— Что? — Эвандер сосредоточенно смотрит только на меня.
— Он видел нас, — повторяю я, стараясь подчеркнуть каждое слово. — Вместе. Он знает.
— Она права. — Бардульф все равно услышал, несмотря на мои попытки вести себя тихо и говорить, пока он отвлекся. — Я все видел. — Он, повернувшись на другой бок, медленно сел лицом к нам. — Я отдаю тебе должное, Эвандер, я не думал, что ты способен на такое. Пойти против Конри, когда внешне ты всегда был таким преданным. Ты думаешь, что только потому, что ты рыцарь, наделенный некоторым обаянием короля, ты можешь украсть его сучку?
— Назови ее так еще раз, — угрожает Эвандер, Руки сжаты в кулаки так сильно, что на руках вздуваются мускулы.
— Королевское очарование… — тихо повторяю я, сведя брови. Прошло столько дней с тех пор, как я в последний раз почувствовала, как погружаюсь в ауру Конри, что я почти забыла об этом.
— О, ты не знаешь? — Внимание Бардульфа приковано исключительно на меня. По его губам скользит ухмылка. — Он не сказал тебе, да? Конечно, не сказал.
— Хватит, — огрызается Эвандер.
— Мы, рыцари, приносим клятву Королю Волков, и, конечно, он отнимает у нас способность иметь детей. Но за нашу верность мы не остаемся с пустыми руками. Нет… мы можем не иметь детей, но мы не лишены в удовольствиях партнеров. Более того, все становится проще. Наши клятвы делают нас продолжением Волчьего Короля, и поэтому мы получаем часть его сил.
— Я сказал, хватит! — рычит Эвандер, бросаясь к Бардульф.
— Дай ему сказать! — огрызаюсь я. Эвандер замирает на месте. Мое сердце колотится, но уже не от страха, что я убила, и не от того, что Бардульф собирается сделать. Я натягиваю на себя плащ, словно могу защититься себя от этой правды.
Бардульф завывает от смеха.
— Ах ты, кабель, она не знала. Да, Фаэлин. Твой защитник, дорогой рыцарь использовал силы, которые он скрывал от тебя, чтобы заманить тебя в свою постель.
Глава 32
Я перевела взгляд на Эвандера и встретилась с ним глазами.
— Это правда? — Слова — не более чем дрожащий шепот. Страх за то, каким может быть ответ, почти полностью заглушает их.
— Фаэлин, это… — Пауза невыносима.
— Да или нет.
Бардульф вмешивается. Он явно получает слишком много удовольствия от моих мучений, чтобы оставить все как есть.
— Разве ты никогда не задумывалась, почему тебя так тянет к нему? Почему ты с такой готовностью легла в постель мужчины, с которым только что познакомилась? Вероятно, ты почувствовала влечение к нему с первого взгляда, не так ли?
Я снова в палатке на берегу, в ту самую первую ночь. Удивляюсь, почему мне не было так противно, как должно было быть, когда он дотронулся до меня.
— Большинство из нас, рыцарей, стараются подавить в себе обаяние. Особенно рядом со суками, которыми интересуется король.
— Я сказал, не называй ее так! — Эвандер фыркнул и снова попытался двинуться к Бардульфу.
— Отвечай! — Я останавливаю его резким приказом. Эвандер оглядывается, и выражение его лица говорит мне обо всем. — Это правда… не так ли?
— Это не то, что ты думаешь, — поспешно пытается сказать он. — Фаэлин, я бы никогда…
— В ту первую ночь, когда ты взял меня в свою палатку… — Мурашки бегут по рукам в тех местах, где Эвандер коснулся меня в ту самую первую ночь. Теперь уже не от удовольствия, а от ужаса. Я помню, как хорошо он себя чувствовал. Как сильно я хотела его, даже тогда, несмотря на себя. Он был готов принять меня, когда я сделала ему предложение позже. Он без проблем отвел меня в свою палатку, чтобы я могла… Я думала, что это просто давление очарования Конри на нас обоих. Что это были вынужденные действия. Но нет.
Я была такой дурой.
— Мне всегда казалось, что в один прекрасный день, рано или поздно, я наконец-то смогу показать Конри твое истинное лицо, Эвандер. — Бардульф медленно встает, опираясь на дерево, о которое он только что ударился, чтобы подняться на ноги. — Доказать ему, что тебе нельзя доверять. Но я никогда не думал, что смогу сделать это именно так.
— Ты действительно думаешь, что я мог так поступить с тобой? — шепчет Эвандер, сосредоточившись только на мне.
— А во что я должна верить? — спрашиваю я его. Гнев и боль борются за контроль над моими словами. Один хочет закричать. Другая хочет вообще ничего не говорить. — Ты солгал мне, Эвандер.
— Нет, нет. Я… я не говорил тебе о чарах, но…
— Тогда это все, что мне нужно знать.
— Я могу подавить его! — Он делает шаг ко мне. Не к Бардульфу. — Магия — это выбор, всегда. Я не использовал ее на тебе, клянусь.
— Ты влюбился в королеву короля или обманом пробрался в ее постель; в любом случае, это не сулит тебе ничего хорошего, — с ликованием говорит Бардульф.
Я не получаю от этого никакого удовольствия. Нет никакого удовлетворения, извращенного или иного, в этом разоблачении. А его энтузиазм лишь заставляет меня ненавидеть Бардульфа еще больше. Ему наплевать на меня, его волнует, как схватить Эвандера и подчинить меня себе. Эвандер же заботится лишь о… У меня нет четкого ответа. Мое сердце и разум слишком мутны для этого. Единственное, на чем я могу остановиться, это он сам — Эвандер заботится только о себе.
