– Время тяжких вздохов закончилось, – ответил Аверин. – принимаем вид радостный и немножечко придурковатый, как и положено блудным детям. И Гесс… ты же помнишь: традиции моего мира всё-таки моногамны.
– И ты не намерен лишний раз волновать своих родителей всякими глупостями, типа меня. Я всё понимаю – пожал плечами Гесс. С виду вполне равнодушно. Но меня не обманешь. Этот диалог звучал уже много раз. Ментально и вслух. И Заканчивался всегда одинаково. Моим упорным молчанием. С каждым днём рядом с нами он становился всё больше землянином.
– Именно. – Рик мягко притормозил, подавая мне руку.
Тропа заканчивалась блестящими и пологими ступеньками. Большой светлый дом словно вынырнул из белой россыпи цветущего сада.
Не мрачный замок, и не прозрачный коттедж, какие модно теперь было строить в Империи. Настоящие толстые брёвна, из которых искусно составлен сложный многогранник просторного дома, блестели прозрачным покрытием, отчего дом казался игрушечным, сказочным. Широкие окна, подёрнутые белым, похожим на изморозь рисунком на стёклах. На площадке перед домом выложен круглый очаг из обрезанных валунов. Там горел настоящий огонь, маня тоненькими и уютными язычками тепла и уюта. Словно бы приглашая.
Я потянулась туда, к дому, глаза закрывая, прислушиваясь к ощущениям.
Алый.
Этот цвет пропитал место, где родились и росли все Аверины, от самого фундамента и до крыши. Спокойный и ровный, надёжный, как все представители этого рода. Когда-нибудь и у нас будет такой же. Мне бы очень хотелось.
Из раздвинутых створок просторного входа выскользнула невысокая женщина. От неё исходила настоящая сила житейской мудрости, разума и… любви. Настолько глубокой, что у меня от одного только прикосновения к её чувством предательски закружилась голова.
– Мама! – Макар рассмеялся, вдруг растеряв всю солидность, и к ней побежал, перепрыгивая по ступенькам.
Подлетел, подхватил женщину на руки, рассмеялся. Стремительно закружил. Ненормальный.
Мама.
У меня дыхание перехватило, слёзы вдруг подступили к глазам, и я медленно отступила, спиной уперевшись в грудь Гесса.
– Не трусь, женщина… – он произнёс очень тихо и мягко. – Давай просто молча завидовать.
– Да… – я только всхлипнула, опираясь о протянутую крепкую и надёжную руку. – Я…
– Слова здесь не нужны… – Гесс аккуратно меня подтолкнул, отчётливо намекая, что место жены рядом с возлюбленным мужем. – Агата жива, и, уверен, вполне себе счастлива. И когда-нибудь… очень скоро ты сама станешь прекрасной матерью. Твои взрослые дети будут стремиться всегда возвращаться домой из любых передряг и со всех концов нашей бескрайней вселенной.
Его бы слова… да Создателю в уши, как говаривал часто Аверин.
Я молча вздохнула и двинулась за капитаном, забрав руку у Гесса.
Макар обернулся, поставил матушку на сложный орнамент площадки вокруг очага и ей что-то с улыбкой рассказывая.
Женщина улыбалась. И не было в этой улыбке притворства и фальши. Только лёгкая грусть. Я вдруг чётко её ощутила и осознала.
Все дети когда-то взрослеют. И выбирают свой путь.
Совершенно не спрашивая наших советов и разрешений.
И, наверное, это правильно.
©Нани Кроноцкая 2024