После двух с лишним часов бега по лесу даже привыкшие к экстремальным нагрузкам бойцы могут выглядеть непрезентабельно, словно самые первые модели ядроидов. А члены его экипажа слишком долго себе позволяли расслабленное состояние космонавтов на рейде. Во главе с капитаном. В который раз Мак это себе говорил. И мысленно клялся никогда больше не пропускать тренировок.
Лес Зигейны. Он не был похож на зеленое море Земли, когда-то практически истребленное, но потом полностью восстановленное соплеменниками Аверина. По сравнению с мрачными зарослями на Зигейне земные леса показались Макару уютными, светлыми и необыкновенно приветливыми. Даже джунгли, даже тайга в самом центре Сибири.
Здесь царила безжизненная темнота. Никаких живых звуков, птиц, насекомых, следов хоть каких-то животных. Черная колоннада ровных стволов, причудливыми изломами протягивающих к путникам свои черные ветви.
Все оттенки синевы, от небесно-голубых тонких побегов, глянцево-сапфировых листьев, лазурных кустарников, кобальтовых кусочков травы, кое-где пробивающейся пышными шапками, до густого и мрачного ультрамарина пушистого мха. Он был везде, этот мох, делая крупные круглые кочки похожими на опасно выгнутые спины неведомых хищных зверей, готовящихся к прыжку.
Даже неба не видно. Звезды остались за кронами темных гигантов и Макару упорно казалось, что они все это время бегут в брюхе с голодухи их с Гессом сожравшего огромного монстра.
А теперь еще это.
Путь им преградила натянутая между стволами сеть толстых нитей увесистой паутины. Она поднималась от рыхлой поверхности мха на земле до самых крон и тянулась по обе стороны от едва заметной тропы, теряясь в сизой дымке лесного тумана.
– На охотничью не похоже, – сделал сомнительный вывод биолог. И пояснил, видя явный скепсис Аверина: – выпутаться из нее не составит труда. Посмотри, она даже не липкая.
Действительно, на туго натянутых нитях не было видно никаких налипших листьев и мелких веточек, неизбежно падающих из-под густого полога леса.
– Сигналка? – Макар усилил свет фонаря, осторожно рассматривая преграду.
– Или граница, – задумчиво произнес Гесс. – А скорее, и то и другое.
– И судя по мрачному выражению твоей рожи, нам ее не обойти, – усмехнулся Аверин.
– Осталось немного, – тихо ответил биолог. – Если верить локатору, бабочка нашла Нэрис приметно в трех тысячах метров отсюда на запад.
Так всегда и бывает. Самые главные неприятности начинаются в нескольких метрах от цели.
Покопавшись в карманах комбинезона Макар вытащил небольшой черный предмет, чем-то похожий на шишку земной ели обыкновенной. Удлиненный, покрытый плотно сомкнутыми чешуйками он легко помещался в ладони. Капитан что-то в нем повернул, раздался тихий шелест, щелчок и из острого кончика высунулся язычок портативного анализатора. Мягкий, светящийся тускло, раздвоенный на конце, словно змеиный.
– Вот одно хорошо в нашем с тобой положении, – пробормотал еле слышно Аверин, – военные технологии под рукой.
– Не советую к ним привыкать, – усмехнулся биолог. – Если ты не собираешься оставаться на службе у брата, конечно.
Макар призадумался, наблюдая, как анализатор буквально облизывал полупрозрачную нить паутины. Еще год назад подобное предположение у него вызывало бы злость. Как минимум – всплеск раздражения. А сейчас? После Лиглы в его жизни все изменилось и служба в Инспекции теперь не казалась такой уж заманчивой перспективной. Ему больше незачем было бежать на задворки вселенной. Протекция брата уже не казалась зазорной и унизительной, а свой собственный экипаж можно вполне сохранить и служа космофлоту. Осталось лишь оправдать все возложенные на Макара надежды.
Всего лишь.
Светящийся гало-экран в воздухе мягко сплетался из тонких пылинок прямо над темной шишкой анализатора.
Аверин пробежал строки взглядом, цепляясь за сложные связи химических формул состава, физические характеристики вещества, предложение в срочном порядке связаться со службой реестра и зарегистрировать неизвестный науке вид существа, развесившего в местном лесу эту радость биологов.
Объект состоящий из затвердевших молекул белка, содержащегося в секрете слюны. Источник – вида живых организмов незарегистрированных в Имперском реестре биобъектов обитаемой вселенной (РБОВИ). Плотность объекта… Пластичность… Степень прочности, удельная масса… Здоровая шервь. Расчетный размер… Жуть какая.
Если верить анализатору, то объект оказался устойчив ко всем видам физического, химического и биологического воздействий. Оптимальный способ его разрушения – временной. Это что же, им предлагалось состариться здесь, под забором в лесу? Так себе перспектива, конечно.
– А если по верху? – задумчиво произнес капитан, закинув голову и всматриваясь пристально в кроны мрачных сизых гигантов. – На ствол влезем по скобам, а там вывесим тросики и перепрыгнем, скатившись на землю. Как пауки.
Он дал анализатору «полизать» ствол ближайшего дерева. Тот «призадумался», выдав какие-то сложные формулы органического вещества. Ничего Маку не говорившие.
– Хорошая мысль, – кончиками пальцев Гесс простучал по другому стволу и сощурился. – Только мне кажется, что вежливые гости о своем появлении сообщают хозяевам, а не падают им на головы.
