Она сегодня тоже видела женщину, подходящую под описание Милы как нельзя лучше, и что-то ей подсказывало, что это одна и та же особа. Не могло быть в сонном Малодвинске двух таких прекрасных явлений, как ресторанная собеседница их соседа.
– Да не важно, мам, на самом деле.
– А что важно?
– А то, что она так высокомерно разговаривала с бабулечкой, которая эти носки и жилетки продавала, через губу, как будто одолжение делала. Я просто мимо шла, а слышала, потому что ее голос на пол-улицы раздавался. Нельзя так презирать людей, мам. Вот просто нельзя, и все. Даже если они не такие успешные, как ты, и вынуждены торговать шерстяными носками, чтобы семью прокормить.
– Обычная туристка, коих много, – сказала Ксения лицемерно.
Женщина не была обычной туристкой. В прошлой жизни ее звали Линн Тайлер, а сейчас она приехала в Малодвинск к Андрею Погодину, разговаривала с ним в ресторане «Северное сияние» по-английски, и в их разговоре упоминался развод. Правда, Миле знать про это было совершенно необязательно.
– Она не туристка, мам, – сказала дочь, и Ксения вздрогнула от того, насколько созвучно это было ее мыслям. – По крайней мере, не обычная туристка. Я уже видела ее раньше, еще до того, как ты приехала. Сама понимаешь, туристам столько времени в Малодвинске делать совершенно нечего.
– Видела? Где? – воскликнула Ксения.
– Да вот здесь, практически у самого нашего дома. Она с Викой разговаривала.
– С кем?
– С Угловской. Это было в тот самый вечер, когда я видела Вику в последний раз. То есть у нас был урок, но она пришла чуть раньше условленного, а я в магазине задержалась. Наутро ты должна была приехать, вот я и готовилась, накупила всего. В общем, я тащила сумки и увидела Вику, которая стояла и разговаривала с этой женщиной. Она действительно очень красивая, ее невозможно не узнать.
– О чем они говорили?
– Я не знаю. Пока я подошла, они уже расстались. Женщина села в машину, в черную BMW, и уехала, а мы с Викой пошли к нам домой и начали урок.
– И ты не спрашивала у нее, кто это?
– Нет, мне было неудобно. Зачем лезть к человеку в душу, если он молчит? Да и не придала я этому никакого значения. Ну женщина, ну красивая, роскошная даже. Что такого? Я и сегодня не вспомнила бы, если бы не увидела, как по-хамски она себя ведет. А когда увидела, то расстроилась из-за того, что она злая. Плохой человек. А раз так, то вдруг она имеет какое-то отношение к тому, что случилось с Викой. А, мам?
Голос дочери звучал жалобно. Признаться, Ксению тоже встревожило то, что она сейчас услышала. По всему получалось, что Линн Тайлер, или как ее еще звали, провела в Малодвинске не меньше недели, но при этом люкс в гостинице сняла только сегодня. Где она жила все это время? Ответ напрашивался сам собой – у Андрея Погодина. Но почему он тогда вел себя так, словно никакой женщины в его доме не существовало?
Впрочем, дойдя до этого места в своих рассуждениях, Ксения тут же одернула саму себя. Вчера вечером этот человек целовал ее у крыльца. Она была достаточно взрослой женщиной, чтобы понимать, что это был поцелуй с «продолжением», которое в случае ее согласия никак не могло иметь места в тесной квартирке, в одной из комнат которой спала Мила.
Продолжение, против которого Ксения, черт бы ее подрал, не возражала, могло случиться лишь в его доме, так удачно расположенном по соседству. Но Андрей остановился. Отстранился и просто ушел, сбежал, ничего не объясняя. Так не потому ли, что не мог пригласить Ксению к себе, из-за того, что там находилась Линн? Но почему она пряталась? Зачем? И отчего сегодня переехала в гостиницу, нарушив свое заточение? Что скрывают Погодины-Тайлеры? И имеет ли отношение их тайна к смерти Виктории Угловской?
От мыслей у Ксении даже голова закружилась. Посвящать в эти мысли дочь она не собиралась, а потому они поужинали, не возвращаясь к теме, после чего Милка с ногами устроилась на диване в комнате матери и погрузилась в просмотр какого-то сериала. Для этого она попросила материнский ноутбук, но Ксения не дала, сославшись на неоконченный перевод и велев воспользоваться телефоном. Милка вздохнула, но согласилась.
Впрочем, к переводу сегодня Ксения возвращаться не планировала, а усевшись за столом так, чтобы быть уверенной, что погруженная в просмотр фильма дочь не видит, что она делает, открыла поисковик, на мгновение задумалась и ввела в строку имя «Андрей Погодин», удивляясь, что не сделала этого раньше. Поисковик выдал ей одного известного актера, несколько врачей и кучу пользователей социальных сетей с таким именем, однако, просмотрев их профили, Ксения убедилась, что среди них нет человека, которого она искала.
Ее сосед, представляющийся этим именем, был полной невидимкой для мировой паутины, и это Ксению слегка удивило. Даже ее скромная персона находилась через поисковые запросы, а уж у финансового аналитика, имеющего большой опыт работы с крупными компаниями, интернетовский след должен был быть гораздо более серьезным. И ничего.
