Мое сердце сжимается все крепче в тисках, заставляя его биться быстрее и затрудняя дыхание. Все, что он пережил. Все, через что он прошел. Все это было из-за меня.
— Моя любовь, — шепчет он. Эти два слова звучат в моих ушах как мед, и я вздрагиваю еще до того, как его рука касается моей щеки. — Больше нет необходимости в слезах, не теперь, когда мы вместе. — Эвандер смахивает большим пальцем капельки слез.
— Ты через многое прошел.
— И я бы прошел через все это снова, десять раз, если бы это вернуло меня к тебе.
И хотя мы так и не смогли встать под красным деревом и связать наши руки… у меня есть ответ, такой же неоспоримый, как восход солнца или ветер в моих волосах. Это был он. Это всегда был он.
Каждый взгляд, задерживающийся на другом мужчине, искал его лицо, даже когда я знала, что найти его в эти моменты невозможно. Каждое объятие, которого я ждала от других, было тщетной попыткой вновь обрести то тепло, которое я когда-то знала от его рук. В каждом поцелуе я искала его вкус.
— Это был ты. — Я наклоняюсь и прижимаюсь лбом к его лбу, как будто каким-то образом могу провести его через священные уголки моего сердца, которые были созданы для него и только для него. Правда была обнажена передо мной, каждая ниточка выбора и судьбы сплетена как гобелен — карта, чтобы вести нас друг к другу.
— У тебя нет других, к которым ты хотела бы вернуться? — спрашивает он, словно боясь ответа.
— Были другие. — Я уже призналась в этом. Неудивительно, что тогда его реакция была такой бурной. Сейчас он даже морщится.
— Ты думала, что я умер. Или, что еще хуже, что я бросил тебя, — он говорит быстро, и это звучит так, словно он пытается объяснить это как себе, так и мне. Забавно, что он считает, что бросить меня хуже смерти.
— Да. Но… они никогда ничего не значили, — уверяю я его. — Даже когда я была с ними, это было не более чем потребность, прихоть или попытка заполнить пустоту, которую ты оставил. Но никто не мог сравниться. Я могла бы обойти весь мир и встретить любого мужчину, но этого никогда не было бы достаточно. Ни один из них не был бы тобой.
— Я люблю тебя, Фаэлин.
— И я люблю тебя, Эвандер.
Наши губы встречаются в неторопливой ласке, как будто мы оба позволяем словам отпечататься в наших душах. Ощущение проникает в меня, как всплеск магии, заставляя голову кружиться. На мгновение кажется, что судьбы наконец-то сложились в нашу пользу. Звезды и сами духи сговорились свести нас вместе. Даже если мир за пределами нас чреват неопределенностью, у нас есть этот украденный миг и все остальные, которые еще впереди. Мы есть друг у друга.
Эвандер отстраняется с дрожащим вздохом.
— Хотел бы я остановить восход солнца.
— Возможно, я обладаю некоторыми способностями Авроры… но я не могу заставить луну взойти снова. Да и не хочу.
— Нет? — Он отстраняется, все еще прижимаясь ко мне, чтобы моргнуть, глядя на солнечный свет, пробивающийся сквозь траву вдалеке.
— Нет, — вздыхаю я. Это слово легкое, как мягкий ветерок, проносящийся над равнинами. — Я не хочу, чтобы время остановилось там, где остановилось. Я хочу идти вперед, потому что именно там мы сможем быть вместе.
Небо наливается красками, превращая луга в темный силуэт. Солнце светит ярко, как надежда. Небо цвета всей той крови, которая была пролита, чтобы привести нас сюда.
— Но нам пора идти, — напоминаю я нам обоим. Что-то в блеске его глаз подсказывает мне, что в этот момент я должна быть сильной. — Как бы мне ни хотелось сбежать с тобой…
— Мы не можем бросить Аврору, — заканчивает он за меня, встает и протягивает мне руку.
Я принимаю ее и позволяю ему наполовину подтянуть меня к себе.
— Что мы будем делать с Бардульфом?
— Я подумаю об этом по дороге. А пока нам надо двигаться.
Однако никто из нас этого не делает. Мы стоим, переплетя пальцы, и смотрим друг другу в глаза. Готов поспорить, что если бы я положила голову ему на грудь, то почувствовала бы, как наши сердца бьются в такт.
— Когда мы прибудем в Дене, тебе придется поддерживать иллюзию с Конри. — Боль и гнев делают его слова низкими, наполненными гравием.
— Я знаю. Если у него возникнут подозрения, это риск для всех нас. — Для Эвандера, Авроры и меня. — Мы сбежим, как только сможем, вместе, и никогда не будем оглядываться назад.
— До тех пор, пока ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой. — Эти слова напоминают мне о том, что я сказала ему раньше, о тех резких словах, которые я использовала, чтобы оттолкнуть его, когда мое сердце разрывалось в последний раз в моей жизни.
На моем лице появляется улыбка, которой не было уже много лет. Такую, которую может вызвать во мне только он.
— Всегда, Эвандер. Будь рядом со мной, всегда и во всем.
Глава 36
Оказавшись на спине Эвандера, стираются последние мысли о Бардульфе. Неправомерность этого мужчины осталась на ветру. Он остается лишь в воспоминаниях, которые уносятся вместе с ветром и исчезают в траве. Глава моей истории, о которой я даже не подозревала, что пишу, закрыта — с меня снято бремя вопросов о неизвестности смерти моей матери, о которых я и не подозревала. Единственное, что теперь имеет значение, — это то, как мы будем решать вопрос с исчезновением Бардульфа, когда прибудем в Ден, и как заберем Аврору.
