– Маленький напуганный мальчик. Ведешь себя по-детски, хотя я всего лишь хочу сделать школу лучше, – ответил Вулкан. Он проверил невидимую границу пальцами и спокойно, даже не вздрогнув, принял удар током. – Добро и Зло должны быть равны. Два сильных лидера. Но ты слаб и чувствуешь в силе угрозу. Если я выиграю, то уйдешь ты. Возвращайся домой к мамочке и пей ее молочко.
– Твоя мама должна была назвать тебя Вельзевул, – парировал Райен.
Вулкан расхохотался.
– Это что, так выглядят оскорбления со стороны Добра? Посмотри на себя – на гадкого утенка, который вообразил себя лебедем.
Райен прищурил глаза.
– А если все закончится ничьей, если и твой, и мой участники доживут до рассвета, ты все равно должен уйти.
– Потому что ты так сказал, утеночек? – фыркнул Вулкан. – Нет. Если оба выживут, то будут драться друг с другом. До тех пор, пока один из них не умрет.
– Это школа, идиот. Мы не убиваем наших учеников, и если бы ты был настоящим Директором школы, то знал бы об этом. Нужно придумать правило, как можно признать поражение и сдаться.
– В моем королевстве, если ты сдаешься, тебя все равно убивают.
– Жаль, что ты никогда не сдавался, – вспыхнул Райен.
Вулкан задумчиво жевал веточку.
– Ладно, утеночек. Раз уж ты тут устроил истерику… Вручи своему герою маленький флажочек, и если он струсит и бросит его на землю – значит он сдается. А моему флажок не нужен. Я не учу своих трусости.
– Да, ты учишь их быть безмозглыми варварами, как ты сам, – ответил Райен. – Вот почему ты выбрал Тимона.
– Ах, ты такой обидчивый и мелочный, словно это ты должен быть Злым Директором! – ответил Вулкан. – Ты поэтому прогнал братца? Поэтому тебе не нравлюсь я? Потому что хочешь получить мою работу?
Вулкан ушел. Райен не нашелся, что ответить.
Ночь настала быстро.
К тому времени, как Райен закончил расставлять на арене препятствия (кролики-убийцы, феи-оборотни, падающие деревья), а затем переоделся в яркую тунику, чтобы перещеголять Вулкана, в чем бы тот ни явился, солнце на небе уже превратилось в медную монетку, и ученики обоих школ потянулись в Лес.
Райен шел позади. Он до сих пор не выбрал представителя Школы Добра – ему нужно было подумать. По пути к Лесу он слышал из-за деревьев ворчание и рык – ото сна пробуждались ночные создания. Он вдруг задумался, действительно ли стоило устраивать Испытание в открытом лесу, где может случиться что угодно. Не зря же ученикам запрещается заходить в Лес после заката! А сейчас они отправляют двух учеников именно туда… Для подобных испытаний еще слишком рано! Райен потребовал, чтобы Испытание провели сегодня – точно так же, как Рафал перенес Снежный бал. Безрассудно и импульсивно, не задумываясь об учениках, которых он вроде как должен защищать.
Слова Вулкана до сих пор отдавались болезненным эхом: «Словно это ты должен быть Злым Директором!»
Это, конечно, неправда.
Райен всегда был лучшим из двоих Директоров.
Но без Рафала он утратил свой ориентир. Равновесие. И сейчас вообще не понимал, кто он такой.
И наверняка именно поэтому он никак не мог выбрать представителя Добра.
Может быть, выбрать кого-то храброго и чистого сердцем, как Гефест, хотя у него и не хватит коварства и ума, чтобы перехитрить Тимона? Так бы поступил прежний Райен. Поставил на Добро и поверил, что победит лучший. Но новый Райен задумался, не стоит ли выбрать более изворотливого ученика… который сам сможет плести хитрые схемы и разгадает любые замыслы Вулкана… ученика, которого выбрал бы Рафал…
На опушке леса возбужденно переговаривались никогдашники. Они завернулись в одеяла и собирались просидеть всю ночь, чтобы поддержать своего представителя. А еще они принесли плакаты:
Всегдашники же были мрачными и нервными, боязливо косясь на здоровенного Тимона, его налитый кровью глаз и огромные руки.
Вулкан, одетый в бархатный дублет цвета крови, подошел к Райену.
– Поведай же, кого выбрало Добро?
Райен по-прежнему думал о брате.
Кого бы Рафал выбрал на моем месте?
Он посмотрел на Тимона.
Не Гефеста.
Он бы выбрал кого-то, кто готов играть нечестно.
Кого-то, кто готов на все, чтобы победить.
Даже сжульничать.
Райен думал не о Гефесте.
А о душе, которую его брат назвал злой.
Рафал был так уверен…
Что, если Рафал действительно прав, а перо неправо, хоть я и не знаю, как это может быть?
Кто лучше справится со злобным варваром, чем человек, который и сам, возможно, злой… или, по крайней мере, близок к этому…
Его горло сжалось.
Но должен ли я поступить так, как поступил бы Рафал?
Разве смысл добра не в том, чтобы не делать так, как Рафал?
Но если я сделаю то, что сделал бы я…
– Ну? – требовательно спросил Вулкан.
Райен выпалил имя еще до того, как сделал выбор.
