Я не могла этого вынести. Я не могла, я не могла, я не могла…
— Нет! — прорычал он, и на этот раз клубы скрученных черных теней заполнили шатровую ткань кровати, заглушив весь свет и заливая комнату черной полутьмой.
Призраки в одно мгновение заглушили мои страдания. То, что было мукой, чистой мукой, теперь стало… ничем. Онемение, холод, ничто. Я потянулась к Кейну, испытывая облегчение и смятение, но нашла лишь быстрое и тяжелое успокоение сна, когда мои глаза закрылись.
***
Резкая боль пронзила мою спину. Я открыла глаза и оказалась в незнакомом месте.
Или, что еще хуже, в слишком знакомом месте, где я не была уже много лет.
Я смотрела на темный деревянный пол в рабочем сарае Пауэлла. Не было смысла смотреть на дверь или окна. Я знала, что они заперты, что я в ловушке внутри. Я приготовилась к новому удару боли, но его не последовало. Я подняла голову и тут же пожалела об этом. Пауэлл стоял надо мной с ярко-красным лицом и рычанием, подняв ремень.
— Слабая девчонка, — сказал он, брызгая слюной. Слезы полились по моим щекам, сопли пузырились у носа.
— Я трижды просил тебя на этой неделе не играть на кухне, — сказал он, и его голос гулко отдавался от стен холодного пустого сарая. Я не хотела трусить, но ничего не мог с собой поделать. Я сжалась в комок, надеясь, что моя спина скоро перестанет пульсировать от боли. Я знала, что лучше не говорить.
— Ты меня бесишь. Заставляешь меня учить тебя таким образом. — Он был прав. Он обижал только меня, потому что я была хуже всех. Почему я не могу быть сильнее? Умнее? Я ненавидела, что все, что он говорил обо мне, было правдой.
— Ты — яд в нашей семье, Арвен. Ты убиваешь свою мать.
Когда он поднял руку, чтобы ударить меня снова, я закричала, умоляя его остановиться, но никто меня не услышал.
***
— Шшш, Арвен. Никто не причинит тебе вреда. С тобой все будет хорошо.
Я всхлипывала и рыдала, плача от боли.
Пожалуйста, прекрати, думала я. Я больше не могу.
— Что прекратить? Арвен? — Он был взбешен. Испуган.
Но и я тоже.
***
Кровать была похожа на шелковую ванну, окутывая меня простынями и оставляя невесомой. На кровати с четырьмя столбиками лежали слои нитей, а в карманах проглядывали мерцающие огоньки. Я не замечала раньше камина, но переменчивое, танцующее сквозь балдахин пламя успокаивало. Откуда-то из инструмента доносилась медленная колыбельная. Призрачные и завораживающие ноты витали по комнате, словно лунный свет. Мне захотелось петь. Или, может быть, плакать.
— Ты проснулась, — сказал Кейн из угла комнаты, который я не могла увидеть.
Мои глаза наполнились слезами от мягкого звука его голоса.
Меланхоличная песня прекратилась, и я услышала, как он положил что-то на пол.
Что я видела перед тем, как потерять сознание? Образы черного, похожего на туман дыма, окутывающего меня, убаюкивающего во сне, были туманны, но я знала, что видела их. Ощущения — они не были похожи ни на что, что я чувствовала раньше. Не как магия, не как зелье. Как будто что-то просочилось в мою душу и облегчило мои страдания. Это было какое-то темное и извращенное милосердие.
Кейн медленно подошел ко мне и провел своей прохладной ладонью по моему лбу. Это было восхитительно. Я прильнула к нему, как животное, и потерлась горячим лицом о его руку.
— У меня есть для тебя кое-что еще лучше.
Я хныкала от потери контакта. Кровать сдвинулась и Кейн оказался рядом со мной, притянув мое тело к себе и положив холодный компресс на мой лоб. Это было похоже на рай, и я отвернула лицо, чтобы он мог провести рукой по шее, плечам, рукам…
Мои глаза распахнулись.
— Что на мне надето? — Я слышала, как невнятно я произношу слова.
Кейн покраснел. Он был таким милым.
— Спасибо, пташка. Ты в одной из моих рубашек. Это была все, что у меня было.
Я уткнулась лицом в его тело, прижимая к груди свое ноющее запястье на его груди.
— Ты теплый, — сказала я.
— Не такой теплый, как ты. Твой жар не спадает.
Я хмыкнула.
— Арвен, — продолжил он. — Почему ты была в лесу сегодня ночью? — Он сделал паузу. Его несчастные глаза были полны страдания. — Я мог потерять тебя.
Он прижал мое запястье к себе, как будто оно было очень хрупким. Мое сердце заколотилось.
— Я пытался найти тебя. — Я подняла глаза и встретила страдальческим выражением лица. Я протянула руку к его взъерошенным бровям и коснулась его виска.
— Все в порядке, я достала то, что мне было нужно.
— И что же это было?
— Для моей матери. Чтобы исцелить ее.
Кейн кивнул, но я могла сказать, что он не понимает, о чем я говорю.
— Спи, пташка. Я буду рядом.
Так я и сделала.
