– Любопытно… – Кирилл проморгался, робко тронул висок пальцами. – Откуда ты все это знаешь?
Света поискала глазами брата. Исчез. Испарился.
– Времени даром не теряла. Пыталась разобраться, как тут все устроено.
– Так, может, ты и выход нашла? – У Кирилла слегка подрагивало веко, но в целом выглядел он гораздо лучше.
– Кажется, нашла. Это место называется нулевой уровень. Если я все правильно поняла, выход из кошмара находится там.
Слабая улыбка скользнула по губам Кирилла.
– Проводишь? – Он попытался игриво подмигнуть, но подвело дрожащее веко.
Он снова стал тем парнишкой из аудитории, что донимал лектора вопросами и заигрывал с незнакомыми девушками. Света рассмеялась:
– Конечно!
Она махнула рукой, приглашая следовать за собой. Кирилл, прихрамывая, пристроился сбоку.
– А тебе, кажется, лучше? – оглядев его, удовлетворенно отметила Света. – В смысле, мы же все еще в замкнутом… – она осеклась. – Ой, прости! Наверное, не стоило об этом…
– Все в порядке! Мне правда гораздо лучше. – Кирилл помолчал, прислушиваясь к ощущениям. – Знаешь, наверное, прозвучит дико, но это лаберинское дерьмо, кажется, работает. Видимо, на самом деле нужно нырнуть в свой страх, пережить его полностью и так переродиться.
Он замялся, подбирая слова:
– Там, внизу, я чуть не умер. Я просто сдался, прекратил бороться. Это очень страшно, когда нечем дышать, а стены все сдвигаются. Начинает казаться, что само тело сдавливает душу, выдавливает ее. Но еще страшнее, что в этот момент я был готов на все.
Голос Кирилла сделался тихим-тихим. Понурив голову, он бормотал себе под нос, и Свете приходилось напрягать слух, чтобы разобрать, что он говорит.
– Вот абсолютно на все. Веришь, нет? Если бы кто-то предложил прекратить пытку, а взамен я должен был съесть живого младенца, я бы съел. Поджечь храм, резать ремни из беременной женщины, отсосать – что угодно, любую низость, подлость, любой грех. Я бы принял и исполнил с радостью, только бы избавиться от ужаса. А теперь я иду рядом с тобой, а всего этого как будто бы не было. И мне не страшно. Я перенес кошмар, равного которому даже представить не мог, и при этом остался жив и в здравом уме.
Света слушала рассеянно. Да, Кирилл говорил ужасные вещи, но разве она могла винить его? Разве могла поручиться, что не сделала бы того же самого в самом начале, когда, напуганная и сбитая с толку, не понимала, что происходит? Человек слаб и хочет жить. Антон мог бы ответить на этот вопрос, да только он бросил ее. Снова…
Теперь уже не гадкий посторонний голосок резвился в ее голове. Она сама, отдавая полный отчет в происходящем, говорила: брат покинул меня. Света почти простила его. Но только почти. Имея неограниченный доступ к подсознанию, мозг ее обрабатывал информацию с бешеной скоростью, и картинка вырисовывалась печальная. Не первый год практикуя осознанные сновидения, Антон давно разгадал многие загадки, однако так и не увидел истины. Потому что испугался. Не смог жить со знанием, что свалилось ему как снег на голову. И смалодушничал. Света могла простить брату страх. Слабости, обновленная, прошедшая огонь, воду и медные трубы, Света простить не могла.
«А ты? – прошелестел в голове снисходительный голос Антона. – Ты на все сто уверена, что поняла истинное положение вещей? С первого погружения? Так не бывает!»
Голос появился неожиданно, и Света сбилась с шага. Вести диалог с собственным подсознанием казалось странным, и все же Света решила ответить.
– Думаю, что поняла. Это на поверхности, только не каждый сможет жить с таким знанием. Или не каждый захочет. Я уверена, что и ты понял, только побоялся себе признаться.
– В чем признаться? И что понял? – изумленно спросил Кирилл.
Света смутилась, поняв, что говорила вслух.
– Да не обращай внимания. С ума схожу потихоньку.
– Не шути так, – очень серьезно предостерег Кирилл. – Здесь с этим быстро, сама знаешь.
Дальше шли молча. Голос в голове тоже не подавал признаков жизни. Возможно, переваривал обиду. Внутренним взором рисуя карту первого этажа, Света уверенно прокладывала маршрут. Пространство больше не чудило, вело себя прилично. Аварийные лампы не искрили, тени сделались умеренными и больше не напоминали колышущихся медуз. Очистились от жутких портретов стены. Повороты появлялись там, где им должно было появиться. Труп Лили, напротив, исчез, не оставив по себе даже памяти в виде кровавых разводов. Этому обстоятельству Света могла только порадоваться.
– Так куда мы идем?
Голос у Кирилла стал почти веселым. Прекратило дергаться веко. Света сочла это хорошим знаком.
– К нулевому уровню, я помню, да. Только мы от подвала все дальше и дальше. Да и там что? Глухая стена?
– Нет-нет, – Света замотала головой. – В подвале делать нечего. Это не нулевой, а… не знаю… Минус первый? Нам надо в лифт.
– Тут есть лифт?
– Есть, только на схемах эвакуации он не отображен. Все запутанно и сложно. Мы не сможем просто проснуться. Лаберин держит нас тут насильно, возможно, на препаратах. Не в его интересах, чтобы мы просыпались. Чтобы выйти отсюда, мы должны… как бы это выразиться попонятнее? Найти аварийный путь? Нет, не так… Представь, что светлая и прямая дорога домой идет через реку, а мост смыло. Но есть объездная дорога, идущая через дремучий лес, где живет людоед. Вот это наш случай.