Об этом мы с Эвандером и спорим, пока идем бок о бок. Он вышел из своей волчьей формы совсем недавно, сказав, что мы всего в часе езды от Дена, и это последний шанс поговорить до прибытия.
— Может, сказать, что он так и не встретился с нами? — Я прокручивала эту идею в голове большую часть утра. — Скажем, что он, должно быть, все еще в лесу. Возможно, ты мог бы использовать это как предлог, чтобы отправиться в лес и найти его, а затем…
Эвандер поднимает руку.
— Я должен остановить тебя на этом. Конри уже знает, что он мертв.
— Уже? Из-за клятвы? — спрашиваю я. Эвандер кивает, и я ругаюсь под нос. — Что же нам тогда делать?
— Тебе придется признаться, что ты его убила, — прямо говорит Эвандер.
— Ты что, лишился всех своих лучших чувств? — Я замираю на месте, на мгновение ошеломленный, чтобы продолжать.
— Тебе придется довериться мне. — Эвандер тоже останавливается и берет меня за руку.
— Конечно, я доверяю тебе. — Я заставляю себя идти дальше. Даже если мы не бежим, нам нужно продолжать путь к Дену, если мы хотим, чтобы Конри заподозрил что-то большее, чем он уже заподозрил. — Вот кому я не доверяю, так это этому безумцу, который явно убивал невинных людей и любой ценой добивался власти.
— Ты тоже не должна ему доверять. Но есть кое-что в Конри, чему мы можем доверять.
— И что же это?
— В том, что он всегда будет заботиться о себе. Ты права, он будет удерживать власть любой ценой, и мы должны убедиться, что он воспринимает смерть Бардульфа как цену за это. — Эвандер переводит взгляд на меня, пальцы переплетаются с моими.
— Ведь это совсем не выглядит рискованно, — бормочу я себе под нос.
— О, это будет очень рискованно.
Я останавливаюсь без предупреждения и притягиваю его к себе. Эвандер издает удивленный возглас, прежде чем наши губы встречаются. Свободной рукой я хватаю его за бедро и притягиваю ближе, чувствуя, как он упирается в меня. Мои пальцы скользят по изгибу его задней части, крепко сжимая ее. Еще один звук удивления, который застревает в задней части его горла и становится почти рыком, когда я отстраняюсь.
— Зачем это было нужно? — спрашивает он, так же лениво, как и улыбка, скользнувшая по его губам.
— Потому что я могла — потому что скоро не смогу.
Улыбка исчезает. Его выражение лица становится серьезным.
— Что бы ни случилось, знай, что я люблю тебя.
— Пока ты не забываешь об этом. — Я ищу его взгляд, пытаясь найти хоть малейший след сомнения. Это беспокойство. Страх. Но не сомнение. Меня успокаивает его отсутствие.
— Я найду способ снова прийти к тебе. Мы уже обсуждали это ранее. Мы сделаем это снова. — Его убежденность скорее беспокоит, чем успокаивает. Раньше Эвандер приносил облегчение, забавлял, вызывал легкий интерес, который мог стать чем-то большим, но меня не слишком беспокоила мысль о том, развивается он или нет.
Теперь он — все.
— Давай сосредоточимся на том, чтобы оставаться в безопасности и сбежать. Как только нам это удастся, у нас будет остаток жизни, чтобы наслаждаться тем, что мы вместе. — Я натягиваю улыбку, как для себя, так и для него.
Эвандер отпускает мою руку, и мы снова начинаем идти вместе.
— Вот что произойдет, когда мы прибудем в Ден, и что тебе нужно будет сделать…
Мы проводим чуть меньше получаса, гуляя и обсуждая все планы. Я репетирую реплики и запоминаю их. Затем он возвращается в форму лыкина, чтобы наверстать упущенное время. Последние полчаса, пока мы мчимся по раскисшим лугам, мой разум пуст, как туман, который вечно оседает на земле лыкинов. Чем дальше на северо-запад, тем гуще становится туман, настолько, что, наверное, Эвандер ориентируется по памяти, магии и чувствам лыкинов, потому что я не вижу ничего дальше своей руки перед лицом.
Он предупредил меня, что чем дальше на север, тем гуще становится туман на равнинах. Но я не ожидала, что он будет настолько сильным. Мы могли вот-вот сорваться с обрыва в море, и я бы не узнал об этом, пока мы не оказались бы в свободном падении.
И это особенно удивительно, когда туман, словно по волшебству, возникает из ниоткуда. Глубокий вдох, и ощущение замкнутого пространства, вызванное плотными облаками, исчезает, а лучи солнца согревают мои плечи, охлажденные во время поездки. Даже при солнечном свете мои зубы почти стучат. Мы находимся достаточно далеко на севере, где даже днем не удавалось избавиться от пронизывающего холода, опустившийся на землю за ночь.
В углублении долины окаменел лес. Большие корявые деревья, каждое из которых размером с могучее красное дерево, которое я почитала в детстве, укрывают родовой дом лыкинов ветвями с блестящими серебристыми листьями. Протянув руку, я прижимаю ладонь к коре одного из деревьев, когда мы проходим мимо. Она гладкая, как полированный речной камень, прохладная, как хрусталь. Хотя оно выглядит и ощущается как скульптура, под моей рукой оно гудит, как настоящее, живое дерево. Они вдыхают солнечный свет и хрустящий прохладный воздух и выдыхают жизнь.