Из его съемной квартиры они переехали в ее съемную – оттуда ей было удобнее и ближе ездить в университет. Было бы неправдой сказать, что Ирка не ожидала: вот заговорит она о переезде, а Трегрей и предложит приобрести новое жилье, свое собственное: квартиру, а возможно, и целый дом. Почему нет, ведь средства-то позволяют… Но Олег не предложил, а Ирка настаивать не стала. Значит, не пришло еще время. Значит, рано еще, нужно подождать. И когда-нибудь у них обязательно все будет как у всех.
Но время шло, и ничего не менялось. Олег всеми днями был занят, случалось – и ночи прихватывал. Подошла дата регистрации, они расписались, безо всяких торжеств, даже без свадьбы. Так, посидели вечером с этими его соратниками, с Двухой, Женей Сомиком, Мансуром и остальными…
А Ирка все ждала, когда же наконец ее девичьи мечты начнут воплощаться в действительность. Университетские подружки, поначалу без стеснения ей завидовавшие, страстно живописавшие, какой замечательной станет ее жизнь, лишь только залучит она в мужья генерального директора компании «Витязь», вскоре после так называемой свадьбы стали посмеиваться. Мол, точно ли Трегрей тот, за кого себя выдает? Может, никакой он не директор, а просто-напросто зитц-председатель Фунт? Если не так, то где тогда непременные атрибуты жизни крупного бизнесмена? Где рестораны, салоны красоты, дорогие автомобили, шикарные шмотки, драгоценности с европейских аукционов, шопинг в Милане, отдых на Мальдивских островах? Где хотя бы новые туфли и сумочка? Ирка пыталась объяснить им, глупым курицам, что ее Олег – совсем не такой, как прочие вскарабкавшиеся к вершинам финансового благополучия. Что вовсе не ради собственного обогащения он трудится, но ради блага своей страны. А они этого никак не понимали. Да, откровенно говоря, и сама Ирка этого полностью вместить в сознание не могла. Как это – жить ради других? Безусловно, помогать окружающим – хорошо, благородно и достойно уважения, но… отдавать другим больше, чем оставлять себе? Это как-то… неразумно. Неправильно. Они ведь, эти самые другие, разве заслужили такое? В первую же очередь необходимо самого себя обеспечить, своих близких, свою семью…
Поначалу она полагала, что для Олега все эти высокие идеи – не так уж серьезно. Простительная блажь. Сублимация настоящей, полноценной, взрослой жизни. Как для некоторых – экстремальный спорт, путешествия, благотворительность… Надеялась, что увлечение высокими идеями постепенно сойдет на нет, когда она, Ирка, даст ему настоящее и когда, следовательно, отпадет нужда в сублимировании. Но вскоре ей пришлось признаться себе, что для Олега настоящее – это как раз его идеи. И ничто этих идей не заслонит и не заменит. Но ведь так не должно быть?.. Это получается, что она, его законная жена, самый близкий ему человек, нисколько не ценнее для него всех прочих людей?
Как-то она в недобрую минуту тоскливой злости от тянущейся и тянущейся неустроенности высказала ему все это, завершив речь отчаянным восклицанием:
– Я просто хочу жить нормально!
– Нормально? – переспросил Олег.
В его глазах уже вовсю пылала обида, Ирка в пылу не заметила, когда она зажглась.
– Нормально? – повторил он. – Ты и понятия не имеешь о том, что это такое – жить нормально.
Конечно, она тут же отозвалась:
– И что это такое, по-твоему?!
– Нормально – жить без страха. Без страха, что тебя завтра выкинут с работы «по собственному желанию», потому что начальник пожелал устроить на твое место своего племянника. Без страха, что на дороге тебе размозжат голову бейсбольной битой за то, что ты не слишком проворно посторонился, когда тебя вздумали обогнать. Без страха, что в один прекрасный день у тебя – под прикрытием полиции и прокуратуры – отнимут дело, в которое ты годами вкладывал душу и силы. Без страха, что с тобой в любой момент может случиться что угодно, и обидчики твои не понесут никакого наказания, просто потому что у тебя окажется меньше денег или нужных знакомств… Нормально – иметь основания безоглядно доверять полиции, прокуратуре, судебной системе; нормально – иметь основания доверять государству; нормально – не сомневаться в том, что законы безоговорочно исполняются. Нормально – чувствовать себя защищенным своей страной. Нормально – выбирать работу по принципу «больше приносить пользы обществу», а не по принципу «где больше платят». Нормально – видеть и осознавать, что твой труд – что всякий труд – оценивается справедливо. Нормально – чувствовать себя нужным своей стране. Нормально – уважать свою страну и знать, что она уважает тебя. Вот это и называется – жить нормально! И пока не будет так, мы никогда не будем жить нормально.
Ирка тогда только махнула рукой:
– Я же тебе совсем о другом говорю… А ты… Да не бывает так, как ты мне все расписал.
– Бывает, – убежденно сказал Олег. – Я знаю.
Так сказал, будто своими глазами видел ту жизнь, о которой рассказывал. А ей захотелось закричать: «Да откуда же ты прибыл к нам, из какого далека, заморский принц?»
Этот неприятный разговор состоялся вечером, а ночью Ирка неожиданно проснулась – как от чьего-то толчка, проснулась с бешено бьющимся сердцем, задыхаясь, мокрая от пота. Ей было страшно почему-то. Он повернулась к спокойно спящему рядом Олегу и вдруг поняла – почему.
