Я поспешно возвращаюсь в настоящее, как только они пытаются забрать у меня плащ. Забрать все, что угодно, но не вещь моей семьи и мое единственное наследство. К счастью, они не спорят со мной из-за того, что я настаиваю оставить накидку у себя.
Да и некогда.
Меня выводят из задней спальни. Аврора ждет с рыцарями. Но Конри нигде не видно. Нас выводят и ведут в проход. Я представляю себя солдатом, отправляющимся на войну.
Между комнатой Конри и входом в рощу проходит год. И все же каким-то образом все закончилось в одно мгновение. Роща освещена десятками свечей, выстроившихся вдоль дорожки, ведущей к травянистой поляне.
Они заполняют пространство между деревьями. Лыкины смотрят на них с любопытством. Неужели это случится? Женится ли наш Волчий Король на человеке? спрашивают они глазами. Альфам отвели самые лучшие места — на нижнем хребте, окружающем поляну, где ждет Конри.
На нем накидка из меха, который выглядит явно по-волчьи. Это шкурки настоящих волков или лыкинов? От последней мысли у меня сводит живот. Это все равно что надеть плащ из человеческой кожи. Конечно, он не стал бы… О чем я думаю? Это же Конри. Он точно будет носить шкуру своих павших врагов.
Расстояние между нами сокращается, хотя я не помню, как шла к нему. Мои ноги, предавая каждый крик моего сердца, останавливаются на краю большого плоского камня, на котором он стоит. Конри протягивает мне руку.
Я позволяю ему помочь мне подняться, устраиваясь поудобнее на валуне, который все больше и больше напоминает жертвенный алтарь, а не камень. Затем он поворачивается к Авроре, и она берет его за руку. Где-то между тем, как Аврора поднялась и заняла место по другую сторону от Конри, мое внимание привлекает тихий стук.
Эвандер здесь, и вид его возвращает огонь в мою плоть. Тепло борется с оцепеневшим холодом. Конри осуществил свой зловещий замысел. Цепи Эвандера держат три рыцаря. Еще больше окружают его. Ему заткнули рот кляпом, засунули в рот тряпку и закрепили ее там. Ярость бороздит его брови, а отчаяние расширяет глаза.
Даже если бы мы оба знали, что сейчас произойдет… момент почти невыносим. Это даже хуже, чем та пустая хижина, которую Эвандер оставил, чтобы я ее нашла. Тогда меня мучила неизвестность. Все это пространство пустоты, которое мой разум мог заполнить любым объяснением. Какие-то хуже. Какие-то проще. Но все они могли быть изгнаны со временем. Ни одно из них не сходилось с реальностью.
Это… происходит. Это станет воспоминанием, которое навсегда запечатлеется в нашем сознании. От того, что сейчас произойдет, никуда не деться. Точка невозврата для нас обоих. Я провожу пальцами по краям накидки, знакомые швы обеспечивают не столько защиту, сколько удобство.
Конри поворачивается к большому валуну — почти небольшому утесу, — который нависает над рощей. Когда он протягивает обе руки, среди деревьев завывает слабый ветер. Но ветер неподвижен… Нет, не ветер. Это воют сами лыкины. Сначала шепотом. Но потом громче, когда Конри поднимает руки. А когда он вскидывает ладони к небу, как будто хочет поднять саму луну, Конри издает похожий на крик вой, к которому присоединяются и остальные.
Затем один голос возвышается над остальными. Он сотрясает воздух в моих легких, заставляя меня задыхаться. Даже Аврора меняет позу, становясь шире, как бы напрягаясь. Величайший из всех воплей — это зов самой дикой природы.
Туман стелется по гребню хребта, стекает вниз, как водопад, и стелется по роще. Он мчится по деревьям, разливаясь реками в сторону Равнин Лыкина, и заставляет меня задуматься, не является ли он настоящим источником постоянно покрытых туманом лугов.
Сначала на гребень поднимаются два сумеречно-серых уха, за ними следуют белые, как полная луна, глаза, светящиеся неестественным светом. Морда волка белая, словно дух стареет со временем. Он движется медленно, словно каждый шаг причиняет ему сильную боль. Для мускулистого зверя длиной в пятьдесят шагов я бы ожидала, что земля задрожит под его могучими лапами. Но он движется без единого шума.
Ульфрик опускается на вершину хребта, складывая лапы. Дух умудряется выглядеть заинтригованным и в то же время измученным. Хотя в его глазах нет ни радужки, ни зрачка, я чувствую, когда его внимание останавливается на мне. Пронзает меня. Он видит сквозь мою плоть и кости магию Авроры внутри, и одним только взглядом он может заставить ее кипеть. Меня осуждают и разоблачают.
Великий дух-волк опускает морду на одну из массивных лап и опускается на землю. Воздух вокруг него, кажется, сменился с угрожающего на скучающий, и это почему-то еще больше возбуждает. Как будто мы с Авророй недостаточно значимы, чтобы его это волновало.
— Что ты принес мне, Король Смертных Волков? — Слова звучат как низкое ворчание в глубине моего сознания. Великий волчий дух говорит, не шевеля своей огромной пастью.
