— Бардульф, Фаэлин, хватит медлить, — рявкает Эвандер. — Король Волков ждет нашего поспешного возвращения, а он, как ты знаешь, не любит, когда его заставляют ждать.
В этих словах столько зловещего подтекста, что мне становится еще холоднее.
Каким будет этот «Волчий Король»?
Я должна как можно скорее переправить Аврору и себя через Фэйд. Но чтобы попасть домой, мы должны пройти через этот неестественный барьер и попасть в волшебный мир за его пределами: за Мидскейп.
Мы пересекаем пустоту Фэйда по тропе, проложенной для нас Рэйвом. В ней я вижу тени зверей и существ, которые не поддаются моему пониманию. Они проходят рядом с нами. В одно мгновение они здесь, а в следующее — исчезают. Они проскакивают по нашему пути, как клубы дыма, и обретают форму, как только возвращаются в надежные объятия магии, в которой родились.
Недолго думая, рядом со мной проходит теневой волк, более массивный, чем остальные. Одно из его ушей неестественно торчит, словно от него отрезали кусок. Сверкнув золотыми глазами, он исчезает.
Фэйд — удивительное место… и холодное. С каждым шагом я чувствую, что дрожу все сильнее и сильнее. Ноги тяжелеют, а зрение становится таким же туннельным, как и путь впереди. Белые волосы Авроры и широкая, покрытая шрамами спина Эвандера — вот мои ориентиры, единственное, что помогает мне идти по верному пути.
Мы пробираемся через тенистый лес и густое болото, через скалистые обрывы и ровные луга, прежде чем вдали снова забрезжит бледный лунный свет. Дальнее отверстие туннеля похоже на маяк, светящий с далекого берега.
Так же легко, как мы вошли во Фэйд, мы покидаем его. Не успел я ступить на землю Мидскейпа, как горшок с Мэри у моего бедра взрывается, вгоняя в плоть осколки глины и разбрасывая повсюду грязь. Факел в моей руке вспыхивает, и на мгновение меня ослепляет свет.
Глава 7
Я вскрикиваю от неожиданности и роняю факел, прежде чем огонь успевает охватить мою руку и испепелить плоть. Одновременно со взрывом пламени из моего бедра, словно клубки пряжи, вырываются блестящие усики. Листва сплетается, образуя туловище, две ноги и две руки. Голова состоит из туго переплетенных стеблей, два массивных листа — уши. Вокруг зеленой головы распускается ореол календул, похожих на волосы.
Древесина моего импровизированного факела мгновенно превращается в пепел. Но осколок кирпича окутывает парящая сфера пламени. Вместо ног огонь переходит в точку. Два языка пламени становятся руками. Затем — голова с двумя светящимися золотыми глазами.
— Мэри? Фолост? — Я заикаюсь, глядя между ними.
— Именно так, Фаэлин. — Фолост поднимает огненную руку к своему торсу, где находится кирпич — там, где в противном случае было бы сердце.
— Что за… — Бардульф вскакивает, словно желая защитить Аврору и меня.
— Они безвредны, — мрачно говорит Аврора. — Успокойся.
Я бросаю на Аврору благодарный взгляд и поворачиваюсь к своим друзьям по духу.
— Вы оба умеете говорить?
— В этом мире, где магия все еще сильна, мы можем… для тех, кто способен понять. В Мире Природы наши силы со временем уменьшились, — говорит Мэри. Там, где голос Фолоста трещит, как звук костра, голос Мэри сладок и легок, как жужжание опылителей, доносящееся с луговым бризом.
— Нам нужно идти дальше, — сурово напоминает Бардульф. Я бросаю на него взгляд, который бьет так же хорошо, как заточенная палка по пластинчатым доспехам.
— Бардульф, мой простодушный друг. — Эвандер качает головой.
— Как ты смеешь, — рычит Бардульф.
— Неужели ты не видишь, какую пользу мы принесем Конри? — Эвандер указывает на меня.
— Я вижу, что сила Авроры разделена, и половина ее находится в вещи, которая думает и ходит, а не в кольце, которое можно носить. — Бардульф снова двигается. Он скорее акула, чем волк, кружит в водах вокруг нас.
— У Конри есть не только дух луны и ее сила, но и сила ведьмы-ткачихи со связанными духами. — Эвандер делает жест, как будто это должно было быть очевидным предположением.
Эти мужчины соревнуются в том, что я ненавижу больше: когда меня называют «вещью» или когда жаждут моих способностей, как будто ими можно обладать и использовать. Но я скрываю это чувство. В конце концов, Эвандер, кажется, больше не заставляет Бардульфа кружить вокруг себя. А планы Эвандера предложить мои способности Конри — это то, о чем стоит беспокоиться в будущем.
— Фолост, Мэри, теперь, когда вы успешно вернулись в Мидскейп, вам следует пойти и пообщаться со старыми богами, чтобы полностью восстановить свои силы, — мягко говорит Аврора. — Нас осталось очень мало.
Я полностью отвлекаюсь от забот о мужчинах и снова сосредотачиваюсь на женщине и моих связанных духах — моих друзьях. Я знала, что ни при каких обстоятельствах не оставлю их. Но мысль о том, что они могут покинуть меня, ни разу не приходила мне в голову, и я вдруг почувствовала себя такой эгоисткой из-за этого.
— Вам нужно восстановить силы? Вы плохо себя чувствуете? — Глупый вопрос, учитывая то, что я только что увидела. Если бы они были здоровы, то не были бы десятилетиями в таком ослабленном состоянии. Разве в этом есть моя вина? Неужели я держала их при себе до тех пор, пока не освободила? — Я не знала, что вы страдаете… Мне так жаль.