Имя, которое ему посоветовал бы злой близнец.
Всегдашники медленно разошлись, уступая дорогу мальчику, который был слишком занят поцелуями с Кимой, безнадежно утонув в первой любви, и вообще не представлял, что он тоже часть этой истории.
А потом он понял, что на него уставились ученики обеих школ.
– Я? – выдохнул Аладдин. – Вы выбрали меня?
Но Райен уже повернулся к Вулкану.
– Начнем же. Аладдин против Тимона. Тот, кто доживет до рассвета…
– Мы выбираем не Тимона, – перебил Вулкан.
Райен вздрогнул.
– Что?
Все никогдашники ухмылялись.
– Мы выбираем Мариалену, – ответил Вулкан.
Райен фыркнул, словно это была неудачная шутка.
– Зачем выбирать для Испытания провидицу-лгунью?
– Если бы я говорила правду о том, что вижу, ваш брат не взял бы меня в Школу Зла.
Мариалена вышла вперед, облаченная в темный плащ.
– Если бы я говорила правду о своих видениях, то сидела бы сейчас в тюрьме Монровия вместе со всей моей семьей.
Она смерила Райена взглядом из-под очков.
– Моей семьей, которой ваш брат именно сейчас наносит визит.
Райен отмахнулся от нее.
– Какая глупость. Новая порция лжи от…
Тюрьма Монровия.
Тюрьма из сказки о Крюке.
Подводная тюрьма, где держат Садеров.
Он снова посмотрел на Мариалену.
Она тоже смотрела на него бездонными карими глазами.
В них не было ни тени лжи.
И Райен вдруг все понял.
Она говорила правду.
Она все время говорила ему правду.
Мариалена – действительно ясновидящая.
Она видит будущее, как и вся ее семья.
Но, в отличие от остальных членов своей семьи, Мариалена врала обо всем, что видит.
Благодаря этому ее не арестовали вместе с ними, когда пришло время. Умышленно скрывая свою истинную силу, греховно торгуя ложью, она привлекла внимание Злого Директора и получила место в этой школе задолго до того, как Садеров посадили в тюрьму. Мариалена все это предвидела. Что ее семью посадят в тюрьму… что и ее посадят вместе с ними… если только она не скроет свои силы за ложью и не сделает еще один шаг в сторону Зла. Она врала о том, что видела, привлекла тем самым внимание Рафала и поступила в легендарную школу – и осталась на свободе, а не в тюрьме на дне моря.
Сердце Райена похолодело. Вернулось прежнее пугающее чувство, которое каждый раз возвращалось, когда он вспоминал сказку о Крюке.
Потому что если Мариалена – настоящая провидица, то она говорит правду не только о своих силах. Она говорит правду обо всем.
И о своей семье тоже.
«…которой ваш брат именно сейчас наносит визит».
А это значит, что таинственный незнакомец, сопровождающий Крюка… тот, кто отправился к Садерам, чтобы получить ответы на свои вопросы… тот, судьба которого – или убить Джеймса Крюка, или умереть самому…
Это не незнакомец.
Это Рафал.
Райен ошарашенно уставился на Мариалену.
На стороне Зла в Испытании выступит ясновидящая.
Она видит все события до того, как они случатся.
Будущее Рафала. Будущее Райена. Будущее этой школы.
И она так ему улыбалась, что Добрый Директор очень, очень сильно испугался.
Глава 10
Они не сразу осознали слова Аделы Садер.
Пророчество, что один из них убьет другого.
После того, как Крюк и Рафал спасли друг друга, чтобы добраться сюда.
Они переглянулись. Лицо Крюка было напряженным и тревожным, Рафала – совершенно непроницаемым. Затем Директор школы посмотрел на Аделу в камере-аквариуме.
– Я не совсем понимаю, какое будущее ты видишь, – сказал он, прорезая голосом толщу воды, – но я бессмертный, так что Крюк меня точно никак убить не сможет. А касаемо Крюка, умирающего от моей руки… если уж этого не произошло до сих пор…
Он ухмыльнулся Крюку. Джеймс, державшийся в воде рядом с ним, немного расслабился. Сейчас, когда в нем оказалась магия Директора школы, она же позволила заглянуть в душу Рафала. Он видел чувства Рафала к нему – теплоту и желание защитить, словно Джеймс занял в его сердце место брата. А это значило, что Директор школы точно не причинит ему вреда.
– Да, чушь полная, – отмахнулся Крюк. – Не будет никаких убийств.
Адела пожала плечами, ее очертания расплывались в синем освещении аквариума.
– Я сказала то, что вижу.
– То, что мы все видим, – добавил ее муж. Дети и бабушка тоже кивнули.
Бабушка подняла костлявый палец.
– Сначала вы освободите нас. А потом – убийство.
– Нет, будет не так, – возразил ей старший внук. – Сначала он его убьет. А потом мы освободимся.
– М-м-м, я вижу, что делает бабушка, – вставил младший…
– Ладно, не будем о мелочах, – перебила его Адела, поворачиваясь к Рафалу. – Мы все согласны в том, что вы нас освободите. Так, может, займетесь этим? На верхней части камеры замок. Сломайте его, потом потяните за задвижку, и мы выплывем.