я солгала о своем состоянии и ушла с праздника пораньше.
– Не волнуйся, – продолжает он. – Я знаю, что тебе необходимо беречь свои силы. Мы придумаем, как познакомить тебя с Аилессой.
Проходя мимо двери, я не удерживаюсь и заглядываю в комнату. Казимир сидит на стуле рядом с кроватью с балдахином. Бархатные шторы закрыты, но одно из полотен убрано в сторону, а Каз наклонился вперед и, опершись локтями в колени, держит руку отца. Я вдруг понимаю, что стою на месте уже несколько секунд. А все потому, что впервые вижу короля Дюранда.
Возможно, когда-то он был красив – его лицо отличалось утонченностью, – но сейчас кожа даже при свете свечей кажется болезненно-серой. А еще он такой худой, что выглядит практически как скелет. Но светло-зеленые глаза все еще привлекают внимание. Возможно, из-за любящего взгляда, которым он смотрит на своего сына. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же заливается кашлем. Каз быстро подносит к его губам чашку с водой. Король пытается пить, но большая часть льется по подбородку.
Я отвожу взгляд. Казимиру бы не хотелось, чтобы я видела его отца в таком состоянии. Поэтому начинаю красться мимо дверного проема, надеясь, что он не заметит меня. Но едва я успеваю преодолеть половину пути, как жуткий смех возвращается. Он наполняет мои уши, а затем проносится мимо в открытую дверь комнаты короля. Но я не вижу женщины.
Каз оборачивается. Его брови сошлись на переносице.
– Аилесса, что ты?.. – Он резко дергается, когда бестелесный смех проносится мимо него. – Что это было?
Ледяной ужас расползается по венам, когда я наконец осознаю, с чем мы столкнулись.
– Нет, это невозможно. Только не снова.
– Что невозможно?
Отбросив волосы в сторону, я выдергиваю нож из шнуровки платья и поспешно ковыляю в комнату.
– Защищай своего отца, Каз!
Он вскакивает на ноги и выхватывает украшенный драгоценными камнями кинжал. Его глаза мечутся по гобеленам и темным углам комнаты.
– Кто здесь? Я никого не вижу.
– Это Скованная.
Это точно она. А значит, Сабина не смогла открыть Врата в Потусторонние миры. И не переправившиеся души вырвались на свободу. А значит, я нужна своей famille.
– Скованная? – повторяет Каз.
– Некоторые люди называют их призраками.
Его глаза расширяются.
– Что ты сказала?
– Их называют призраками, – повторяю я.
Он ничего не знает о мертвых. Но ему придется быстро учиться. Я обхожу кровать, чтобы мы могли защитить короля с обеих сторон.
– Но она из плохих призраков. Не дай ей добраться до короля. Он и так слаб.
Я могла бы рассмотреть сияние chazoure, будь на мне кости сокола, или распознать, где она находится, обладай я шестым чувством тигровой акулы.
За окном вспыхивает яркая молния. И тут же следует оглушительный раскат грома, от которого на мгновение закладывает уши.
– …прочь от него, исчадие Тируса! – яростно кричит Каз.
Я отбрасываю в сторону бархатные шторы. Король Дюранд сидит, но верхняя часть его тела странно клонится вбок. Скованная держит его на весу.
Он слабо отбивается от своего невидимого противника с круглыми от ужаса глазами. Каз размахивает кинжалом из стороны в сторону, но его клинок режет лишь воздух. И он не осмеливается приблизиться к отцу.
Я переворачиваю костяной нож и сжимаю лезвие.
– Каз, берегись!
И как только он отстраняется, я метаю нож. В паре сантиметров от лица короля клинок застревает в воздухе, а следом раздается женский крик. Король падает на подушку. Зависший нож отскакивает и падает на постель. У изножья кровати шторы на пару мгновений расходятся в разные стороны. Нам удалось прогнать Скованную.
Комната погружается в тишину, если не считать барабанящего по оконному стеклу дождя. Я напрягаю слух, чтобы понять, куда сбежала Скованная. На лице Каза читается неподдельный шок. Вряд ли на него когда-нибудь нападали мертвые. Сабина привела его на подземный мост после того, как я закончила переправлять души.
– Разве призрака можно заколоть ножом? – шепчет он, все еще держа кинжал наготове.