Борец за утопию рано или поздно погибает, по той простой причине, что утопия неосуществима в принципе.
Ну уж нет… Она его спасет – для себя, для будущих детей, для него самого. Она сделает его нормальным. Не с его точки зрения нормальным, а – таким, как все. И тогда все изменится. И тогда все будет хорошо. Потому что нет женщины сильнее, чем женщина, которая сражается за свое счастье. Потому что она, Ирка, любит его, своего мужа.
А он?
Это было Иркиной постыдной тайной, нескончаемым поводом к одиноким слезам и грызущему сомнению.
Олег никогда не говорил Ирке, что любит ее.
Она поставила перед ним тарелки. Олег ел сначала устало и вроде бы неохотно, но очень скоро (верно все-таки говорят, что аппетит приходит во время еды) словно встряхнулся и накинулся на ужин со сдерживаемой жадностью.
Ирка села перед ним в привычной позе: локти на столе, подбородок на сплетенных пальцах. Почему ей так нравится смотреть, как он ест? Пока Олег утолял первый голод, она молчала. Заговорила, лишь когда он отодвинул от себя одну тарелку и придвинул другую.
– Ты почти трое суток не появлялся, – сказала она.
– Очень занят был. – Трегрей поднял на нее глаза. – Прости, пожалуйста.
– Ты всегда занят… Я ведь волнуюсь за тебя, Олег! У меня сердце не на месте…
– А у тебя как дела? – спросил он.
– А все как обычно, – в тон ему проговорила Ирка. – Третьего дня трубу прорвало. Опять. Вызвала, починили, да толку-то? Вся система проржавела, а менять никто не будет – дом аварийный, под снос.
– Завтра же приедут ребята, поменяют трубы всему дому.
– Тогда уж весь дом целиком менять надо, пока не развалился окончательно. Ну что еще?.. Вчера в университет опоздала – маршрутка сломалась. Побежала пешком, отвалился каблук. Едва доковыляла до ремонта обуви, тереха-дуреха… А сегодня утром на кухне крысу увидела. Завизжала, конечно, ну, я, в смысле, а она, крыса, под мойку – шасть…
Трегрей, глядя в тарелку, кивал в такт ее словам.
– Ты излишне впечатлительна.
– У меня всегда сердце не на месте! – подтвердила Ирка.
Они помолчали минуту.
– Олег… – позвала Ирка. – Ну почему мы так живем? Надо мной в университете смеются: вышла замуж за миллионера! У нас кое-кто из девчонок тоже вот с парнями сошлись, так налаживают потихоньку быт, стараются как-то получше устроиться. Я ведь не прошу золотые горы, я хочу обыкновенных человеческих условий. Ты такой сильный и решительный со своими витязями, а насчет бытовых вопросов прямо как ребенок… Это же дико: через твои руки столько деньжищ проходит, а мы ютимся в съемной халупе аварийного дома, у нас даже личного автомобиля нет…
– Есть служебные, – сказал Олег, – я привык ими пользоваться… – Он на минуту оторвался от еды, стукнул задумчиво вилкой о край тарелки, – пожалуй, закреплю один за тобой, если тебе угодно.
– Угодно, – быстро сказала Ирка. – Очень даже угодно! Слушай! Кую железо пока горячо – может, ты все-таки задумаешься о переезде? Ну, честно, невозможно ведь постоянно по съемным мотаться, зависеть от посторонних дяденек и тетенек. Хочется свое гнездышко. Личное, персональное… Давай переедем, а?
Трегрей отложил вилку.
– Давай, – неожиданно сказал он.
«О, Господи! – мысленно ахнула Ирка. – Свершилось!»
– Правда?! – затараторила она, расплела пальцы, всплеснула руками. – Ты серьезно? Где-нибудь в центре квартирку купим, да? Слушай, я знаю, рядом с универом дом новый, только построили, не до конца еще заселен – вот там можно присмотреть! В центр переедем, да?..
– В Кривочки, – сказал Олег. – Сюминут я большую часть времени провожу там. Так будет лучше, поверь…
Ирка вздрогнула, как от удара. Ее будто окатили холодной водой, и приятное возбуждение, словно краска, стекло с нее, расплылось потеками по столу. «А ведь это он не сейчас придумал, не сымпровизировал в ходе разговора, – поняла она. – Он это сегодня и так хотел предложить… Зачем? С какой стати?»
– Как же я в универ буду ездить? – вышептала она.
– Мы ведь условились о том, что «Витязь» выделит тебе автомобиль. И знаешь, пожалуй, еще и водителя тоже. Так будет еще лучше.
Ирка не придумала, что сказать на это. Она молча собрала со стола, повернулась со стопкой тарелок в руках к мойке. И внезапно какая-то горячая волна взметнулась в Иркиной груди, волна хлестнула вверх по горлу, обозначив стремительное свое движение мгновенным пробегом мурашек по коже, ударила в голову. Ирку словно кто-то подтолкнул под локти.
Она с размаху швырнула тарелки о пол.
– Да будь они прокляты, твои Кривочки! – закричала она. – Тоже мне центр вселенной! Что мы там делать будем, в этих Кривочках? В избушке поселимся? С отоплением печным, освещением свечным?!