— Не стоит извиняться, — тепло говорит Фолост.
Мэри поднимает острую руку, и вокруг моего запястья обвивается маленькая лоза с ноготком на конце.
— Не бойся, мы не оставим тебя, Фаэлин.
— Я… — Я не могу сказать, что я боюсь не этого. Они слишком хорошо меня знают. Они видели каждый момент моей жизни, когда кто-то, кого я любила, уходил. Будь то моя мать, ушедшая в лес и не вернувшаяся. Парень, которого я любила, бросил меня, оставив в память о себе лишь разбитое сердце. Или сжимать руку моей бабушки каждый час, пока магия не исчезнет из ее тела. Но сейчас я должна быть сильной ради своих друзей. Неважно, что случилось со мной в прошлом, я не стану их удерживать. — Я знаю, что вы не бросите меня. Но забота о себе и своем благополучии — это не отказ. Я люблю вас обоих и прежде всего хочу, чтобы у вас все было хорошо.
— Тебе не нужно говорить нам. Мы и так знаем. Ты никогда не забывала следить за тем, чтобы у Фолоста было достаточно угля, или за тем, чтобы моя земля была правильно полита. — Виноградные лозы переходят в то, что я считаю улыбкой. — Возможно, ты не часто увидишь нас в этих формах, поскольку их поддержание требует от нас больших усилий. Но мы будем с тобой. Ты знаешь, как призвать нас, когда понадобится.
Лоза тянется к земле, подбирая маленький осколок глины из горшка, разбившегося у моего бедра. Мэри поднимает его и держит передо мной. Я принимаю его обеими руками. Бабушкин отпечаток большого пальца оставляет на его поверхности вмятину. Фолост делает аналогичное движение, передавая мне осколок кирпича. Он обжигает жаром, но лишь на краткий миг. Кажется, что я совсем не ощущаю жара.
— Для нас большая честь быть связанными с такой ведьмой, как ты. Не стесняйся обращаться к нам, когда понадобится. — При этих словах пламя Фолоста сворачивается в клубок и исчезает с дымом.
Лозы Мэри возвращаются в землю, увядая и превращаясь в почву для червей, которыми они питаются прямо на моих глазах. Она оставляет за собой шлейф лепестков ноготков, которые подхватывает ветерок, пахнущий лесным дымом. Домом.
Когда ветер усиливается… они исчезают.
Мои руки по-прежнему сжимают жетоны, которые являются последними связями с моими друзьями. Я думала, что всегда буду держать их при себе, беречь. А на самом деле я забирала их домой. Пусть они все еще привязаны ко мне, но они не рабы. Они свободны, и, честно говоря, я желаю им этого. Даже если у меня болит сердце и щиплет глаза от одной только мысли о том, что я потеряла и отпустила за столь короткий срок, — достаточно, чтобы холод, окутавший мои плечи тяжелее рубинового плаща, погрузился глубже в мой мозг, — я люблю своих друзей по духу настолько, что хочу видеть их здоровыми. Со мной или без меня.
Глаза Авроры тоже стекленеют, когда она смотрит на места, где находились два духа. Интересно, что творится у нее в голове? Из всего услышанного я могу предположить, что она тоже жаждет свободы. Возможности бродить так далеко, как ей заблагорассудится. По форме, которая позволит ей вернуться к истокам своей сущности. Но в отличие от Фолоста и Мэри, Аврора заперта в своем смертном теле. За ней охотится Король Волков.
— Сюда, — говорит Эвандер, направляясь по проторенной тропинке между двумя холмами. Совершенно не обращая внимания на то, что я только что потерял двух самых дорогих мне друзей.
Бардульф замирает, сложив руки, и смотрит мне вслед. Каким-то образом, даже при весе вдвое меньше Эвандера, ему удается быть более внушительным.
— Мы должны устроить привал, — зовет Аврора, идя вслед за Эвандером, игнорируя очевидный и невысказанный приказ Бардульфа двигаться.
— Нет. Мы отдохнем в лагере. — Эвандер даже не оглядывается, прежде чем ответить. Он уже наполовину спустился с холма.
— Эвандер, ей нужен отдых.
Эвандер приостанавливается и снова смотрит на меня. Его серебристые глаза холодны, как луна над головой.
— Это правда? Тебе нужно, чтобы мы были помягче с тобой, человек?
— Я и так прекрасно справляюсь. — Я поражаюсь, что мои слова не расходятся с делом, пока я борюсь со стучащими зубами. Ночь в Мидскейпе, кажется, холоднее. Какая-то часть моего сознания смутно догадывается, что в этом мире все по-другому. Но я не могу найти в себе силы, чтобы с таким энтузиазмом открывать для себя подобные вещи, как мне кажется, следовало бы.
— Хорошо. Надо перебраться через узкий пролив, пока Грувун еще ждет. — Эвандер продолжает путь.
Аврора бросает на меня обеспокоенный взгляд, но я киваю в знак заверения. Она нехотя следует за Эвандером, впереди меня. Бардульф продолжает нависать надо мной. Я медленно кладу часть друга в карман, прежде чем отправиться в путь.
Холмы спускаются к побережью с бледным песком. Немного больше, чем полоска белого песка, сияющего в лунном свете на фоне спокойного пролива воды того же цвета, что и ночное небо. Я никогда раньше не видела моря, хотя слышала рассказы о нем от торговцев, которые проезжали через город, привозя товары со всего запада. Этих рассказов было достаточно, чтобы я относился к этому водоему с некоторой опаской. Особенно когда Эвандер забирается в маленькую гребную лодку, прибитую к берегу, и пенистые волны омывают ее слишком тонкий корпус.