— Пришло время мне взять жену. — Ответ Конри подтверждает мои подозрения — они могут понять этого духа. Возможно, потому, что в них живет магия Ульфрика.
— Человека? — Уши духа дергаются. Я снова чувствую на себе его взгляд.
— Человека с силой лунного духа.
— Интересная загадка.
В голове мелькнула мысль о том, чтобы попросить этого духа о помощи. Конечно, если бы этот дух столкнулся с необходимостью помочь своим собратьям, он бы не остался в стороне, не так ли? Я открываю рот, но тут же закрываю его, вспомнив слова Авроры. Она неподвижна и молчалива. Если она не делает никаких движений в поисках помощи, то и я не буду. Аврора может быть его родственницей, но лыкины — его дети. Преданность Ульфрика очевидна.
— Я сделаю ее своей невестой — духом, телом и кровью, — заявляет Конри. — Здесь и сейчас, как твой потомок и духовный наследник, я прошу тебя возглавить и благословить наш союз и соединить наши души.
Низкое рычание, почти как веселое хмыканье, вибрирует в глубине моего сознания. Ульфрик чуть сдвигается с места, но этого достаточно, чтобы я почувствовала, что его взгляд устремлен исключительно на Аврору. Особенно когда она выпрямляется.
— Это твоих рук дело? — спрашивает великий волк.
— Я могущественна, брат, возможно, даже могущественнее тебя. — В глазах волка мелькнул смешок, который можно было бы принять за предупреждение. — Но ты не хуже меня знаешь, что даже мои силы не могут повлиять на работу богов.
— Я бы предпочел не медлить. — Волнение Конри столь же очевидно, как и его забывчивость.
Что-то в этой ситуации не так. Это не то, чего мы ожидали и планировали. Это начинает проявляться в моем сознании, как будто края озера покрываются инеем и не совсем связаны между собой. Неочевидное. Но почти…
— Волчий Король, если бы в моих силах было скрепить ваш союз, я бы это сделал. Но, увы, это не так. — Дух волка, похоже, не особенно переживает по этому поводу. Мое представление о духе меняется: от злобного образа до образа древнего существа, которое мало о чем заботится. Но двойственность сама по себе является злом.
— Что? — Прошептанное слово срывается с губ Конри. Тяжелое. Я почти представляю, как оно падает с камня, на котором мы стоим. Затем, уже сильнее: — Что ты сделала? — Он поворачивается к Авроре.
— Ты не слышал меня? Я ничего не делала. — Она складывает руки и выглядит очень гордой.
Конри набрасывается на меня, ярость почти переливается через край. Он сдерживается только тогда, когда оглядывается на Ульфрика.
— О, великий волчий дух, почему это не в твоих силах? — Каждое слово откушено, отрывисто и коротко.
— Потому что я не могу связать душу, которая уже связана, — просто отвечает Ульфрик. — Я не могу дать тебе мэйт, на которую уже имеет связь.
Глава 47
Я начинаю понимать. Слова Авроры о том, что очарование Конри не смогло подействовать на меня, как только я приняла свою родственную душу, потому что ему больше не за что было зацепиться. О том, что она смогла увидеть нашу связь с самого начала.
Одна душа. Две половинки.
Я смотрю на Эвандера и никогда еще не испытывала столько радости и печали одновременно. Он — это действительно все. Все мои надежды, страхи, желания и стремления, заключенные в одном мужчине. Но для него…
Конри издает рев, подобного которому я никогда не слышала. Кажется, дрожат даже деревья Дена. Он поворачивается к Авроре, его плечи вздымаются от неровного дыхания.
— Ты…
— Ты меня не слышал? Я не могу сделать ничего, что могло бы разрушить эту связь, — огрызается Аврора.
Конри оглядывается на меня. Но я не успеваю ничего сказать, как его взгляд обращается к Эвандеру. Сердце замирает в груди.
— Убейте его, — приказывает Конри рыцарям.
— Нет, — вздыхаю я, шок смягчает слова, но не ужас.
И все же никто не двигается. Эвандер стоит чуть выше, откинув назад плечи. Как будто он вживается в королевскую мантию. На секунду я вновь погружаюсь в фантазии: он правит, я рядом с ним.
— Я сказала, убейте его! — Голос Конри слегка дрожит.
— Он связан с силой лунного духа, — говорит Вейлин, один из первых альф, которых я встретила в этом путешествии. — Это значит, что на данный момент его притязания на корону столь же законны, как и твои.
— Что? — ахнула Конри.
— У нас нет короля, за которым мы могли бы следовать, пока не будет решен вопрос о престолонаследии. — Дрена произносит эти слова так же неохотно, как и кивки других альф, но она все равно послушно их произносит. Таков их обычай и их путь.
— Она, — Конри ткнул пальцем в Аврору, — давно присягнула мне. А она, — обвиняющий палец поворачивается в мою сторону, — мерзость, оскорбление природы. Людям не дано владеть магией духов. Их скудные манипуляции с природой — это все, для чего они предназначены. Вы не можете серьез думать, что… что эта вещь дает ему право претендовать на наше королевство.
Я. Я — «вещь». Странно слышать, что он обращается ко мне так, как на самом деле чувствует, а не с вынужденной добротой и скрытыми манипуляциями. Я не чувствую от этого боли.