— Как я могу верить тебе, если я уже знаю, что ты мне солгал? — спрашиваю я Эвандера.
— Я никогда тебе не лгал. — Его тон стал умоляющим. Он умоляет меня понять.
Но я не понимаю. Не могу.
— Недосказанная правда — это все равно ложь. Ты не сказал мне правду, и я бы не догадалась спросить. Ты должен был понимать, что это то, о чем я хотела бы знать. Иначе было бы нечестно по отношению ко мне.
— Фаэлин…
— На твоем месте, Эвандер, я бы не произнес ни слова, пока ты не предстанешь перед Конри. Побереги дыхание для защиты. Думаю, оно тебе понадобится. — Бардульф приближается, обращая внимание на меня, а не на него. — Фаэлин, Конри послал меня, потому что почувствовал твое возвращение на равнину и попросил прийти, убедиться, что ты в порядке, и проводить тебя обратно. Если ты хочешь уйти, мы можем отправиться без Эвандера.
— Я бы хотела, — холодно отвечаю я. Единственный человек, которому я могу доверять, вернулся к Конри… Аврора. Она — единственная, кого мне стоило слушать в этом жестоком мире.
Но Аврора… Она доверяла Эвандеру. Хорошо отзывалась о нем. Она никогда не упоминала о привороте. Значит ли это, что он не настоящий? Или Эвандер говорит правду о том, что подавляет его во мне?
Единственный способ узнать наверняка — спросить у нее. Тогда, что бы ни сказала Аврора, я буду верить ей. Чем быстрее я вернусь, тем лучше.
— Почему бы тебе не пойти вперед, Эвандер? — Бардульф пытается обхватить меня за плечи. Я отстраняюсь, не желая, чтобы он думал, что мы дружим. Я могу злиться на Эвандера, но это не значит, что Бардульф мне вдруг понравился. Он лишь одаривает меня тонкой улыбкой и возвращает свое внимание Эвандеру. — Я закончу сопровождать ее в Ден. Думаю, со мной она будет в большей безопасности.
— Конри велела мне защищать ее и быть рядом с ней. Заботиться о ней. — Эвандер с трудом выговаривает слова, так сильно сжимается его челюсть.
— И как же ты ее защищал. — Бардульф делает еще один шаг ко мне. Я делаю еще один шаг назад.
— Ты заставляешь ее чувствовать себя неловко, — говорит Эвандер от моего имени. Я хочу сказать ему, чтобы он этого не делал, но втайне благодарна ему за то, что он заставил Бардульфа отойти, даже если мне все еще противно.
— Вот ты пытаешься читать мне нотации, как будто у тебя есть какие-то высокие моральные принципы, в то время как я всего лишь пытаюсь предложить тебе возможность спастись. Ты действительно хочешь, чтобы Конри услышал об этом от меня? — Угроза Бардульфа очевидна.
— Я не уйду…
— Иди, Эвандер, — отрывисто произношу я. Эвандер переключает внимание на меня, и выражение его лица становится израненным, словно это я впилась когтями в его плоть. — Отправляйся в Ден и лечись. Увидимся через день.
— Фаэлин…
— Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной. — Заявление спокойное, холодное. Но я вижу, какой хаос оно вызывает в нем. Эвандер отступает на шаг, и его уверенность заметно ослабевает. Он сказал, что всегда будет рядом, пока я хочу это. Что ж, теперь я все прояснила. Я провела черту на песке.
— Я… Очень хорошо. — Эвандер старается взять себя в руки. Это ему почти удалось. — Но мы увидимся завтра. — Он вторгается в личное пространство Бардульфа, и Эвандер, с его внушительной мускулатурой, почти полностью заслоняет его. — Мне лучше увидеть ее завтра целой и невредимой. Если с ней что-то случится…
— В отличие от тебя, я не забыл о своей клятве Конри. — Бардульф смотрит на меня. — Пойдем.
— Я никуда не пойду, пока не получу свою одежду и вещи. — Я плотнее натягиваю на себя плащ и смотрю на них обоих. У них хватает здравого смысла не бросать вызов, и я возвращаюсь в лагерь, который мы с Эвандером разбили.
Одеяло все еще не расстелено. Отпечатки наших тел лежат рядом, словно призраки. Со всем достоинством, на которое я еще способна, я одеваюсь. И стараюсь не обращать внимания на воспоминания, которыми почему-то наполнена даже моя одежда: я вижу, как Эвандер сдирает ее с моего тела, а потом чувствую его руки на себе. Он целует меня.
Я одеваюсь быстрее и, закончив, поворачиваюсь лицом к ним обоим.
— Ну что ж, пойдем.
Бардульф делает шаг вперед. Он все еще немного прихрамывает, но уже хорошо восстанавливается. Он переходит в волчью форму и низко опускается, явно ожидая, что я заберусь на него. От одной мысли о том, чтобы ехать на его спине, у меня сводит живот.
— Ты не можешь ему доверять. — Эвандер крадет мои мысли, придавая им звучание.
— По крайней мере, в нем я могу быть уверена, — шиплю я в ответ. — Ты… я не знаю, что о тебе думать.
Он делает полшага ко мне, опускает подбородок и смотрит мне в глаза. В отличие от Бардульфа, я не отстраняюсь. Даже сейчас, зная то, что я знаю, ни одна часть меня не хочет отстраниться от него. Меня все еще тянет к этому мужчине… но что это — инстинкт, которому я могу доверять? Или магическое очарование, которое пленяет мое сердце? Возможно, я никогда этого не узнаю, если каким-то образом не уйду от него и не дам себе время собраться с мыслями.