Немного подумав, Ксения ввела в поисковую строку другое имя – Рональд Тайлер. Ссылок было немного, но все-таки они имелись. Скудная информация гласила, что чуть более года назад в Америке был раскрыт и задержан разведчик-нелегал, проработавший за пределами родины более двадцати пяти лет. По легенде, он был сыном канадского дипломата, получил частное образование в Сорбонне, где и «познакомился» со своей будущей женой, тоже канадкой, Линн Гослинг. После Франции пара около пяти лет прожила в Канаде (Ксения вспомнила турнир по танцам, да, так и есть), где оформила брак, после чего переехала в Соединенные Штаты.
Второе образование Рональд Тайлер получил в Гарварде, где обзавелся связями с влиятельными людьми, после чего пятнадцать лет строил успешную карьеру финансового аналитика, вращаясь в высших экономических и политических кругах. Проведя в американской тюрьме примерно полгода, Рональд Тайлер был обменян на агента западных спецслужб. Вместе с ним в Россию уехала и его жена, против которой обвинений не выдвинули. Двое сыновей Тайлеров остались в Америке. Никакой более подробной информации в интернете не было.
Так, разведчик-нелегал, значит. Ксения вспомнила свои подозрения, связанные с тем, что ее новый знакомый может оказаться иностранным шпионом, и засмеялась. В принципе, она все угадала верно, просто не с тем знаком. Господи, ну что за невероятное совпадение, что детектив, который она взялась переводить, оказался шпионским триллером. Так же не бывает.
Она опасливо покосилась на Милу, но дочь через наушники не услышала ее веселого смеха или не стала выяснять, чем он вызван. Ну и хорошо, и ладно. Немного подумав, Ксения поменяла поисковую систему и ввела имя Тайлера теперь уже по-английски. Как она и ожидала, здесь информации нашлось гораздо больше, хотя, по большому счету, она повторяла то, что уже было ей известно, с разницей лишь в деталях ареста и содержания Рональда под стражей. Ничего нового, кроме рассуждений о дырах в национальной безопасности, Ксения из этих статей не почерпнула.
Через полтора часа она захлопнула крышку ноутбука и задумалась. Пожалуй, понятно, что именно Андрей Погодин делает в Малодвинске – вернувшись в страну после многолетнего отсутствия и дожидаясь новой работы, пользуется случаем, чтобы провести отпуск на малой родине. Теперь ясно, почему он столько лет здесь не был.
Такая биография делала совершенно невозможным его участие в убийстве Вики. В какую бы историю ни оказалась втянута девушка, она никак не могла касаться Погодина. Не того масштаба это был человек, чтобы по приезде в маленький городок встрять в криминальные разборки. Для этого он слишком умен и осторожен. Так, это понятно. Вопросов к Линн Тайлер это не снимало, конечно, но думать про надменную красавицу Ксении не хотелось.
– Неплохое кино, – услышала она голос дочери и вынырнула из своих дум. – Ты закончила на сегодня?
– Да, – поспешно и чуть виновато сказала Ксения, которая потратила последние полтора часа совсем не на перевод. – Чаю попьем?
– Сейчас подогрею, – тут же охотно согласилась Милка и слезла с дивана. – Мам, ты сегодня из дома-то вообще выходила или так и просидела за письменным столом?
– Я ходила в интернат, – призналась Ксения. Хотя почему призналась, не было в ее поступках ничего предосудительного. Если не считать злосчастного поцелуя, разумеется.
– В интернат? А, где старый учитель жил. Зачем?
Первой реакцией было сказать про книжки по истории Малодвинска, но Ксения быстро поймала себя за язык – книжки эти спокойно лежали на столе, и не знать этого Милка не могла.
– Мне не дает покоя вся эта история, – сказала Ксения дочери. – Я даже не могу точно сказать почему. Я эту девушку ни разу в жизни не видела, да и ты успела сдружиться с ней не так уж и сильно. Но мне было нужно еще раз увидеть интернат, где жил Валевский, своими глазами и поговорить с директором.
– Поговорила?
– Да. Но ничего нового не узнала, если честно.
– Ты знаешь, мам, вот что меня удивляет в этом городке, так это то, что тут все со всеми разговаривают. У нас бы тебя даже на порог не пустили без официальной бумажки, а уж про Москву я вообще молчу. А тут все друг другу рады, совершенно открыты и без камня за пазухой. Удивительно, что в наше время такие заповедные места еще остались.
– Остались-то они остались, но убийство произошло именно в этом заповедном месте, – напомнила Ксения. – Кстати, я сегодня в интернате еще двух персонажей встретила, о которых твоя гипотеза об открытости и доброжелательности разбивается напрочь.
И она рассказала дочери о старичке Степане Егорыче, мечтающем о теплой куртке на меху, и его жене, обозвавшей Ксению фифой. Мила слушала внимательно, накручивая на палец локон, что служило у нее высшей формой сосредоточенности.
– Мама, – сказала она, когда Ксения наконец замолчала, – а ты знаешь, с этой курткой совершенно точно что-то связано. Она не просто так пропала, понимаешь?