Пернель и Шанталь опускают носилки на землю. Я убираю плащ с лица Мориль, и Надин с Дольссой, ахнув, бросаются к нам. Дамиана и Милисента отступают назад и опускают головы. Они самые пожилые Перевозчицы и лучше всех знакомы со смертью.
Роксана продолжает стоять в центре двора, утверждая свою власть над Леуррессами, хотя ее глаза наполнены слезами. Мориль была сильной Перевозчицей и верной подругой. Все ее любили.
– Когда ты в последний раз появлялась в этом дворе, то ранила Гиацинту, – говорит мне Роксана. – А сейчас, набравшись наглости, вернулась сюда, и Мориль… – Она раскрывает ладонь и указывает на тело Мориль. – Что ты натворила, Сабина?
Я обхватываю раненую руку. Порез, оставленный матерью, еще кровоточит, ведь у меня больше нет благодати саламандры, которая помогла бы затянуть рану. Наверное, маленький череп так же дарил силу исцелить раненое сердце, потому что я никак не могу унять мучительную боль в груди. Роксана права, виня меня в смерти Мориль. Я ведь знала, что Аилесса придет на мост. И понимала, насколько коварна наша мать. Мне не следовало звать с собой других Перевозчиц.
Пернель подходит ко мне и кладет руку на мое плечо.
– Не вини в этом Сабину, Роксана. То, что произошло… – Она качает головой. – С этим бы никто из нас не справился.
Шанталь встает с другого бока от меня лицом к Роксане.
– Мориль убила matrone Одива.
Роксана хмурит брови, отчего они сходятся над переносицей.
– Вы ошибаетесь. Одива мертва.
– Была мертва, – поправляет Пернель. – Но сегодня ночью она прошла через Врата Подземного мира.
– Мы никогда не видели ничего подобного, – добавляет Шанталь. – К тому же она воскресила еще одного человека.
Роксана переводит взгляд с одной Перевозчицы на другую, пытаясь осознать услышанное. Я тоже молчу, пытаясь собраться с мыслями. Нельзя продолжать лгать им… пора рассказать всю правду, которую я скрывала от своей семьи, потому что боялась их реакции и хотела, чтобы Аилесса взвалила на себя это бремя и рассказала обо всех преступлениях нашей матери.
– Даже будь такое возможно, кого Одиве воскрешать из мертвых? – говорит Роксана, и у нее появляется догадка: – Она воскресила Аилессу?
Нет, я не могу позволить им поверить в это. Одива никогда не обладала таким великодушием.
– Аилесса была жива, – признаюсь я. А затем обхватываю себя руками и отхожу от Пернель и Шанталь. Они не станут защищать меня, когда узнают всю правду. – В ночь, когда она переправляла души с Одивой, ее схватил принц Казимир. Вернее, уже король Казимир. Его Величество истинный amouré Аилессы. И Одива не умерла. Она была жива, когда прошла через Врата Тируса.
Милисента, старшая и самая преданная сторонница Одивы, хмурится, стоя на коленях рядом с телом Мориль.
– Ни за что в это не поверю. Зачем matrone это делать?
Я медленно втягиваю воздух, чтобы успокоиться и все объяснить famille. Что Одива полюбила мужчину после того, как пожертвовала своим amouré. Что боги все равно прокляли его и убили, а его душа оказалась Скованной. Что два года назад, желая вернуть своего любимого, Одива заключила с Тирусом чудовищный договор, пообещав в обмен убить Аилессу. И как потом переправляла тысячи Освобожденных в Подземный мир, чтобы откупиться. Что на этом все не закончилось и Одива сегодня украла из Рая еще тысячи душ, а когда поняла, что ничего не сработает и придется исполнять договор, отправила к Тирусу Аилессу.
Дождь стихает и уже не может охладить сжигающий меня стыд под взорами старейшин. Их потрясение безмолвно и практически осязаемо. Что неудивительно, ведь я рассказала им, что величайшая из Леурресс предала свой народ. Но то, что я так долго скрывала все это от других, кажется не менее позорным.
Роксана первая нарушает невыносимую тишину.
– Но почему Одива не вернулась сюда? Разве она не хочет управлять нами как matrone?
– Не знаю.
Я не сомневаюсь, что мать коварна и жаждет власти. Так что вряд ли она решилась вернуться из Подземного мира только из-за моего отца. Скорее всего, у нее была более серьезная цель. Сине-зеленые глаза Роксаны сужаются, когда она всматривается в мое лицо.
– Но это не все, не так ли, Сабина? Может, ты скажешь истинную причину, почему Одива выбрала тебя своей наследницей?
Щеки начинают гореть. Видимо, она заметила, что я немного похожа на свою мать.
Я бросаю взгляд на Пернель и Шанталь, ожидая найти у них поддержку, ведь они уже услышали правду сегодня ночью. Но Шанталь поджимает губы и отводит глаза, а Пернель молча смотрит в ответ, но выглядит растерянной и опустошенной, словно больше не узнает меня.
Слезы наполняют глаза. А к горлу подступает ком.
– Потому что у Одивы две дочери, – отвечаю я. – Я дитя короля Годарта, которого мать воскресила из мертвых.