«Перестань с ним откровенничать, ты ничего о нем не знаешь, – снова прорезался внутренний голос. – С чего ты вообще доверяешь ему? Он странный и странно себя ведет».
Вопреки паническим ноткам внутреннего голоса, Кирилл вел себя вполне нормально. Шел ровно. Слушал внимательно. Кивал усердно…
Вот оно! – взвыла в голове тревожная сигнализация. Кирилл был подчеркнуто нормальным! Слишком ровно шагал, слишком прямо держал спину, поворачивался всем корпусом. Слишком внимательно ловил ее речи, не пытаясь перебить. В нем все было слишком.
– А этот «людоед», – Кирилл изобразил кавычки пальцами, – это Безликий?
– Д-да… – Света покосилась на него, пытаясь понять, как ее сумели облапошить этим болванчиком.
В Кирилле – прямом, разговорчивом, улыбчивом Кирилле – отсутствовало главное. Жизни в нем не было ни на грош. В манекене, или кукле, или компьютерной модели больше жизни, чем в этом конструкте.
«Потому что он создан не для жизни, – голос Антона в голове сделался жестким. – Он создан охранять сон своего творца».
От страшной догадки Света похолодела. Кирилл же шел как ни в чем не бывало. Он пока еще не заметил ее испуга. Или делал вид, что не заметил.
– Значит, ты предлагаешь добровольно сунуть голову в пасть людоеда?
– Пожалуй, что так, – отмахнулась Света, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
– И тебя не пугает, во что он превратил Виталия? Что сотворил с Лилей?
– А что он сотворил с Лилей? – Света остановилась как вкопанная.
– Высосал. Высушил. – Кирилл тоже остановился, глядя себе под ноги. – Ты знаешь.
– Да, знаю. Но ты-то нет.
Она понимала, что уже давно раскрыла себя. Тварь, занявшая место Кирилла, потешается в меру своего извращенного чувства юмора. Продолжая диалог, Света попросту тянула время.
– Не важно, что знаю я.
Кирилл преувеличенно медленно повернулся лицом к Свете. Более он не выглядел живым. Марионетка, или, скорее, пальчиковая кукла, – вот кем он был.
– Куда важнее, что знаешь ты. И что твои знания – опасны.
Кирилл дернулся, принимая странную позу, полусидя, скрестив ноги, заведя левую за правую. Спрятал лицо в сложенных друг на друга руках. Он словно уснул на невидимом столе. Человек ни за что бы не сумел удержаться в таком положении, это все равно что подтянуться, хватаясь за воздух. Однако конструкт справлялся без видимых усилий.
«Сон разума, – поняла Света. – Он копирует картину „Сон разума“!»
Затылок «спящего» с хрустом разломился, выпуская трепещущее кожистое крыло. За ним показалась крохотная морда с вывернутыми ноздрями и умными красными глазками. Уши-локаторы шевельнулись, летучая мышь заметила Свету. Распахнулась розовая пасть, утыканная иголками зубов. Раздался пронзительный писк. Высвободив второе крыло, мышь рванула под потолок, заметалась там, точно игрушка на ниточке.
Следом за ней из пролома в черепе повалили крючконосые совы, угольно-черные вороны и совсем уж невероятные уродливые создания, у которых не было даже названия. Как тонкая ткань, под напором когтистой лапы с треском разошелся живот. Наружу, скаля острые клыки, просунулась громадная кошачья голова. Существо такого размера никак не могло поместиться внутри человека, и все же оно выбиралось, подергивая плечами, слизывая с морды рубиновые капли.
Света медленно пятилась. Все новые и новые разрывы, проломы, дыры появлялись на теле конструкта. Из спины сквозь рану, белеющую позвоночным столбом, выпорхнула огромная стая летучих мышей. Полчище крыс хлынуло из карманов, с писком растеклось по полу. А когда стало казаться, что в воздухе не осталось свободного места от крыльев, хвостов, перьев, клыков и когтей, рогов и копыт, безумная какофония оборвалась, и голос, такой же безликий, как его хозяин, произнес:
– Я же говорил, если из меня полезут демоны, я даже не замечу.
Как по команде разномастная стая бросилась на Свету. Клекоча и взрыкивая, погнала девушку по коридору, цокая крохотными когтями, задевая лампы серыми перьями. Света сразу поняла, что сопротивляться бесполезно. Ее сомнут, разорвут на кусочки тысячами маленьких клювов раньше, чем объеденный остов с лохмотьями мяса упадет на пол. Слишком несоизмеримы силы. Слишком незначителен опыт, полученный в первом и единственном погружении. Безликий раздражен и напуган. Он не станет церемониться, подбирая ключи к ее психике. У него тоже нет на это времени. Он просто уничтожит нарушительницу спокойствия всей своей мощью. Чтобы понять это, Свете не требовались подсказки от персонифицированного подсознания.
Крупные черные крысы бросались ей в ноги, норовя вцепиться в кроссовку. Пока еще единичные, самые сильные и быстрые экземпляры. Одной из них, забежавшей слишком далеко вперед, Света с мстительным удовольствием раздавила голову подошвой. Над головой, пища, метались летучие мыши. Когтистые лапки цепляли Свету за волосы, выдирая клоки. В центре животной вакханалии с ленивой грацией скакала черная кошка размером с пантеру. Она не сомневалась, что нагонит добычу в любой момент, и потому не спешила.