– А если там паучиха сидит и желает нас видеть на ужин, причем в качестве угощения? – хмыкнул Макар.
– Мак, тогда Нэрис не позвала бы тебя, – резонно ответил биолог.
Тоже верно… Гесс прав и у Макара созрел гениальный (конечно же!) план. Он сообщит местным жителям о себе, обязательно. Не потому, что иначе не сможет пройти, а исключительно по причине того, что воспитанный он и вежливый…
Спустя битый час имперского времени, они оба мысленно благодарили Создателя за отсутствие лишних свидетелей у забора из паутины в этом проклятом лесу. Потому, что одно дело план, пусть даже вполне гениальный, а другое – карабкаться по отвесной стене гладкого, как дуло боевого плазера, ствола.
При попытке вбить в дерево скобы с помощью предусмотрительно взятого с собой альпинистского степлера, слой пушистого темного мха сползал толстым чулком, мягко сворачиваясь в круглые складки у самого его основания. Скобы тонули в них, как убогие путники в древних болотах. Приходилось карабкаться вверх по этому топкому месиву мха с грацией гусениц-древоедов и упорством самца носорога.
Молча. Медленно, сосредоточенно, упражняясь в нелегкой профессии древолаза и мысленно оттачивая мастерство самого грязного сквернословия.
И когда оба скатились на все тот же мох, но уже по ту сторону паутины, Макар был готов подогнать сюда лукс и намотать эти шервовы нитки на лопасти аварийного двигателя. И даже представил себе, какой звон будет стоять на весь синий лес, как попадают эти створы, как мох клочьями полетит, шлепая в воздухе синими крыльями.
Полегчало немного.
Вытаскивая ботинки из вязкого мха он вернулся к забору, прицелился, и выстрелил тросиком вверх. Дождавшись, когда финишная присоска не найдя точки зацепки медленно сдуется и упадет по ту сторону Макар чуть подтянул его, руку просунул меж нитей забора, присоску поймал, притянул и узлом перекинул назад, быстро стягивая паутину в петле прочного троса. Гесс быстро понял его ловкий замысел и подхватил конец троса, усиливая напряжение. Еще один узел и сетка между деревьями натянулась, как струны огромного музыкального инструмента.
– А теперь самое интересное! – ухмыльнулся Макар, из рюкзака доставая нехитрый приборчик.
Обычный набор туриста, который из крохотной портативной пилы легко превращаемый в ножик, отвертку или кусачки. Засадив его в тугой узел троса, Макар повернул выключатель, пила зажужжала, вцепившись крепкими зубками острой цепи в прочный трос и вся паутина завибрировала.
– У нас на Земле есть традиция… – любуясь на произведенный эффект широко улыбнулся Аверин, – перед входом в дома у двери вешают колокольчик или электрический звонок. Вежливый гость звонит в них или просто стучит кулаком. Как считаешь, я поступаю достаточно вежливо?
– На сколько там хватит заряда аккумулятора? – Гесс тоже мог быть прагматиком.
– На четырнадцать месяцев беспрерывной работы, дружище. Но думаю, нервы наших осторожных не в меру хозяев разрядятся раньше. – ответил Макар, на спину вскинув рюкзак. – Кстати, я тут подумал, а не послать ли нам снова бабочку?
– Зверьку нужен отдых, – отрезал биолог, тоже влезая в рюкзак, глубоко погрузившийся в мох. – Попробуй использовать биосвязь. Расстояние небольшое, хотя… эти деревья и мох… – он вздохнул и поморщился. – боюсь, что они экранируют не только лучи местных светил, но и любые сигналы.
– Ты тоже попробуй связаться с ней, – даже для себя самого совершенно внезапно разрешил вдруг Макар. – У тебя ведь уже получалось.
– Ревнуешь, – констатировал Гесс, уступая дорогу Макару. – И правильно делаешь… – бросил ему уже в спину, – я бы сам ревновал, – пробормотал совсем тихо, под нос.
Ну у Аверина всегда был хороший слух. И отличная память. И… самообладания тоже хватало, хотя захотелось на всем ходу обернуться и врезать по морде. Желательно даже коленом.
Сдержался. Не оглядываясь быстро рванулся вперед.
Ревнует он… Да! Он ревнует!
И вся беда в том, что Макар постоянно пытался найти ответ на простейший вопрос: чего же он хочет от Нэрис? И не находил.
А если все эти чувства, на него вдруг упавшие, как огромный метеорит на поверхность вполне благополучной планеты – совсем не любовь? Просто два одиноких человека столкнулись, пересеклись. Их жизни переплелись, и уже совершенно не важно, случайно ли или по умыслу сумасшедшей правительницы Зигейны.
Главное ведь не в этом. А вдруг? Он все еще сомневался. В себе, в ней. В Гессе – особенно сильно.
Макар шел очень быстро, не рискуя бежать. Он ступал осторожно в мохнатую мшистую глубь, глазами ловил следы старой тропы, чутко слушал и терзал себя глупыми мыслями, ощущая дыхание за спиной.
Вспоминал все те немногие мгновения их с Солнышком общего счастья. Ту щемящую нежность, что его заполняла при взгляде на бритый затылок малышки. На прямую линию хрупких плеч, трогательные ямочки на щеках. Тоненькие запястья, лодыжки и стопы, маленькие, словно детские. Крутые изгибы наполненных бедер, тяжелую женская грудь.