– Скованные осязаемы. – Я упираюсь в матрас здоровым коленом и подбираю свой костяной нож. – Все души такие.
Каз кивает, но продолжает хмуриться:
– И эти Скованные не истекают кровью?
– И не умирают.
Он сглатывает:
– Чудесно.
Король Дюранд вновь начинает кашлять, и Казимир подкладывает ему под спину еще одну подушку.
А у меня в голове возникает ужасающая мысль.
– Когда твой отец заболел?
– Около месяца назад.
– Когда заболели и другие люди в Довре?
Некоторые называют это второй чумой. Но они ничего не знают о Скованных, потому что просто не видят их. Поэтому и не понимают, что множество людей в городе ослабло и страдает из-за того, что Скованные украли их Свет в прошлый раз, когда мы не смогли переправить мертвых и они вырвались на свободу. А украденный Свет нельзя восполнить.
– Да. – Каз всматривается в мое лицо в свете свечи. – Что?
Шторы у изножья кровати расходятся в стороны от порыва ветра. Я замахиваюсь ножом, но не успеваю отразить удар. Ребра пронзает боль, и меня отбрасывает на несколько метров назад.
– Аилесса! – кричит Каз, когда я падаю на пол.
Костыль вылетает у меня из рук, а костяной нож скользит по полу.
Скованная смеется. Казимир бросается на звук, но она уже ускользает. И вновь смеется уже у него за спиной.
Я хватаю ртом воздух, но мне не удается глотнуть достаточно воздуха, чтобы предупредить его.
Каз разворачивается и пытается пронзить Скованную кинжалом, но его рука замирает в воздухе.
Она схватила его за запястье.
– Глупый принц, – вкрадчиво говорит женщина. – Ты такой же, как твой отец, наслаждаешься спокойной жизнью в замке и не обращаешь внимания на страдания других?
Видимо, она из несогласных. И обвиняет монархов в возникшей чуме.
Каз пристально смотрит туда, где должно находиться ее лицо.
– По-твоему, мой отец сейчас наслаждается жизнью?
Его рука резко выворачивается, а кинжал выпадает из пальцев. И в тот же момент его отбрасывает назад. Казимир врезается спиной в каменную стену и ударяется головой. Меня охватывает паника. Если Каз умрет, то и мне не жить. Поэтому я ползу к костяному ножу. Времени подниматься на костыль нет, а помощи ждать неоткуда. Из-за раскатов грома гвардейцы, скорее всего, ничего не слышат.
Матрас прогибается, а значит, Скованная забралась на кровать.
– Боги наказывают тебя за то, что ты проклял землю, – говорит она.
Голова короля Дюранда приподнимается над подушкой, когда она притягивает его к себе. Он стонет, а его глаза мечутся по комнате.
– Я помогу им! – добавляет она.
– Отпусти его! – До ножа еще не меньше полутора метров, поэтому я пытаюсь ползти быстрее. – Каз, помоги!
Принц с трудом приходит в себя после удара головой и слегка приподнимается с пола.
– Твой отец и так потерял слишком много Света, – говорю я. Скорее всего, на короля напали, когда Скованные заполонили улицы Довра. – Она убьет его! Уничтожит его душу!
Лицо Казимира становится пепельно-серым.
– Это возможно?
– Да!
Он бледнеет еще больше и нащупывает свой кинжал. А я наконец добираюсь до костяного ножа. Обхватив его рукоять, я приподнимаюсь на здоровой ноге. После чего прицеливаюсь и метаю клинок. Он вновь пролетает рядом с головой короля, но в этот раз вонзается в столбик кровати. Я промахнулась.
Глаза короля Дюранда закатываются, пока не становятся совершенно белыми. Его грудь опускается, словно его высасывают досуха. Ужас охватывает меня. И я отчаянно прыгаю к кровати.
– Скорее, Каз! Она схватила его!
Он бросается вперед. Я никогда не видела его таким злым. Казимир запрыгивает на матрас и наотмашь бьет кинжалом. Я слышу, как клинок впивается в Скованную, после чего король падает на кровать. Каз тут же хватает женщину и наносит еще несколько ударов. У меня все сжимается внутри, хотя она невидима и не истекает кровью.