***
Я проснулась от вздрагиваний и задыханий. Оглядевшись в поисках источника, я поняла, что эти гротескные звуки исходят от меня. Был полдень, и я чувствовала себя как свинья, жарящаяся на вертеле. Я вцепилась в простыни и стала ворочаться, ища хоть какое-то облегчение от гор одеял, поглотивших меня целиком. Я перекатилась на твердое тело и по знакомому запаху поняла, что это Кейн. Он пах как потное кедровое дерево. Если бы его облили виски и подожгли.
— Очевидно, мне нужно принять ванну, — сказал он, его голос был приправлен сном.
Мне пришлось прекратить это делать — из-за лихорадки я не могла отличить свои мысли от слов. Я бредила, все вокруг расплывалось, и мне казалось, что я что-то бормочу. Черт бы побрал эту лихорадку.
Ответный смех Кейна сотряс матрас под нами. Уф. Неужели я тоже сказала это вслух?
— Почему ты в моей постели? — спросила я. Я хотела сказать язвительности, но вышло как у потерявшегося ребенка.
— Вообще-то, ты в моей постели.
Я осталась при своем мнении.
— Почему я в твоей постели?
Кейн снова рассмеялся, ярким и искренним смехом, который что вызвало ухмылку на моем измученном лице.
— Как хорошо, что ты вернулась, хотя бы ненадолго.
Я не знала, куда себя деть, но все равно улыбнулась.
— Не за что.
— Ты можешь поесть? — Он собрался покинуть кровать в поисках, но я обхватила его руками и ногами, как виноградная лоза.
— Не уходи, — жалобно попросила я. Все было в порядке. Я примирилась с этим после смерти.
— Ты не умерла, Арвен.
Конечно, умерла. Он читал мои мысли, и я была без штанов.
— Я не читаю твои мысли, ты говоришь со мной. И ты без штанов, потому что постоянно снимаешь их, — он указал на пол. Он указал на пол, и я заглянула туда и увидела, что мои кожаные штаны лежат в куче. Я прошептала внутреннюю молитву, благодаря Камни за то, что там не было нижнего белья. Я снова повернулась к нему.
— Я не могу больше держать тебя так, — сказал он. Его тело напряглось. Я не могла понять, приснилось ли мне это. — Но я также не могу отпустить тебя.
— Что это было? — спросила я. — Это… — Я не знала, как объяснить. Извращенная тьма, заполнившая его комнату, словно живые тени.
Но он знал.
— Я хочу поделиться всем, Арвен… но это принесет тебе только новые страдания.
Я приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на него, но он смотрел в окно на солнце, скрывшееся за лесом под нами.
— Я сильнее, чем ты думаешь.
— Нет, пташка. Ты сильнее любого из нас. Только ты так не думаешь.
***
Неуклюжие гиганты вернулись, но на этот раз они привели с собой друзей, которым тоже не хватало ритма. Я потерла виски и попыталась сглотнуть — во рту было как будто вата. Но зрение и мысли были ясными — лихорадка наконец-то прошла.
Я села и потянулась. Каждый сустав в моем теле, от пальцев до шеи, хрустел и ломался от облегчения.
И я почувствовала голод.
Я соскользнула с кровати, ступая босыми ногами по прохладному деревянному полу, и осмотрела комнату, в которой так ярко пахло лилиями. Значит, это были личные покои Кейна. Они оказались более красочными, чем я ожидала. Причудливые голубые шторы и знойно-фиолетовые занавески выделялись на фоне темного деревянного пола, каменных стен и захламленных полок. Стопки исторических книг, о которых он мне рассказывал, обрамляли его кровать. Все было таким обжитым, таким мужским. Совсем не холодно и не стерильно, как я себе представляла.
Балконные двери были открыты, и я вышла на улицу, вдыхая свежий воздух и летнее солнце, как увядший цветок после бури. Я вытянула руки высоко над головой, и ветерок овевал мои бедра и попу.
О, точно. Штанов нет.
Я вернулась в комнату за ними, но кожаные штаны были настолько жесткими и пропитанными грязью, кровью и водой из пруда, что я не смогла их надеть.
За кроватью с балдахином стоял шкаф, заполненный преимущественно черными королевскими нарядами. В дальнем углу стояло зеркало в полный рост. Я приготовилась к худшему и подошла к нему.
В некотором смысле все оказалось не так плохо, как я ожидала. Мои ноги были в основном в порядке, за исключением нескольких царапин и синяков. Я была благодарна за то, что на мне было нижнее белье, закрывающее задницу и большую часть живота. Большая черная туника Кейна сидела на мне скорее как платье, и я вздохнула с облегчением. Одно очко за скромность.
В остальном все было очень, очень плохо.
Мое лицо выглядело ужасно. Как у ненормальной болотной ведьмы. Глазам не хватало их обычного оливкового цвета, я была слишком бледной, а губы потрескались. Швы на щеке пересекали меня, как следы, а нижняя губа все еще была в синяках, оставшихся с ночи взрыва. Даже запястье, несмотря на повязку, было фиолетовым и опухшим.
Я прижала ладонь к щеке и глубоко вздохнула, чувствуя, как кожа снова срастается и выталкивает швы из лица. Я все еще была так слаба, но у меня оставалось достаточно сил, чтобы немного продвинуться в процессе заживления. Через пару дней швы будут едва заметны. Но это было еще не самое худшее.
Пришло время увидеть реальные травмы.