На лицах старейшин отражается ужас. Отчего мне хочется сжаться в комок. Я всегда чувствовала себя чужой в своей famille, уступая остальным в мастерстве и сопротивляясь той жизни, что мы ведем. Но сейчас я чувствую себя ущербной просто за то, что существую. Что стала результатом великого предательства Одивы всех Леурресс. Ведь каждой из них пришлось убить мужчину, которого они любили, чтобы стать Перевозчицей. А Одива нашла еще более сильную любовь и скрывала ее от всех.
Роксана с презрением смотрит на меня.
– Мы не станем чтить родословную Одивы. Ты никогда не будешь нашей matrone, Сабина.
Глаза застилают слезы от ее жестоких слов.
– Но я же… Ты не можешь…
Я пытаюсь сделать вдох, пытаюсь найти силы в своем Свете. Но не ощущаю его. А чувствую лишь шакала внутри себя. Разъяренного и готового к бою. Я так старалась проявить себя, измениться, стать похожей на Аилессу, а не на самозванку.
– Ты даже не знаешь песни сирен, – продолжаю я. – Многие из Скованных еще на свободе. Нам мало кого удалось переправить этой ночью.
Роксана открывает рот, чтобы что-то сказать. Но тут Надин поворачивается к туннелю, ведущему к выходу из двора, и напрягается.
– К замку приближается человек.
Милисента и Дольсса тут же бегут к туннелю. Остальные хватают посохи со стоек, установленных вдоль стен внутреннего Довра. Никто не сомневается в чутье Надин, усиленном благодатью угря. Я тоже напрягаю свои чувства и благодаря благодати золотого шакала улавливаю в воздухе мужской аромат. И тут же узнаю запах Бастьена, еще до того, как Дольсса с Милисентой вытаскиваю его во двор.
– Что ты здесь делаешь? – ахнув, спрашиваю я.
Он же знает, что приближаться к Шато Кре смертельно опасно. Местные всегда обходят замок за пару километров, опасаясь, что он проклят. И это спасает их, хоть они этого и не осознают. Некоторые старейшины говорят, что без колебаний убили бы человека, чтобы сохранить тайну нашей famille.
Бастьен откидывает мокрые волосы со лба. А столь суровый и опасный взгляд я не видела с той ночи, когда он впервые встретился с Аилессой, решив убить Костяную волшебницу, чтобы отомстить за своего отца.
– Что ты здесь делаешь! – кипя от злости, восклицает он. – Ты же охотница. И обладаешь всеми навыками, чтобы выследить Одиву. Пригрози ей. Скажи, чтобы вернула Аилессу и все души, которые украла из Рая.
Роксана подходит к нему ближе.
– Ты не amouré Аилессы. Так что не тебе за нее сражаться.
– Да пошла ты, – огрызается он. – Я буду любить и защищать кого захочу. И мне не требуется указание от чокнутых богов, как жить. И уж точно не от тех, кто сделал моего отца одним из ваших amouré.
Роксана напрягается. А Пернель прикрывает рот рукой.
– Именно так, – продолжает Бастьен. – И благодаря Одиве он сейчас в Подземном мире. Так что если вы действительно защищаете праведные души, то должны вернуть его туда, где ему самое место.
Милисента изумленно смотрит на него, продолжая вместе с Дольссой удерживать его в руках.
– Мы не можем восстать против Одивы.
Бастьен пронзает ее свирепым взглядом.
– То есть ты собираешься закрыть глаза на ее поступки?
– Я этого не говорила. – Милисента опускает брови. – Но ты не представляешь, насколько она сильна.
– Она убила Мориль, – добавляет Дольсса.
– Я был там, – отрезает Бастьен. – И видел, как она делала вещи и похуже. Но это не дает мне права отступить вместо того, чтобы бросить ей вызов.
– Мы не трусим, – говорит Роксана. – А действуем мудро.
– Мудро? – усмехается Бастьен. – Да вы гребаные Костяные волшебницы. И обязаны исправить то, что она натворила… или потребовать, чтобы она все исправила.
– Он прав, – подаю голос я. – Мы не можем позволить Тирусу удерживать Аилессу и Освобожденные души в своем царстве. Они этого не заслужили.
Роксана пристально смотрит на меня.
– Мы не станем подчиняться тебе, Сабина.
Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как шакал подталкивает меня броситься на нее.
– Я и не стремлюсь управлять вами. Но нельзя забывать о данной нами клятве. Как Перевозчицы, мы обязаны переправить души туда, где им самое место.
– И наказать женщину, которая их украла, – добавляет Бастьен. – Я добровольно вызываюсь перерезать ей горло.
– Хватит! – Роксана взмахивает рукой, разрубая воздух. – Я поговорю со старейшинами, и мы определим, как нам лучше поступить. Но сейчас важнее защитить живых.
– Аилесса жива! – восклицаю я. – Как ты можешь…
– Скованные все еще бродят по земле, – говорит она. – И это то, на что мы можем повлиять. Мы соберем их в толпу и заманим в ловушку, как делали это раньше.
Меня трясет от ярости. Что за вздор. Скованные изворотливы. Они не смогут долго удерживать их взаперти. И Роксана это знает.
– Да ты боишься Одивы. И собираешься избежать прямого столкновения с ней.
– Одива больше не имеет к нам никакого отношения. Мы будем избегать ее, как и тебя. – Роксана вскидывает голову так, чтобы зубцы ее короны из оленьих рогов оказались выше моих. – Уходи, Сабина. И больше никогда сюда не возвращайся.